– Я упсур, путешествую в поисках знаний и с целью самосовершенствования. Уже имею звание кирата, так что могу оказать нуждающимся целительские услуги. За деньги, естественно. В это время рядом со мной уже спешившийся воин лет двадцати воскликнул что-то недовольное (снова на незнакомом языке), и послышался свист меча. Меч оказался хорошим, удар сильным, так что лезвие даже вошло в мою отвердевшую ауру где-то на ладонь. Я немедленно усилил звук мелодии «застывшей ауры», сосредоточив внимание на мече. В результате он застрял намертво. Парень что-то снова воскликнул, рванул меч на себя, не вырвал, уцепился за рукоять обеими руками… Я прекратил этот балаган, сыграв ему «извлечение жизни». Тихонько, чтобы сознания не потерял. Но ноги у него подогнулись, и он опустился на землю. – Я же сказал, что я упсур! Почему такое неуважение? Остальные воины тем временем кинулись к лошадям за карабинами и вскоре навели их на меня. Но выстрелов не последовало, так как старший предостерегающе поднял руку. Сам он за автомат не хватался. – Прости, шуура (могучий). У тебя странный одежда головы, она скрыла аргха (знак). Я срочно сдернул носовой платок с головы. Совсем про него забыл, так как привык в нем ходить под здешним солнцем. Не слишком презентабельная шляпа. И, похоже, узелок, который я зачем-то поместил спереди, прикрыл мне точку «бинди» чуть выше бровей. А вот как называется полученное в артефакте украшение на ее месте, я не знал. Возможно, и аргха. Аргха на языке Ушедших как раз «знак». Воины как-то сразу все шумно вздохнули и слегка подались назад. Но оружие не опустили. Старший между тем продолжил: – Что привело могучего в эти бедные земли? Откуда он идет? Манера говорить обо мне в третьем лице казалась странной, но, возможно, это связано с плохим знанием этим воином языка Ушедших. Но то, что он его вообще знает, уже о многом говорит и сильно обнадеживает. Контакт пошел. Придется еще и «ощущение эмоций» в фоновом режиме включать. Напряжно немного, но надо. – Я ищу знания и учусь быть сильнее. Я ходил в каменную пустыню за рекой. – Рассказывать первому встречному о том, что я пришел из другого мира, мне не хотелось. Не представляю, как тут к иномирянам могут отнестись. – Как могучий прошел? – изумился (похоже, искренне) мой собеседник. – Там же с древние времена махораги (демоны-змеи) стерегут мир от каменной смерти?! – Большие змеи? – В последний момент я передумал рассказывать, что демонов-змей там стало на одну меньше. – Я же упсур. Они меня не трогали. Старый воин был шокирован. – Как же… – Он не договорил, то ли слова не смог подобрать, то ли хотел выразить возмущение тем, что его кто-то обманывал. – Там нет ничего, – решил я его успокоить. – Вот, взял один с собой. Я медленно взялся за так и висевшее у моего живота каменное ядро обеими руками. Быстрее шевелиться с «застывшей аурой» я просто не мог. Так же медленно отодвинул его от живота и выдвинул за пределы своего щита. Оказалось, когда двигаешь ядро руками, а не пытаешься толкнуть и отправить в полет, оно в ауре не залипает. Только оно снова стало тяжелым, как обычный камень. Видимо, потеряв контакт с источником маны (моим солнечным сплетением), этот голем потерял возможность выполнения заложенной в него программы. Оказалось, что таким способом его можно отлепить от себя гораздо легче и быстрее, чем кидая вдаль. А я до такого решения раньше не додумался. Сразу же почувствовал себя «прапорщиком Ивановым» или хотя бы программистом, который, найдя одно решение, предпочитает «не трогать то, что и так работает». Мне даже удалось отлепить ядро от руки и уронить его на землю. Воины снова попятились. – Что он делать? – спросил старший. – Ничего. Или я не знаю. Я кират, а не силпин. – Про то, что именно на силпина я учусь, уточнять не стал. Три заклинания из шестидесяти четырех… даже и говорить пока не о чем. Но надо же и мне свои вопросы начать задавать. – Что делает здесь кшатрий? – решил я польстить собеседнику. – Я Аджит, патим (барон, хозяин) эта земля. Собирай дань с пахарь. Ну, раз он решил представиться, я слегка поклонился в ответ. – Меня зовут Николай Алексеевич Некрасов, – специально произнес полное имя, чтобы не запомнил. Продолжу вопросы: – Какие города есть недалеко отсюда? – Нет