Она побежала к выходу, и последнее, что успел заметить Макаров, как она, уже в дверях, закрыла лицо руками. – В общем, я свой рассказ закончил, – снова привлек к себе внимание Сэм Голдберг. – Я здесь, чтобы, если можно так выразиться, вернуться в прошлое. И если мне повезет найти Жаворонка, то я не исключаю, что смогу заново родиться. Если вы понимаете, о чем я. – Понимаем, – ответила за всех Холодова, чье лицо, неожиданно, тоже было искажено волнением. Тяжелые, по всей вероятности, старинные серьги в ушах дрожали, пуская яркие блики, под стать Сэмовым часам. – Но, чтобы заново родиться, сначала надо умереть. Глава третья Несмотря на накопившуюся за день усталость, а может быть, из-за нее, Даша никак не могла уснуть. Дождь бил по стеклам с такой силой, что, казалось, они вот-вот вылетят под требовательно барабанящими каплями. В полудреме, которая временами накатывала на Дашу, ей чудилось, что продрогший снаружи дождь просит пустить его внутрь, в протопленный дом. В номере действительно было тепло, даже жарко. По крайней мере, под толстым, мягким одеялом Даша изнемогала, а потому то откидывала его прочь, то снова натягивала, потому что с детства не могла спать раскрытая. А может, проветрить, впустить ночную прохладу? Под звуки дождя и в потоке холодного уличного воздуха так сладко кутаться в теплое одеяло. Может, хоть сон придет, наконец. Даша соскочила с постели и прошлепала босыми ногами к окну, за которым горел одинокий фонарь, освещавший пустую сейчас автомобильную стоянку, на которой, сиротливо прижавшись друг к другу, одиноко ночевали оставленные владельцами машины. Сейчас они казались Даше продрогшими на насесте курами, и она невольно подивилась силе своего не вовремя разыгравшегося воображения. По вымощенному плиткой двору текли потоки воды. Да, такого сильного ливня осенью она и не припомнит. Рванув створку окна, Даша с упоением втянула влажный воздух и тут же закашлялась от резанувшего легкие холода. За окном было градуса четыре, не больше, и в сравнении с уютным теплом комнаты разница казалась обжигающей. Сквозь пелену дождя двор, точнее, та его часть, куда не проникал свет уличного фонаря, была практически не видна. Лишь какое-то смутное движение уловила Даша, напряглась, увидев мужскую фигуру в накинутом на голову дождевике, и тут же расслабилась, узнав Михаила Евгеньевича, владельца гостиницы. Даша вспомнила, что они с Татьяной жили в отдельном домике, и невольно бросила взгляд на часы, – они показывали половину второго ночи. Интересно, зачем хозяин вернулся в большой дом? Несмотря на то что окно она приоткрыла самую малость, дождь, воспользовавшись ее безрассудством, тут же скользнул внутрь. Даша почувствовала, как холодная вода течет по ногам, брызжет на грудь, заливая пижаму с медведем на груди, обнаружила, что уже стоит в луже, которая коварно пробирается по полу ближе к уютной кровати. Вот же пустая голова! Она быстро захлопнула окно, отметив, что успела продрогнуть. Надо вернуться в постель под спасительное одеяло и все-таки попытаться уснуть. Тревога, которая гнездилась где-то глубоко внутри, снова легонько куснула за ребра. Именно она была причиной внезапной бессонницы, и, закутавшись в одеяло, Даша недовольно нахмурилась. Сегодня вечером произошло что-то плохое, очень плохое, но Даша не могла точно сформулировать для себя, когда и кто поступил неправильно. В какой-то момент за ужином она просто физически ощутила разлитое по каминному залу зло. Будто кто-то неведомый ощутил опасность и, как скунс, выпустил удушливую волну зла, от которого сгустился воздух и стало трудно дышать. Даша тогда почувствовала, что ей не хватает воздуха, и, извинившись, вышла из-за стола, пулей выскочила на