– Ух ты, - прошептала девочка и погладила ладошкой лист бумаги. – А котика? – Давай вместе? Бери карандаш, любой, какой тебе нравится, а я твоей рукой буду риcовать, вот вмеcте и получится. Пока мы осторожно выводили черточки и линии, я спросила ее: – Сколько тебе лет, Сойка? – В августе будет пять лет. – Значит, четыре года? Ведь август был недавно. - Она просто кивнула, увлеченная рисунком. – А Сойка это Соня или Зоя? Девочка вздохнула как-то по-взрослому и ответила: – Сонька. Так меня папка звал. Еще говорил, что золотая рука, кажется. – Золотая ручка? - спросила я, пораженная таким эпитетом отца в адрес собственного ребенка. – Вот да, так он говорил. А я была маленькая, не могла сказать свое имя, и получилась Сойка. Меня теперь все так зовут. Она внимательно наблюдала за своей рукой, которой держала простой карандаш. Моя ладонь лежала поверх ее, но девочка этого не замечала, ведь это она рисовала, сама. Я не имела права спрашивать у ребенка о жизни ее родителей,только непонятно было, как в эту модель отношений вписывался Витя. Нежели любовник? Нет, это невозможно. – Давай котику полоски сделаем, – предложила Соня и посмотрела на меня. – Давай сделаем. Совместными усилиями на листе бумаги стало появляться нечто, похожее на лохматого зверька. Справиться с маленькой художницей было сложно: ее ручонка сильно давила на карандаш, нервные отрывистые движения превращали рисунок в ёжика. Но мы старались обе. – У меня тоже был котик, – неожиданно продолжила говорить Соня, – его папка выгнал, когда пьяный пришел. Взял за лапу и выкинул за дверь. Я потом плакала и побежала искать котика, а его уже Сёма забрал. И хорошо, он добрый мальчик и не обидит моего… Вздох, похожий на всхлип, прервал рассказ девочки. Я погладила ее по голове, чтобы успокоить, а у самой запершило в горле,и слезы защипали глаза. Мне пришлось сильно зажмуриться на несколько мгновений, чтобы не зареветь, а Соня тихонько шмыгнула носом. – Папка добрый был, если не пил. А пьяный плохой, злой. Я все помню. Он маму ударил, потому что она меня защищала. А я пряталась под кроватью, а он меня нашел и вытащил за платье. Страшный такой! Я испугалась и громко закричала, он ударил. Вот мама и толкнула его,и он ее тоже стукнул. Она меня схватила,и мы убежали к Сёмке. Потом мама сказала, что бы он уходил совсем-совсем. Но папка просил прощения, тоже плакал, и мне его жалко было. Я не знала, надо ли останавливать ее рассказ, но потом решила, что почему-то Соня захотела выговориться,и не стала мешать. Может, когда она все свои страхи выдаст, потом забудет о них? Рисунок стал терять колючки, моя рука аккуратно направляла карандаш Сони, а она снова заговорила, видимо, вспомнив что-тo важное. – Папка играл в картинки и там пил, а мама не знала. Εй сказали плохие дядьки,когда пришли к нам. Он не oтдал им что-то, и они тогда убьют меня, как убили его. – Мое сердце перестало биться от страха и того спокойствия, с которым маленький ребенок говорил ужасные вещи о своей короткой жизни. - И папка больше не пришел. А потом мы тоже не жили в том доме, потому что его забрали плохие дядьки. И мы с мамой шли, шли. У нее была сумка, у меня тоже, только на спине висела. Мама плакала, и тут остановилась машина. А Витя сказал, что поможет маме… Тетя Стася, а Витя бывает злой? Вдруг он ненастоящий. Господи! Я жалела себя из-за своей же трусости и нерешительности, не могла противостоять кому-то, а тут, совсем рядом – такие ужасы. Маленький ребенок помнил страшные события и спокойно говорил о них! И невозможно было спросить, как долго ее мать терпела своего мужа,или одного раза хватило, чтобы все понять? Из рассказа я поняла, что пришлось отдать квартиру за карточные долги убитого отца Сони. Где они жили потом, как помог им Витя? Вопросы, которые нельзя было задавать. Прочистив горло, я постаралась не показать Соне своего настроения. – Витя очень хороший. Он не выпивает плохие напитки. Много работает на большом заводе. Спокойный, добрый и верный. Тебе достался очень хороший большой друг. Витя никому не позволит обидеть тебя и твою маму. – А Ниночку? – Конечно, и Ниночку защитит, если кто-то захочет сделать ей что-то плохое. – Но он боится свою маму, – резонно заметила девочка, и я лишний раз убедилась, что взрослые много говорят при детях, не обращая на них внимания. – Вряд ли он ее боится, скорее, беспокоится о здоровье тети Зои, не хочет, что бы она волновалась. Знаешь, Соня, у меня мама тоже строгая. Это я тебе по секрету говорю. Ты никому не рассказывай, что я ее тоже побаиваюсь. Серьезные голубые глаза вдруг стали хитренькими,и она прошептала мне: – Никому не скажу. Это будет наш секрет. А я не боюсь, потому что мама меня любит. – Это очень хорошо! Вот и готов твой котенок, он уже смотрит на тебя с картинки. – Можно я возьму его себе? – Конечно, можно. Мы с тобой сейчас его в рамочку вставим, и будет портрет котика. Рамок всех размеров у меня было много, и мы с Соней выбрали самую красивую из них. Потом я принесла большую подарочную коробку цветных карандашей, упаковку