города. Есть мой замок, – Аджит махнул рукой вправо, – есть замок Джей, – теперь взмах руки был влево. Судя по интонации, с соседями он не ладит. – А главный город, столица? – Далеко дорога. – Взмах рукой. Понятно, что к столице как раз и вела дорога, по которой я шел. – Как далеко? – Много день пути. На конь. Зачем спешить? Могучий отдохнуть мой замок. Хорошо плата работа. Беседа стала меня утомлять. Аджит коверкал не только фразы, он и слова произносил так, что приходилось очень напрягаться, чтобы его понять. Хотя беседа, надо признать, получилась вполне плодотворной для первого контакта. Только ехать к нему в гости меня совсем не тянет. Наверняка я ему для чего-нибудь пакостного нужен, например, соседа извести. И нет у меня никакого к нему доверия. С золотом я все время ходить не буду, а вещи мои наверняка обыщут. Судя по началу нашего «контакта», этот желтый металл тут в цене. Так что либо украдут, либо убить меня попытаются. Оно мне надо? – Нет, я пока здесь буду. А вы езжайте. Наверное, немного нахально посылать владельца земли из его деревни куда подальше, но мне кажется, что это будет верным тоном. Аджит, а с ним его воины явно пришли в замешательство. Возможно, среди них еще кто-нибудь язык Ушедших понимал. Или они каким-то языком жестов общались? Вроде был такой в Индии у воинской касты. Да и не только там. Впрочем, это я так, фантазирую, не заметил я ничего такого. Да и не смотрел. Тем временем тот парень, что меня мечом рубить попытался, потихоньку стал приходить в себя. Организм молодой, здоровый, восстанавливается быстро. Посмотрел я на парня, направил на него руку и заклинание «сила жизни». Дальше конфликтовать не собираюсь, так что можно и помочь. Тем более что есть в нем что-то общее с Аджитом. Точно родственники. Молодой воин поднялся на ноги и, что-то говоря, протянул руку за мечом. – Мечом он меня ударить пытался, – пояснил я старшему. – Меч я оставлю себе. Молодой, видимо, понял, так как буквально завыл. Горестно и протяжно. И стал себе щеки царапать. Успешно, кровь появилась. Однако… Вот что значит чужая культура… – Можешь его выкупить, – решил я сбавить накал страстей. Собственно, зачем мне этот меч? Большой, тяжелый. А деньги очень даже могут пригодиться. Светить золотыми слитками в дороге – как минимум будут проблемы со сдачей. – Сколько? – после некоторого колебания спросил Аджит. – Сам дай справедливую цену. Старший скривился. Я его понимаю. Предложение типа «сам решай» исключает возможность торговаться. А просто меня послать решимости не хватает. Наконец он выдавил: – Десять арджун (серебряных), – и вопросительно посмотрел на меня. – Если ты так ценишь своего сына… – сказал я многозначительно. – Цена его пустой головы пай (медяшка). – А с сыном я, похоже, угадал. – Хорошо, пусть будет десять серебряных, – согласился я. Все равно не знаю, сколько это. Но так хотя бы местные деньги увижу. Я взялся за лезвие рукой и медленно вывел его из ауры, протянув рукояткой Аджиту. Не такой уж и тяжелый, как выглядит. Всего килограмма два. Тот принял меч, небрежно сунул под мышку и что-то сказал второму воину постарше. Тот полез в седельную сумку и вытащил оттуда по одному десять серебряных кружочков, которые и передал мне. Мог бы и кошелек предложить. Пришлось небрежным движением их в карман ссыпать. Дальше все затоптались на месте в замешательстве. – Подожди, – сказал я и направил руку на так и стоявшего понурившимся молодого хозяина. Или лучше его привычным словом «барон» называть? Наверное, так проще будет. В общем, наложил я на молодого барона «среднее исцеление», целясь прежде всего в голову. Царапины на щеках прошли. – Все, можете ехать. Неохотно и как-то неуверенно воины все-таки последовали моему указанию. Через пять минут я остался один и, сидя на ступеньке у облюбованного дома, подводил итоги произошедшей встречи. Прежде всего, самое последнее и интересное. Монеты. С одной стороны какая-то надпись, с другой – чей-то портрет. Точно не Аджита, так что есть надежда, что деньги тут хоть какую-то унификацию имеют. Серебряные, размером меньше царского рубля раза в полтора, но точно тяжелее десяти граммов. Похоже, все-таки дешево этот барон меч сына оценил. Если со средневековыми ценами сравнивать, в Италии подобный меч