— Ну, Валера, я не ставлю перед собой такую грубую задачу! — Хорошо, сделай это нежно и красиво! — засмеялся начальник. Тихорецкий уже ходил в суд с обоими экспертами и представлял себе масштабы битвы, которая иногда разворачивалась в судебном заседании. Но сегодня был особый случай. Вызывали Гнатенко уже по их совместному случаю. Так как интерн еще не имел права единоличной подписи, то весь прием он вел под присмотром кураторов. Обстоятельства дела были довольно банальными. Несколько мужиков собрались вместе побухать, а затем, как чаще всего и бывает, начали выяснять какие-то старые проблемы во взаимоотношениях. В итоге тот, что посильнее, схватил другого за воротник туго застегнутой рубашки и стал таскать по полу. Андрей тогда еще подумал о том, как не лень было столько силы тратить, ведь, второй тоже не был пушинкой. Но ведь логика у пьяных напрочь отсутствует. Сначала свидетели, тоже достаточно пьяные, не обратили внимание на эту стычку. Но когда второй стал беспомощно хрипеть, заметили, что у второго стали дергаться ноги. И лишь спустя некоторое время до отуманенных алкоголем мозгов дошло, что дело может зайти слишком далеко. Они гуртом навалились на зачинщика и отбили пострадавшего. Если бы этого не произошло в ближайшие секунды, то все могло б закончиться летально. Теперь Андрей уже понимал, что у жертвы началась стадия одышки и судорог. Еще что помогло спасти потерпевшего, так это то, что пуговица не выдержала веса тела и все-таки оторвалась. Поэтому временно давление воротника на переднюю поверхность шеи ослабло. На приеме эксперты видели образование полосчатой горизонтально расположенной ссадины на шее жертвы. — Видишь — прерывистая странгуляционная борозда от воротника? Признак механической асфиксии. И есть еще один объективный признак сдавления шеи и резкого повышения давления — точечные кровоизлияния в белковой оболочке глаз. Зачастую это единственный признак, благодаря которому мы можем подтвердить пациенту факт перенесенной асфиксии, — объяснила ему тогда клиническую картину Дина. — Но, как я понимаю, что данному пострадавшему будет значительно легче доказать асфиксию, раз у него есть масса свидетелей? — Да, но в суде все-равно могут случиться разные неожиданности. Поэтому повторим правила подготовки к выступлению в суде. Что у нас первое? — Ознакомиться с фабулой дела. — А затем? — Подготовиться. Почитать все по данной травме. Дина довольно кивнула. — А третье правило? Андрей наморщил лоб, пытаясь вспомнить то, о чем ему говорила наставница раньше. Валера, наблюдая за Дининой муштрой интерна, заметил, что у нее была отменная интернатура, раз она все так четко знает. — Это тебя саму так куратор вымуштровал? — Как бы ни так! Сама до всего (именно в суде) доходила. Во всем остальном у меня шикарные кураторы были. Когда-нибудь я вам о них расскажу. — А эти правила подготовки к суду откуда взяла? — Сама выработала на основе многолетней практики, — Ну что, Андрей, забыл? — Забыл, — честно признался тот. — Никогда не идти в суд с пустыми руками! — С деньгами, что ли? — удивленно вытаращил глаза Андрей. — С какими деньгами, что ты! Берем наши Правила, Приказ № 6 об улучшении работы судебно-медицинской службы, пару монографий об асфиксиях… То есть все то, с помощью чего мы можем отбиться от нападок адвоката. И четвертое правило — постараться прийти немного раньше начала заседания, минут на двадцать, и уточнить детали у судьи. А посему, господин начальник, разрешите нам с Андреем Ивановичем откланяться. У нас всего час остался. — Разрешаю, — милостиво ответил Валера, и все рассмеялись. — Знаете, иногда очень приятно почувствовать себя в роли могущественного начальника. Все, с Богом! В суде эксперты первым делом явились перед судьей и Дина поинтересовалась по поводу чего у него возникли вопросы. — У меня, уважаемая Дина Алексеевна, никаких вопросов нет. Это у адвоката нападавшего есть. — А кто адвокат? — Терентьева. — О-о-о! — Вот именно, так что я вам не завидую. Хотелось бы, чтобы Вы ей задали перцу, только сможете ли? Тереньтеву никто не любил, потому что она была очень склочной агрессивной бабой, пытавшейся одержать победу в суде не всегда объективными способами. — Дмитрий Иванович, не в первый раз от нее