Джек опомнился первым. Виновато взглянул: «Извини, мол, прохлопал» — и в ярости бросился на вошедшего во двор мужчину. Тот вжался в забор, вскрикнул: — Уберите собаку! — Джек, назад! Самоед послушно отступил, но едва гость попробовал сделать шаг — зарычал, оскалился. Мужчина застыл на месте. Замерла и Маша. Она стояла против солнца и только сейчас разглядела: у калитки опасливо косится на Джека и переминается с ноги на ногу мужчина ее мечты, Денис. Она бросилась к нему, пролепетала: — Как… как ты меня нашел? Он усмехнулся — как-то нехорошо, криво: — Твои друзья подсказали. — Мои друзья? Кто? — Не важно. Маша, нам действительно надо поговорить. Только можно, пожалуйста, без этой собаки? Он брезгливо взглянул на самоеда и объяснил: — Не люблю больших. У нас той-терьер. — Джек, домой, — велела она. Пес наградил гостя ненавидящим взглядом, но молча повиновался. — Лихо ты с ним, — уважительно похвалил Денис. Маше еще недавно казалось: как только бывший одноклассник ее узнает — сразу молния, яркая вспышка, запах озона. Говорить — не наговориться! А случилось — и даже непонятно, как себя вести с этим чужим, в общем-то, человеком. — О чем ты хочешь поговорить? — спросила она. — Напомнить хотел. Вообще-то это ты меня когда-то послала. Разве не так? — Улыбка у него все-таки очаровательная. — Да, я… — забормотала Маша. — Но я глупая была, молодая совсем. Считала: весь мир мой и все принцы. А ты со своей музыкой казался таким скучным! Я поступила подло, непорядочно. Я виновата. — Правда, что ли, ради меня с красной трассы поехала? — Ага. Я так расстроилась, что ты меня не узнал! Хотела внимание привлечь — хоть так. — Маша. — Он взял ее руки в свои. — Я мог бы не говорить тебе этого… Но твой друг меня убедил, что я должен. — Да что еще за друг, нет у меня здесь друзей! Денис насмешливо поднял бровь: — А как же снежный человек? Такой суровый, с бородой, в телогрейке. Она отчаянно покраснела. Кто дал Василичу право в ее дела лезть?! А Денис продолжал: — Ну, должен так должен, мне не жаль. Признаюсь, как на духу: тогда, в девяностых, тридцать лет назад, мне элементарно нечего было жрать. Разгружал ночами вагоны, а хотелось заниматься музыкой, брать индивидуальные уроки, купить себе нормальный инструмент, иметь жилье, где я смогу практиковаться. Воровать я не умел, поэтому оставалось одно: увиваться за девчонками из богатых семей и надеяться на деньги их родителей. — За девчонками? — Ее голос сразу сел. — То есть не только за мной? Денис парировал: — У тебя тоже хватало кавалеров. Но ты их коллекционировала из интереса, а я — ради великой цели. Ради музыки. И я искренне благодарен тем, кто поддержал меня… на первых порах. — Ты… ты просто хотел меня использовать? А когда я тебе отказала — нашел другую? — Да. Родители моей первой жены пять лет содержали нашу семью и оплачивали мое образование. Она глядела на него и не верила. Наконец Маша пробормотала: — А зачем же я всю жизнь о тебе мечтала? — Понятия не имею. Мне и в голову не могло прийти, что ты меня до сих пор помнишь, — виновато произнес Денис. — Тогда, на подъемнике, увидел — вроде лицо знакомое, но решил: показалось. Я был уверен, что ты давно меня забыла и прекрасно устроила свою жизнь. Увидев слезы в ее глазах, он торопливо сказал: — Маша, пожалуйста, только не плачь! Прошлого не воротишь. Я женат. Да и смешно склеивать разбитую посуду. Тем более спустя тридцать лет. И тут молния в ее голове все-таки сверкнула. В ушах громыхнул гром, и после вспышки-встряски мир вокруг стал настолько красивее, слаще, ярче! — Денис, — проникновенно произнесла Маша, — какой ты умный. Какой ты смелый. Увидев испуг в его глазах, она развеселилась: — Да не бойся, я не пытаюсь тебя соблазнить. Ты действительно поступил круто, что пришел и сказал мне все это! А то я бы до старости продолжала слушать твои диски и рыдать! — Маша не удержалась и добавила: — И, кстати, Женя Кисин — играет гораздо лучше. * * * Денис не сомневался: на его концерт Маша все-таки придет, хотя бы для того, чтобы попрощаться — теперь уже навсегда. Но контрамарка, что он ей дал, пропала — кресло в центре первого ряда долго оставалось пустым, и только в антракте туда перескочила какая-то толстуха с задних рядов. А вечером в ресторане к нему подошел мужчина. На первый взгляд он ничем не выделялся из общей гламурной тусовки — костюм с иголочки, новые ботинки, свежая стрижка, чисто выбритое лицо, приличные часы. Единственное, что слегка резало взгляд: чувствовал себя человек явно неуютно, словно впервые в жизни прилично оделся. Денис присмотрелся — и узнал. Да это же тот самый человек, который накануне явился к нему в гостиницу, открыл имя девушки, лежащей с переломами, и потребовал все ей объяснить. Музыкант протянул руку первым. Преобразившийся в хомо сапиенс пещерный житель ответил крепким пожатием. Денис кивнул на его костюм: — Ради нее старался? — Да. — Новый знакомый неумелым жестом попытался ослабить галстук. — И что? — Ничего пока. Жду. Волнуюсь. И тут в зал впорхнула Маша. Выглядела она сегодня совсем юной, счастливой, глаза сияли. Окинула взглядом зал — и бросилась к ним. Денису кивнула, а снежному человеку строго сказала: — Нормальная одежда тебе идет, но бороду мог бы оставить. И зачем ресторан? Ты тусовки не любишь, я от них тоже отвыкла. — Ничего, — усмехнулся абориген. — Я потерплю. А ты снова втянешься. Он бережно обнял свою спутницу и повел к столику. А Денис весело крикнул вслед: — Будете жениться, звоните! На свадьбе сыграю бесплатно. Она обернулась: — Ловлю на слове! Тем более ты сам когда-то обещал — сыграть для меня где угодно.