таких монет полста потянул бы. Ну да ладно. Местных цен все равно не знаю, зато первые деньги в кармане появились. Что я еще узнал? Есть тут какое-то общее государство, но порядки, похоже, феодальные. Барон лично с отрядом дружинников едет по деревням дань собирать… Это что-то из времен Игоря Рюриковича. Теперь о месте, откуда я пришел. Похоже, не случайно там все разрушено оказалось. И змея эта мерзкая была одним из стражей, поставленных древними магами никого оттуда не выпускать. Судя по всему, и не пускать туда никого тоже. Есть подозрение, что силпины, на которого я учусь, здесь персоны нон грата. Непонятно с чего. В упор не понимаю, чем големы могут быть хуже той гадости в виде анаконды, что я встретил в оазисе. И артефакты – вещь полезная. Но браслет, получается, лучше не показывать. Как это сделать? Например, надеть толстые напульсники. В глаза бросаться будут. Перчатки? Тоже заметно и неудобно. Просто рубашку с длинным рукавом? Манжета – штука ненадежная, может и не скрыть. Есть еще вариант какие-нибудь боевые наручи нацепить. Вроде были в Средние века подобные элементы доспеха. Но странно я буду смотреться только в них одних, а если к ним более полный доспех прилагать, будет тяжело и неудобно. Так что думать надо. Хорошо, магов я пока не встречал, и, похоже, они тут тоже изрядная редкость. А вот мой знак на лбу, оказывается, виден всем. И легко прикрывается обычной тканью. Только надо ли это делать? Он показывает, что я дипломированный кират. Разве это плохо? Целитель – очень нужная профессия. Вот вторая половина знака вызывает некоторые сомнения, но она показывает, что я умею записывать звуки в артефакты, а не создавать их. Возможно, местные маги борются с артефактами, чтобы сохранить монополию? Глупо. Они же без магов только в местах силы работают, так что сильно потеснить их не могут. Гадать бесполезно. Но буду надеяться, что мои знания еще не криминал, ведь сами артефакты я изготавливать не умею. Но вести себя надо будет осторожно. Я сюда шел за новыми знаниями, а не с системой воевать. Дальше я наконец погрузился в хлопоты по обеспечению себя любимого. Сходил к реке за сухими ветками. Небольшое количество таких же веток было сложено у печки, но я решил их пока не жечь. Приготовил кашу. Поел, сходил на речку – помыться самому и постирать уже изрядно запачканные вещи. В общем, день провел с толком. Ближе к вечеру в деревне неожиданно появился мальчишка. Темнокожий, темноволосый. Лет десяти. Босой, в набедренной повязке и слегка грязноватый. На меня воззрился в изумлении, но сразу убегать не стал. Языка Ушедших он не знал. Пришлось использовать «ментальное общение» – передавать свои мысли и «чтение мыслей» – для того, чтобы мальчишку понимать самому. Оказалось это совсем непросто. Особенно сложно было объяснить мальчику, что я от него хочу. «Произнеси мысленно…» Он, похоже, и слов-то таких не знает. Приходилось варианты пробовать «проговаривай про себя», «говори, только поняв, что ты хочешь сказать». Как ни странно, лучше всего сработал вариант «говори медленно». В общем, через пень-колоду, но мы друг друга понимали. Оказалось, сбежал весь народ не от приехавшего за данью барона (они об этом просто не знали), а из-за моего строительства моста. Увидели, что все кусты вокруг засохли, и решили, что на том берегу демон-змея махорага. Там, где они появляются, все умирает. Раньше они далеко от этих мест обитали, но, когда там все в пустыню превратилось, стали все дальше от своего начального положения забираться. Все деревни за рекой уже погибли. Или жители сами сбежали, но мальчик был уверен, что погибли. Здесь пока еще не появлялись, но общий страх присутствовал. Вот все в лесу и спрятались. Сознаваться, что порча кустов – моя работа, мне не захотелось. Сказал, что прогнал змею. Она обещала сюда не возвращаться, так что можно жить спокойно. В качестве доказательства предъявил метку на лбу и залечил ему имевшиеся ссадины. Так что через час началось возвращение беженцев обратно по домам. Довольно бестолковое занятие, растянувшееся на добрую половину ночи. Самым неприятным в этой истории было то, что в этом бардаке я был совершенно лишним, инородным элементом. Я непроизвольно хмыкнул. Инородным я тут был не только иносказательно.