Том явно думает, что, повторяя один и тот же вопрос, сможет сбить меня с толку. – Честно говоря, не знаю. Мы вместе бежали в Корнуолл, но вскоре он уехал. Сказал, что собирается попутешествовать. – И не выходит на связь? – Один или два раза. – Я увиливаю от правды. – Он звонит с мобильного, а затем меняет сим-карту, чтобы я не могла перезвонить. Том изучает меня взглядом, словно пытаясь определить, откровенна ли я. – Сара, на свете есть маленькая девочка, которой нужен ее папа. Я подумала о своем отце, которого никогда не знала. И о маме, которая значила для меня все. Что я отдала бы за то, чтобы кто-нибудь вернул их мне? – Честно говоря, Том, я не могу до него дозвониться. И просто не знаю, где он. Дело в одной из причин, почему он ничего мне не рассказал. Говорит, что хочет защитить меня. – Как ты можешь жить в ладу с собой? Ты уже сидела в тюрьме за непредумышленное убийство. А теперь защищаешь сына от обвинения в убийстве. По моему лицу текут слезы. Потребовалось так много времени, чтобы у меня появился Фредди. Потом Том не позволил завести второго ребенка. Стоит ли удивляться, что весь мой мир крутился вокруг нашего сына? Ни один мужчина не может по-настоящему это понять. Мать и ребенок навсегда связаны незримой пуповиной, даже если один из них уже покинул этот мир. Как это понять тому, кто сам не вынашивал этого ребенка? – Я действительно защищала его. Это правда. Но сейчас – нет. Сколько мне повторять? Я просто не знаю, где он. Том лезет в карман и протягивает мне фотографию. На ней маленькая девочка, которая немного похожа на меня. И одновременно она точная копия Фредди в том же возрасте. Ее широкая улыбка очень напоминает мою прежнюю, из относительно беззаботной жизни. Моя внучка! Раньше я никогда не задумывалась о том, что стану бабушкой. Но теперь мое сердце сжимается от такой любви, что я просто готова взорваться. – Есть еще одна фотография, – добавляет Том. На втором снимке молодая девушка с коротко стриженными волосами и пирсингом в брови. – Ее мать? – спрашиваю я. Том кивает. – Никогда раньше ее не видела. – Я тоже. Но Фредди не приводил друзей домой. Так ведь? – Откуда тебе знать? – огрызаюсь я в ответ. – Тебя никогда не было. – Мне очень жаль. Том никогда не извиняется. По крайней мере раньше не извинялся. Но в любом случае теперь уже слишком поздно. – Может, будь ты почаще рядом, Фредди вел бы себя лучше. Он делает руками уступающий жест. – Думаешь, я мало себе это повторял? Прежний Том продолжал бы сваливать вину на меня. И не признал бы себя неправым. А нынешнее его поведение слегка обескураживает. А еще меня беспокоит, что я вообще разговариваю со своим мужем. – Я не всегда проводил время на рабочих встречах, – внезапно произносит он. – Не хочу знать, – быстро говорю я. – Это не то, о чем ты думаешь. Почти тридцать лет каждую среду я помогаю в благотворительной организации для подростков, подвергшихся насилию. Увидел объявление в местной газете за несколько лет до встречи с тобой. И стал волонтером. А теперь руковожу этим местом. Что? Я никогда не воспринимала Тома как филантропа. – Почему ты мне не говорил? – Было слишком тяжело. Мы ведь никогда по-настоящему не разговаривали о насилии, не так ли? Я на мгновение теряюсь. И осознаю, что ни разу не спрашивала его о подробностях. Возможно, была слишком сосредоточена на собственной боли. – Я просто хотел объяснить им, что у них есть право сказать «нет» и обратиться за помощью. – Он засовывает руки в карманы, словно чувствует себя неловко. – Это по-настоящему хороший поступок, Том. – Вовсе нет. Разве ты не видишь? Я помогаю другим детям, но не смог помочь родному сыну. Мне почти захотелось сжать его руку. – Часто легче быть добрее к людям, с которыми мы не связаны родственными узами. – Дело в том, – медленно произносит он, – что те вещи, которые произошли со мной в школе… Ну, они дали мне неправильное представление о любви. Я стал злым. Потому не смог ни с кем связать себя, пока не появилась ты. И думаю, именно поэтому не позволял себе сближаться с Фредди. Всякий раз, пытаясь его обнять, я вспоминал о том учителе, который обнимал меня… Его начинает трясти. Я ничего не могу поделать. И на этот раз все-таки кладу ненадолго руку ему на плечо, стараясь утешить. – А еще мне казалось, что вы двое отталкиваете меня. Вы были так близки. Да. Мы были. И все еще остаемся. Несмотря ни на что – и я знаю, не все это поймут после его преступления, – Фредди навсегда останется моим любимым сыном. – Расскажи мне поподробнее об этой Флик, – прошу я. – Она справляется? – Ну, я ей немного помогаю. Хилари помогала мне… – Хилари? Женщина, с которой у тебя был роман? Она увидела мою внучку раньше меня? Том поджимает губы. Еще один его жест, о котором я забыла. Он кивает. Я чувствую себя обессиленной. Это действительно больно. Гораздо больнее измены. Или, скорее, тут другой вид боли. Та женщина вмешалась. Потеснила меня. Взяла на себя мою роль. Как она посмела? – Значит, вы вместе? – спрашиваю я. – Да. – У него извиняющийся тон. – Мне жаль, что я изменил тебе, Сара. Не следовало этого делать. Но я был так несчастен. – Я тоже. Мы всегда были слишком разными. – Да, были. Но встретились в тот момент нашей жизни, когда оба нуждались друг в друге. Для Тома это звучит довольно философски. – Это слова Хилари? Ему не нужно отвечать. Румянец на щеках говорит сам за себя. – Все правда, – соглашаюсь я. – Но никогда не стану жалеть об этом, потому что у нас есть наш сын. – Я тоже никогда не пожалею об этом, и по той же причине. Но разве ты не понимаешь, Сара? Фредди – отец. Ты должна рассказать ему о том, что произошло, где бы он ни был. Он заслуживает узнать, что у него есть дочь. И пусть сам решает, как поступать дальше. Мы больше не можем его защищать. Теперь он мужчина. И как бы неприятно ни было это признавать, я понимаю, что Том прав. Но вскоре присяжным предложат вынести вердикт. Время на исходе. Глава 55 Теперь все изменилось. Благодаря осознанию того, что Фредди – отец. Что я – бабушка. Что у этой Флик родился ребенок примерно в то же время, что и у бедной миссис Мохейм. – Как твой поход по магазинам? – спрашивает Стив, когда я возвращаюсь в коттедж Глэдис. Он пришел раньше, поскольку выгуливал за меня Джаспера. Наш любимый пес уже не такой бодрый, каким был до ухода Фредди. Но когда я вхожу, все равно возбужденно подпрыгивает. От плиты исходит восхитительный запах жареного морского леща. – Хорошо, – коротко отвечаю я. Не хочу показаться резкой, но пытаюсь скрыть свой шок от встречи с Томом и его откровений. Мне хочется сказать этому замечательному человеку, что я – бабушка. А Фредди – отец. И это все меняет. Но все же не в силах начать этот разговор. Мы садимся рядом. Я могу только ковырять рыбу. Она застревает у меня в горле. – Тебе не нравится? – Вкусно, но… – Я стараюсь тщательно подбирать слова. – Сегодня кое-что случилось. Он кладет столовые приборы, выглядит обеспокоенным.