отбиваться! — Надеюсь. К интерну Терентьева ничего не имела, но вот со «взрослыми» экспертами у нее постоянно было какое-то внутреннее противостояние. И на Дину она сразу накинулась в своей обычной манере нападения. После слов судьи о том, имеются ли у нее вопросы к судмедэксперту, адвокат агрессивно спросила: — На каком основании Вы посмели выставить потерпевшему Тяжкие телесные повреждения? Ведь он же выжил? Кроме того, ему оказывалась медицинская помощь, которая предотвратила бы смертельный исход! Андрей приготовился к длительной и изнурительной борьбе, но Дина поразила всех краткостью и неоспоримостью своего выступления. Она просто открыла Правила судебно-медицинского определения степеней тяжести телесных повреждений и процитировала их в отношении механической асфиксии. Окончательно она добила Терентьеву зачитанной фразой о том, что сам факт оказания медицинской помощи, предотвратившей наступление смертельного исхода, не принимается во внимание при оценке степени тяжести по данному признаку. — Как это? — возмутилась адвокат. — Так, согласно действующим правовым актам. — Еще вопросы к эксперту есть? — обвел всех грозным взглядом судья. Представители всех сторон судебного процесса дружно молчали. — В таком случае, спасибо за выступление, вы свободны. Дина с Андреем победоносно удалились из зала суда. — Вот это — да-а! — Не был готов к такому? — Нет. Как она на Вас налетела! — А, это ее работа. Само ее оформление, конечно, оставляет желать лучшего. Но в нашей практике все бывает, так что ты должен быть готов и к таким нападкам. — Ваши выступления надо записывать на магнитофон. — Так они записываются. — Я имел в виду, что и мне они нужны. — Ну, купи себе диктофон. Может, действительно, что-то пригодится. Мозг, еще с вечера запрограммированный на то, что с утра можно будет поспать подольше, никак не хотел пробуждаться. Дина приоткрыла один глаз. За окном было еще темновато. «Суббота. Рано. Можно спать», — подумала она и мгновенно упала в пропасть сна. Она даже не почувствовала, как неожиданно в ноги шмякнулось что-то тяжелое и теплое. Тело знало, что это пришел Марсик, но сознание хозяйки было надежно отключено. К утру комнаты постепенно выстужались и становилось холодно. Поэтому тело Дины совершенно нормально восприняло и втискивание посередине между родителями младшего сына, и заползание сбоку под безразмерное одеяло старшего. Итак, все семейство дружно грелось на огромном диване. Не хватало лишь хомяков. Учитывая возраст Дининых детей, не приходилось удивляться множеству живности в доме. Постоянно и периодически у них жили псы и коты, хомяки, морские свинки, песчанка, рыбки, сова и даже ворона. Мама, конечно, с трудом терпела птиц — разносчиков орнитоза и еле переносила мышь. Но ради детей приходилось идти на уступки. Их семья и так жила в стесненных условиях, поэтому родители считали, что хоть братьями меньшими их дети не должны быть обделены. Но в доме был постоянный значительный перепад температур, поэтому свинки через несколько месяцев умирали от пневмоний, рыбки тоже дохли то от теплой, то от холодной температуры воды в аквариумах. А Дина очень привязывалась к животным, и ей тяжело было сначала привыкать к беззащитным существам, а потом их хоронить, поэтому она не очень приветствовала живность в доме. Но «долгожителей» она любила. С собаками им тоже не очень везло, и она подозревала в этом соседей, которым не нравилось, что псы ночью лаяли на подозрительных прохожих, шляющихся ночью по их переулку. С котами же у нее были особые семейные отношения. И она подозревала, что те тоже считают себя ее детьми. Ныне живущий с ними Марсик ждал ее прихода, сидя на заборе. Когда Дина подходила к калитке — он бежал и прыгал к ней на шею, как человек, обнимал двумя лапами и терся изо всех сил, пытаясь доказать собаке, что любит свою маму больше и преданней, чем та. Глядя на кое-каких своих посетителей, Дина констатировала, что в Марсике больше любви, интеллекта и человечности, чем в некоторых двуногих. Поэтому она так же заботилась о потребностях Марсика, как и потребностях своих детей. Вот и сейчас он замерз и пробовал протиснуться между ног хозяев под одеяло. Дина, не просыпаясь, отодвинула край пледа и впустила замерзшего