крыльцо, чтобы впустить холод в легкие, постояла немного, дыша широко открытым ртом. Нервы, всему виной ее расшатавшиеся нервы. Ее ухода никто не заметил, потому что она сидела с краю, чтобы, как и положено организатору мероприятия, в случае надобности вскочить, принести, подать, исправить, помочь. Да и рассказ Сэма все слушали так внимательно, как будто от него зависела жизнь. Даше было неинтересно, потому что многое из этого рассказа она уже слышала в прошлые встречи с Сэмом. По крайней мере, та часть, которая касалась его эмиграции в Израиль, переезда в Америку, женитьбы на Клэр и приобретения недвижимости, впоследствии принесшей миллионы, была ей уже знакома. Новостью стали только наличие дочери Дженни, приезд на Олимпиаду-80, короткий, но бурный роман и рождение второй дочери. Но лично Дашу эта история не шокировала ни капли. Мужчины изменяли женам, это она точно знала, причем не в теории, а на практике. Поиски этой второй дочери Дашу немного удивили, потому что Сэм не казался ни романтичным, ни сентиментальным. Он так спокойно рассуждал о холодности к Дженни, о стене отчуждения, вставшей между отцом и дочерью после смерти Клэр, что желание найти женщину, которую он любил сорок лет назад, и ее ребенка казалось странной блажью. Впрочем, вся жизнь Сэма в последние восемь лет представляла собой цепочку из его прихотей, которые он вполне мог себе позволить исполнять. Гораздо более удивительным был тот факт, что рассказать об истории, отправившей его на поиски, Сэм решил именно здесь и сейчас, в компании случайно встреченных людей, которые навряд ли могли ему помочь. Когда она вернулась за стол, атмосфера была уже менее тревожной, словно туча зла, повисев над залом, уплыла в каминную трубу. Сэм отвечал на вопросы, некоторые гости ели, но лениво, скорее по привычке, чем из-за неутоленного голода. Лишь Катя отчего-то волновалась, а еще приехавшая из Австрии Анна и, пожалуй, девушка Настя, явившаяся на тренинг вместе с кавалером и его другом. На этого самого друга Даша посмотрела, чуть скосив глаза. У него было ироническое выражение лица, и Даша внезапно рассердилась, как будто смеялся он над ней. В конце концов, это был ее Сэм, и, привезя его сюда, Даша несла за него ответственность. И что этот Макаров о себе возомнил… Еще ее смущала Рита, уронившая бокал с вином и расстроившаяся чуть не до слез. Потом все устали и осоловели от еды, и Катя отложила остальные истории на завтрашнее утро – после истории Сэма рассказывать о себе никому не хотелось. Что-то в его рассказе задевало душу, переключить внимание публики на другое оказалось бы непростой задачей, а Катя была слишком хорошим психологом, чтобы заранее ставить людей в невыгодное положение. Поэтому все просто пили чай из принесенного Михаилом Евгеньевичем настоящего самовара, растопленного на еловых шишках. И Даша нет-нет да и ловила повисшее в воздухе напряжение: морщинку, залегшую на переносице у Кати, беспокойно бегающие глаза Насти, вздохи украдкой Ольги Тихомировой, нервозную активность Ильи, блеск очков Анны, скрывающий выражение ее глаз, дрожащие руки Татьяны, разливающей чай, тяжелое молчание Михаила Евгеньевича и странное оживление его делового компаньона. Ее внутренние локаторы сегодня были крайне чувствительными к окружающей атмосфере, и от пойманных чужих эмоций Даша под конец так устала, что ее не держали ноги. И вот, поди ты, не может уснуть. За дверью послышался скрип, словно кто-то шел по ступенькам, стараясь делать это неслышно. Не хотел будить? Или старательно скрывал свое присутствие, потому что задумал что-то плохое? Напряженные нервы, казалось, звенели, словно туча комаров гудела сейчас в ночной тиши комнаты. Даша снова соскочила с