акварельных красок и толстый альбом с хорошей плотной бумагой. – Сонечка, возьми, будешь сама рисовать,что тебе захочется. Может, придешь еще ко мне в гости,и мы вместе чего-нибудь натворим. – А можно? В ее голосе сквозила надежда и легкая тень недоверия,и мне это было понятно. Ведь много взрослых людей доставили ее маленькой семье горе и боль. – Я буду очень рада видеть тебя. Правда, думаю, что твоя бабушка Зоя не отпустит ни на шаг своих внучек. – А вдруг я ей не понравлюсь? - спросила Соня, и голосок ее задрожал, уголки губ опустились, маленькие ладошки вцепились в голубого динозавра. – И она выкинет меня за дверь, как папка котенка? – Такого никогда не будет, Сонечка. Тебя больше никто не обидит. А Витя и бабушка Зоя за этим присмотрят. – Правда? – Точно тебе говорю! Торопливый стук в дверь заставил нас вздрогнуть. Девочка прижалась ко мне и замерла, а кто-то продолжал ломиться в квартиру, будто не видя кнопки звонка. – Мне страшно, - прошептала Соня. – Вдруг это снова плохие дядьки? – Нет, это не они, - как можно спокойнее сказала я. - Пойдем в коридор, вместе заглянем в «глазок». Взяв ее на руки, на цыпочках подкралась к двери, а Соня уже начала хихикать. – Ты чего? – спросила я. – Мы с тобой, как лиса и петушок из сказки. Она его схватила и хотела в лес утащить, кралась, как ты. Пока она говорила, перед моими глазами предстала картина в подъезде, где тетя Зоя колотила обеими руками дверь моей квартиры, а Витя ее успокаивал: – Мама, что с тобой? Ты их напугаешь, - еле слышался его голос. – Пусть она отдаст мою внучку! – со слезами в голосе требовала она. - Ты и так долго прятал всех от меня, и сейчас Стаська – туда же! Почему не открывает? Быстро повернув защелку замка, я сразу отпрыгнула назад, прижимая девочку к себе. Дверь с грохотом врезалась в стену, и нам бы точно досталoсь , если бы я не предугадала действия соседки. Соня обхватила меня за шею, ее голубой динозавр угодил мне в нос и рот,так что я и слова произнести не смогла. – Вот она, моя Сонечка! – всплеснув руками, запричитала тетя Зоя. – Иди скорее к бабушке, отпусти Стасю, ты ее совсем задушишь. Если в подъезде она была похожа на бесноватую, то теперь перед нами оказалась обычная бабушка, которая соскучилась по своей внучке. Но девочка не спешила покидать меня, наоборот, ещё крепче схватилась, запустив ручонку в мои волосы, и это было очень ощутимо. Виктор по мимике моего лица понял, что скальп вот-вот будет снят, чуть обнял мать за плечи и сказал: – Мама, успокойся, все хорошо. Ты доведешь себя до сердечного приступа, а Соню до икоты. Никто никуда больше не денется. – А потом улыбнулся и обратился к девочке. – Сойка,иди сюда. Стася маленькая, а ты тяжеленькая, давай-ка ко мне на ручки. И в тот же миг я почувствовала, что могу дышать: динозавр вместе со своей хозяйкoй быстро переместился к Вите. Сoня теперь его крепко обнимала за шею. Даже прижалась к щеке и засмеялась. – Ты колючий, как ёжик. А мы рисовали зайку и котика. И тетя Стася подарила мне картинку,и карандаши,и ещё коробку, и альбом. Так много подарков! Ты мне разрешишь ходить к ней в гости? – Конечно. Только она же работает, дома бывает по вечерам. – Мы разберемся, – вставила я пару слов,и тут же тетя Зоя взяла руководство на себя. – Сонечка, пойдем домой, ужинать пора, а потом и спать. Стасе тоже надо своими делами заниматься. Меня начал разбирать смех, потому что oтчетливо стало ясно: новоиспеченная бабушка уже ограждает внучку от непутевой соседки, хотя всего лишь несколько дней назад чуть ли ни в невестки заманивала. Но я не возражала. Им всем нужно время, чтобы привыкнуть к новой семье, отношениям и чувствам. Тихий стук в дверь оказался oчень кстати. Я обогнула всех своих взвинченных гостей, стараясь не дотронуться до них, и открыла. На пороге стояла молодая женщина с запеленатым младенцем на руках; ее взгляд выражал и усталость, и вoлнение,и настороженность. Она была не выше меня ростом, лет около тридцати, худенькая, голубоглазая блондинка с короткой стрижкой. Одного взгляда хватило, чтобы понять – это мама Сонечки. – Вы Агата? - спросила ее и распахнула дверь, приглашая войти. – Да, - тихо ответила она. – Извините, что побеспокоила,только Соне пора ужинать. Мы и так впутали вас в свои дела. – Мама! Тетя Стася такая хорошая! Можно я буду с ней дружить? – Можно, если ты не будешь ей в тягость. Все сразу заговорили, было видно, что у них впереди интересный вечер. Я стояла в стороне, мне вообще хотелось исчезнуть, чтобы не помешать. Тетя Зоя настойчиво пробиралась к девочке, Витя и Агата смотрели друг на друга такими глазами… Меня никто не замечал. Я вернулась в большую кoмнату, собрала вещи Сони и протянула пакет Вите. – Ох, извини. Мы оккупировали твою квартиру и время, – опомнившись, сказал он. - Спасибо тебе за помощь. Ты просто палочка-выручалочка для всех. – Спасибо, – тихо произнесла Агата и улыбнулась. Соня, не слезая с рук Виктора, дотянулась до меня и обняла за шею, потом прижалась губами к щеке и прошептала: – Ты хорошая. Не бойся, я не разрешу тебя обижать.