пушистика внутрь. Тело и сознание Дины отдыхало, а точнее — было отключено инструментом самосохранения. А в это время, на платформе автовокзала нервно ходил туда-сюда импозантный мужчина. Через пару минут автобус должен был отправляться в столицу. Оттуда Литвинец вечером должен был улететь в Лондон. — Занимайте место в салоне, — сказал ему водитель. Игорь нервно глянул на часы. На привокзальной площади не было видно ни единого приближающегося женского силуэта. Дина не придет. Все еще не веря в это, Литвинец поднялся на верхнюю ступеньку и оглянулся. Соседнее кресло так и останется пустовать. И два кресла позади — для ее детей — тоже… Почему? Почему она предпочла оставаться с мужем, который ради нее и пальцем не хочет пошевелить? Этого Игорь не мог понять. Он расстроено плюхнулся в кресло. Прощай, Подольск, прощай, Родина…Прощай, Дина. Или, все-таки, — до свидания?!.. А Дина, пребывая в «коматозе» от постоянного переутомления, совершенно забыла о событии, недавно возмутившем ее покой. Игорь-профсоюзный босс так и не дождался ее на автовокзале, и уехал в свой Лондон сам. А Гнатенко на следующий день даже и не вспомнила о его предложении. Семейные сложности Сегодня Валера оставался дома и поэтому сам дежурил, а она могла быть свободна. Это подразумевало поездку на дачу, поэтому набрав с собой продуктов, все отправились на природу. Для детей это было еженедельным приключением, когда можно было поиграть на природе. А благо, на даче было, где развернуться. Там был почти гектар земли. — Мам, мы сегодня будем строить халабуду на дереве, — радостно завопил Пашка, пообщавшись с дедом. — Дедушка разрешил? — недоверчиво переспросила Дина. У свекра был очень тяжелый характер. Он считал себя большим авторитетом, поэтому постоянно всем грубил и пытался «делать построение», как говорили дети. Дина понимала, почему свекровь разошлась с ним много лет назад. И принимать его в семью опять никто не собирался. Но так как тот явился через 25 лет не к сыну, и не к бывшей жене, а к невестке, то Дине не хватило духу отказать тому в общении с внуками. Затем свекор переехал в Подольск, «ради внуков, чтоб тем достался хороший кусок земли», как он пояснил. И общение с ним вынужденно продолжилось. Но со временем стало понятно, что все это он делал не столько ради внуков, сколько для того, чтобы самому чувствовать себя кому-то важным, чуть ли не благодетелем. Официально он выделил детям кусок земли, хотя они помогали ему и на его участках. Но все время он оставался недовольным, требовал, чтоб они продали свой дом в центре и переселились к нему. Свекровь тоже начала гнуть интерес в свою сторону. Сестра Игоря уехала из Подольска и ей теперь нужны были большие деньги, чтобы купить свое жилье. И свекровь не придумала ничего лучше, чем явиться к Дине и потребовать, чтобы та продала свой дом, деньги отдала братовке, а сама переселилась к ней в маленькую двушку в коммуналке. — Мама, я очень хорошо отношусь к Зое, но что она имеет к моему наследству? И почему я добровольно должна ухудшать наши условия? Может быть, Вы продадите свою квартиру и переселитесь к нам или к Зое? — пыталась урезонить ее невестка. Но свекровь начала на повышенных тонах угрожать Дине тем, что всем расскажет, какая у нее невестка на самом деле! Жалеет для старого человека денег и т. д.! Дина в шоке слушала этот скандал и понимала, что прежней жизни у нее здесь уже не будет. И почему она не перетерпела и не осталась в Одессе? Тогда она наивно полагала, что если не будет жить в одном доме со свекровью, то та не будет лезть в их жизнь. На самом деле, если Игорь не ехал на выходные на дачу, то шел общаться с маман и смотреть у нее телевизор. Как будто не достаточно было пойти на пару часиков к той, а смотреть такой же телек дома? Она замечала, что муж начинает тяготиться общением с детьми. Если уж он оставался дома, то закрывался в своей комнате и просил не беспокоить. Сейчас Дина начала подозревать, что их брак не настолько и прочный, как казалось раньше. Неужели у всех через десяток лет семейной жизни начинается охлаждение? Можно ли как-то этого избежать? Вернее, она четко представляла, что процесс уже начался, поэтому избежать его было уже нельзя. Но как-то препятствовать развитию?