кровати, подбежала ко входу, повернула ключ, рывком отворила дверь и уткнулась в грудь Сэма, черт его подери. – Господи, а ты тут что делаешь? Он спросил по-английски, как привык с ней разговаривать. То ли давал понять, что она нанятая им служащая, которую выбрали именно из-за хорошего знания языка, то ли просто машинально. – А вы? Зачем бродите впотьмах? – спросила Даша сквозь зубы, потому что только сейчас поняла, как сильно испугалась. – Мне захотелось чаю, – в руках Сэм держал большую белую кружку, одну из тех, что стояли на столе в каминном зале, чтобы гости могли сами налить себе чай или кофе. – Ночью? – Я плохо сплю. – В его голосе не было ни капли раздражения, как будто он разговаривал с бестолковым, но любимым ребенком. – Редко могу уснуть раньше трех-четырех часов, зато утром сплю до десяти. Ты же это знаешь. Действительно, в предыдущие поездки Даша могла чувствовать себя абсолютно свободной по утрам, потому что их экскурсии и прогулки начинались не раньше полудня. Она еще активно пользовалась такой возможностью, выполняя другую работу, например, переводы. – Почему вы не постучались ко мне, я бы принесла вам чаю? – Я был уверен, что ты спишь, а у меня нет привычки беспокоить людей по ночам, тем более из-за такой мелочи, как чашка чаю. Я не престарелый, не инвалид, не лежачий больной. Не понимаю, что именно тебя беспокоит. Ты еще что-нибудь хочешь спросить или я могу уже пройти в свой номер и выпить, наконец, чаю? – Сэм, зачем вы рассказали сегодня свою историю? – выпалила Даша, понимая, что ведет себя неприлично. Отчего-то ей казалось очень важным узнать ответ на этот вопрос. – Еще вчера я спрашивала вас, какое поручение вы хотите мне дать и кого найти, и вы ответили загадочно «всему свое время». Так что же изменилось? Вы решили, что кто-то из этих людей в состоянии помочь вам лучше, чем я? Она и сама осознавала, что в ней говорит уязвленная гордость. Проклятый синдром отличницы, который мешал Даше быть счастливой всю ее сознательную жизнь. Ну какая ей разница, почему Сэм решил воспользоваться иной помощью? – Ты знаешь. – Его голос звучал задумчиво и тихо. Последнее, впрочем, было понятно, потому что на лестничную площадку выходили двери еще двух номеров, и в них наверняка спали люди. – Ты знаешь, девочка, самое необычное и волшебное, что есть в нашей жизни, – это совпадения. На них строится судьба. Всегда. У всех. Тогда, много лет назад, я поехал на Олимпиаду совершенно случайно, потому что это просто было удобным поводом, который не вызывал бы обиды у Клэр. И наша встреча с Жаворонком тоже была случайной, но именно она подарила мне мимолетное, но долгоиграющее счастье, которое потом грело меня все последующие годы. Я случайно купил то здание на Манхэттене, которое сделало меня миллионером. Я случайно познакомился с тобой, потому что та милая французская девочка, которая была моим гидом в Провансе, могла найти координаты совсем другого московского экскурсовода, и тогда ты бы не предложила мне приехать сюда. Понимаешь? – Если честно, не очень, – призналась Даша. Только сейчас она начала осознавать, что выскочила на лестницу без тапочек, и у нее начали замерзать ноги. Сэм вздохнул: – Я поехал в Россию сейчас, чтобы найти Жаворонка и нашего ребенка. Я обратился к тебе, потому что больше никого здесь не знаю. Ты оказалась занята и привезла меня сюда, в эту усадьбу. И все это было для того, чтобы именно здесь судьба свела меня с нужным человеком. Даша смотрела непонимающе. Неожиданно ей в голову закралась нехорошая мысль: Сэм сошел с ума, и то, что она сейчас слышит, всего-навсего бред больного разума. Он приблизил губы к ее уху и еще больше понизил голос. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь