Не, мне выход из гаража заказан, до тех пор, пока… а собственно, до каких пор? И выйду ли на свет когда-нибудь. Может, так и окочурюсь в одиночестве. Сижу, тупо пялюсь на руки, покрытые волдырями. В голове ни единой путной мысли. Спустя какое-то время поднимаю взгляд на часы, висящие на стене. Надо же, полчаса почти сидел как в оцепенении. Глядя на часы, продолжающие как ни в чем не бывало отсчитывать время, чувствую, как в груди что-то теплеет. Часы у меня хорошие, судовые, механические. Им уже сто лет в обед и хоть бы хны. Даже конец света, буде такой грянет, переживут. Достались они мне с одного из пароходов, серии «Пионеры-герои». Сухогрузы немецкой постройки, названные в честь наших геройских детей времен Великой Отечественной войны. Леня Голиков, Нина Сагайдак, Боря Цариков и им подобных. Старенькие были пароходы уже, вот и погнали один такой в Индию на гвозди. Это в девяностых было. Пароходы хоть и старенькие, но вполне себе рабочие. Там все настолько просто было, что тупо ломаться нечему. Механизмы надежные, что главному, что вспомогачам, еще пахать и пахать. Встать в док, корпус подшаманить, и работали бы еще. «Нины Сагайдак», правда, в этой плеяде уже не было к тому времени, она затонула еще до того, как я на флот работать пришел. Уж и не помню, что там случилось. Но вот что интересно, прежде чем отгонять пароход, его забили всяким разным. Новые телевизоры зачем-то поставили в кают-компанию и в столовую команды. Свежие комплекты постельного белья в полном объеме, посуду новую, хотя и старой хватало, да и телевизоры были, холодильники вот тоже приперли. В общем, навезли всякого, в том числе и кладовые ЗИПом забили. Зачем? Сдается мне, что под этот шумок списали наши высокие руководители гораздо больше, чем потратили на самом деле. В те времена, безвластия и беззакония, все тащили отовсюду и кто что мог. До чего руки дотягивались. Сам я, вот честно, как на духу, ржавой гайки не взял за всю свою морскую деятельность. Не, не, не!!! Часы не считается. Это я взял из каюты на память. Сердце кровью обливалось, когда покидал борт судна в последний раз. Выброшенный на берег, со свисающими с бортов штормтрапами, он выглядел как умирающий кит на берегу. Тоскливое зрелище, скажу я вам. Так и появились у меня эти часы. Уходил с одной сумкой, в которой лежали личные вещи и этот механизм. А вот народ из экипажа чего только ни пер. Те самые телевизоры, холодильники тетки наши, повариха с буфетчицей, посуду, постельное белье. Такого белья сейчас не купишь. Чистый лен. Сейчас же все больше синтетика. Мародерили кто как мог. На меня смотрели как на идиота, пальцем у виска крутили. А может, и вправду идиот, зато совесть не мучает. Так что нет, ребятки, часы это просто память о погибшем товарище. Это я о пароходе. Наверное, именно с тех пор не могу пройти мимо выброшенного механизма. Чудится мне, что он просит о помощи. Вот и помогаю, как могу. Ладно. Чего это меня на мемуары потянуло? Кому интересны душевные терзания старого, толстого лузера? Однако курить хочется. На автомате хлопаю по карманам куртки. Блин, я же снял ее. Вон, возле умывальника валяется. Да и нет там ничего, эта скотина Долбин все карманы вывернул. И сигареты с зажигалкой, и деньги, и даже ключи от гаража забрал. Вот на кой ему ключи-то сдались? Да бог ему судья. Крыса, он крыса и есть. Запасные у меня всегда висят под грибком вытяжки. Человек обычного роста не достанет. Даже с крыши, если пацанва залезет, их не видно. Там надо сначала грибок хитрым образом повернуть. То, что ключи отняли, точно помню, а вот как доставал запасные… как обрезало. Это хорошо еще, что я не взял по привычке подарочную «Зиппо». Хорошая вещь. Добротная. Золотая. Красивая. Кстати, тоже клиент подогнал. Вот бы порадовался, крысеныш. Иди потом, доказывай, что она вообще у тебя была. А так китайской газовой обогатился. Крохобор, мля. Ползу к шкафу, там и початый блок Pall-Mall лежит. Достаю пачку, вскрываю. Закуриваю. Хорошо-о. У меня всегда так. Если не знаю, что делать, то курю. В процессе мысли как-то сами в порядок приходят. Вредно, говорят. Да знаю я, что вредно. Вот и не курите. Я же человек из тех времен, когда геноцид курильщиков еще не устраивали. Я курю, а вы не курите. Беру бутылку, ползу к диванчику. Сел. Отхлебываю, глотаю, затягиваюсь. Но так можно и до второго пришествия сидеть. Снова встаю и лезу в подвал. Основные станки все там стоят. Но лезу не к ним. Дело в том, что, видимо, батя мой тоже не сильно удачлив был. При постройке кооперативного гаража ему достался именно тот бокс, где был поджим воды. Вот слева гараж сухой, справа сухой, а у него, блин, течет. От чего подвал был вечно сырой и лужи стояли. Продукты с огорода там хранить было противопоказано, да и вообще что-либо другое хранить тоже. Что только ни делали. Батя чуть ли не каждый год там стяжку какую-то новую мудрил. Ничего не выходило. Перла вода, хоть ты тресни. Я потом уже сам поступил проще. Превратил это дело из недостатка в достоинство. Вода-то не из канализации текла, а из скалы. Чистейшая. Короче, вооружился инструментом и зимой, когда течь начинало не так интенсивно, вырыл там яму. Большую. А других и не умею. Помните, где я служил? Так вот, сварил из нержавейки короб и установил в яме, предварительно насверлив в нем дырок, в днище и по бокам. Объем даже не замерял, но до хрена получилось. Куба на два, не меньше. Потом все обратно закопал и бетоном залил. Теперь у меня в гараже есть вода, а в подвале сухо. Главное уровень не прое… в смысле, чтобы вода через верх не пошла. Для этой цели поставил погружной насос и поплавковую систему включения-отключения смастерил из запчастей сливного бачка от унитаза. Как повышается уровень сверх меры, насос сам откачивает. Вот и полез смотреть, не натекло ли через верх. Света-то не было. Насос при всем желании работать бы не смог. А он и сейчас стоял. Открыл лючок, заглянул. Вода была, но почему-то гораздо ниже уровнем, чем обычно. Странно это. Так не должно быть. Что, ни с того ни с сего, вдруг поджим прекратился? Раньше бы, может, и порадовался, а сейчас мне и с водой хорошо. Как же без нее жить? Но пока она есть, надо в расходный бак накатать. Включил насос принудительно. Зашуршало в трубе, потекло. Жду, пока из переливной трубы потечет. Потекло. Вырубил насос, кряхтя лезу вверх. Потом мылся. Впрочем, помывкой ту операцию сложно назвать. Каждое прикосновение к коже боль вызывает. Скажем так – обтирался аккуратно. Холодная вода даже некое облегчение принесла воспаленной коже, а после того как худо-бедно обмылся, переоделся в чистую одежду и поел. Да, еды-то у меня хватает. Правда, все больше в консервах. Чем со мной только клиенты ни расплачивались. Один, помню, даже партию женских трусов предлагал в счет починки. Тех трусов, что и трусами язык не поворачивается назвать, три веревочки и крохотный кружевной треугольник. Уж и не знаю, чего этим можно прикрыть. Они же мне даже на ветошь не подошли бы. Вот и куда б я с ними потом? Послал я его тогда, конечно. Нет, не туда, куда вы подумали. За деньгами, естественно. Спросите, чего же тогда в магазин ходил? Так не кашу же гречневую с коньяком трескать! Я хоть и не привередлив, и вообще коньяк не шибко жалую, но хотя бы ради уважения к тем людям, которые с любовью выращивали виноград, потом делали на его основе коньяк, потом выдерживали его пятнадцать лет в специальных бочках, должен был хоть минимум приличия обеспечить. Правда, к великим знатокам культуры употребления дорогих коньяков я нисколько не отношусь. Как и с чем употреблять сей благородный напиток, не знаю. Поэтому решил просто себя побаловать доступными деликатесами. Лимончика там купить, сырку пармезанского, сервелатика твердого. В общем, на свой дилетантский вкус. Давненько себя не баловал, а вчера вот вспомнил, и аж слюни потекли. Чуть не захлебнулся, блин. Не судьба. Сижу, наворачиваю тушенку прямо из банки. Этого добра у меня как грязи. Все от них, от клиентов. Так что с голодухи не помру. Да и на себе, родимом, четыре пуда сала таскаю. Нет, точно не от голода дуба дам. После того как поел, начало знобить. Странно, вроде в гараже было не холодно. Дошкандыбал до градусника. Восемнадцать градусов показывает. Нормально вроде. Я вообще-то не очень люблю жару. Особенно лето. Потею сильно и воняю соответственно. Так что для меня такая температура самое то. Но вот знобит же. И еще в сон клонит. Вроде поел, а сил нет, будто вагон угля разгрузил в одну харю. Запустить котел? Тоже, кстати, самодельный. На отработке пашет. Мне ее даже покупать не надо. Сами привозят. Масло ведь за чисто символические деньги меняю. Все любят халяву. А чего там его менять? Полчаса и готово, это если не спеша. Так и спешить некуда. А отработочку в бочку. Вон четыре штуки стоят. Топи не хочу. Однако чую, сил не хватит еще и котел растапливать. Единственное, на что наскреб здоровья, так это на то, что застелил диван целлофаном. Если с меня так эта волдырная гадость течет, то диван я угроблю совсем. Потом не ляжешь. Матрас еще один есть, так что этот не жалко. Сбросил его временно на пол, застелил кое-как целлофаном из рулона старого (наконец-то пригодился), да матрас обратно положил. Колотило уже немилосердно. Зуб на зуб не попадал. Перед тем как отключить генератор, окинул взглядом помещение. Грязища, пылища. Подумал еще, что убраться бы надо, подмести, да сил уже совсем не осталось. Повалился на диванчик. Накинул на себя овчинный тулуп, еще батин, да так и забылся. Дальше начался кошмар. Во сне меня то колотило в ознобе, то в жар бросало. То вдруг я просыпался от удушья, снова забывался и просыпался от какого-то просто-таки первобытного ужаса. Подолгу потом лежал, пялясь в кромешную тьму, соображая, где я и что со мной, чтобы незаметно для самого себя снова провалиться в сон, где тоже покоя не было. Странные видения, непонятные и пугающие терзали постоянно. Я вставал, пил. Хорошо воды заранее накатал в подвесной бак. Она была теплая и очень плохо утоляла жажду. Снова спал, вернее, трясся в ознобе или горел огнем. Иногда заставлял себя чего-нибудь сжевать. Если честно, желания не было, но я через не хочу это делал. Потому что понимал – надо. Кто-то спросит про туалет. Было и такое приспособление. Года два назад, в противоположной стороне гаражей какие-то рукастые ребята выкупили подряд сразу четыре гаража и совместили их. Там они какое-то столярное производство организовали. Мебель на заказ резную делали, какой-то искусственный тик. Что это за хрень такая, тик этот, да еще и искусственный, мне невдомек. Только про нервный тик знаю. Я по дереву не специалист, но вот они себе проводили воду и канализационную трубу. Вода у меня и так была, а вот к их фановой трубе я успел подключиться. Они мне даже помогли. Впрочем, я им тоже постоянно по-соседски помогаю. То одно им выточи, то другое. А то какие-то хитрые струбцины изобретут и ко мне сразу. Мол, дядь Сережа, давай сделаем. А я и делаю. Это же металл, да и в радость. Так что уборная у меня была. До ветру бегать не пришлось. Время остановилось. Не знаю, сколько я так провалялся. Из гаража не выходил. Генератор запускал редко, только по необходимости, а в темноте не определишься, день сейчас или ночь. Да мне, собственно, не до того было. По ощущениям несколько дней всего. Сложно сказать. Я же большую часть времени тупо дрых, если так можно выразиться. Иногда сквозь сон слышал какие-то крики на улице. Визги или даже рычание. Что-то сильно колотилось в ворота. Помню сквозь сон, я орал что-то, мол, идите на… мол, хреново мне. Но стуки продолжались еще сильнее. Помню даже ехидно подумал не просыпаясь, мол, шкрябайтесь, шкрябайтесь, хрен вам, а не ворота мои вскрыть. Даром, что ли, я их сам делал? Их же разве что танком выдернуть можно, вместе с бетонными плитами. Сейфовые, блин. Форт Нокс удавится от зависти, какие у меня ворота. Даже если петли срежут и то хрен откроют. Потом, правда, прекратилась эта долбежка. Видать, надоело. В общем, долго ли, коротко ли, но, похоже, организм таки справился с напастью. А ведь в «скорую» так и не позвонил. Забыл, блин. Встал с трудом. Лихоманка эта все силы жизненные вытянула. Шерстяной спортивный костюм висел на мне как на пугале. Удивительно, если вспомнить, что когда я его надевал, он только что не лопался. Это же сколько я скинул за время болезни? Ноги тряслись, но голова была ясная. Завел генератор. Когда свет зажегся, глянул на термометр. Фигасе! Двадцать шесть градусов кажет. Я же котел не топил, а снаружи зима была. Все страньше и страньше. Сползал в подвал, хотел докачать воды в бак. Хрена лысого, мой родник пересох. Нет там более воды. Пусто как в барабане, если не считать одинокого насоса. Ладно, пока хватит. В подвесном еще две трети где-то имеется. Разделся, оглядел себя. Мда-а-а… Красавец! То, что схуднул килограммов на пятнадцать или даже все двадцать, невооруженным глазом заметно. Неплохо. Надо будет такой способ кому-нить посоветовать. Красота, спи и худей. Но вот вид у меня намного лучше после памятного осмотра не стал. Краснота еще не сошла, но хоть опухать перестал. Волдыри тоже пропали и теперь засохшими лохмотьями кожи свисали по всему телу. Зомбак, блин, и грим не нужен. Налил два ведра воды, сунул кипятильник. Как нагрелось первое, переставил во второе, а сам принялся отмываться. Хорошо бы в ванной замочиться, да где же ее тут взять. Стоя в тазу возле ворот, поливал на себя разведенный холодной водой бывший кипяток да мочалом оттирался. Что-то сошло, а что-то нет. Но после второго ведра почувствовал себя человеком. Запустил вытяжку, а то больно уж спертый воздух. Стало полегче. Значит, не показалось. Убрал катающиеся по полу пустые жестянки банок из-под консервов. Подмел все и пыль вытер, пока вытяжка работает. Прибрался, в общем. Потом диванчик перестилал. Это я мудро его целлофаном застелил, хана бы ему была. Матрас теперь только выбросить. Скатал его да в тот же целлофан и завернул, а потом еще достал мусорные пакеты, здоровые такие, да в них засунул, чтобы не воняло. Горловину узлом завязал да у ворот бросил на время. Тут-то и кончились силы. Все-таки долго я провалялся, ослаб сильно. Поел и спать завалился, уже как белый человек, на чистый матрас и даже простыню постелил. В таком режиме еще дня три приходил в себя. Ел, спал, снова ел и опять спал. Коньяк закончился еще в тот, первый день перед длительным расколбасом, но то коньяк. Запас у меня приличный. Как-то подогнали двадцатилитровую канистру медицинского спирта. Так что есть чем себя на ноги ставить. В какой-то момент решил посмотреть, что в мире делается. На волю выйти давно хотелось, но вот мой вид меня смущал, да думаю, не только меня он смутил бы, увидь меня кто посторонний. Вот и сидел взаперти. И ведь никто не долбился. Не требовал срочно починить что-то. Это тоже странно. Телевизор только шипел, ни на одном канале ни одной передачи. Включил ноутбук, вставил мобильный модем. Голяк. Интернета тоже нет. Это уже настораживает. Ладно, включаю автомобильное радио. Транзисторных приемников нынче нет, зато автомобильных валом и стоят копейки. Приемник древний, еще с кнопками механическими и ручной настройкой, кручу ее, настройку в смысле, уж тут-то точно должно быть что-то. Сейчас каналов развелось, слушай не хочу. Да только и тут хрена лысого. Да что же такое? Нет, я про землетрясение не забыл, но ведь не весь мир трясло и не всех убило. Не один же я выжил. По инерции продолжаю крутить и тут: – ВНИМАНИЕ!!! Всем, кто слышит! Повторяю! ВНИМАНИЕ, всем кто слышит! Говорит остров Русский. Если у вас есть возможность, добирайтесь к нам. Вместе выжить проще. У нас имеется продовольствие. Оружие и боеприпасы. Не хватает людей. Мы будем рады каждому живому соотечественнику, несмотря на возраст, пол и образование. Есть укрепленная база. Постепенно очищаем остров от зомби. При въезде на мост организован блокпост. Там есть техника, врачи и медикаменты. По указанию добравшихся мы осуществляем выезды в руины города. Если вы знаете о месте нахождения живых, не забывайте сообщать. Мы ждем вас! Минута шипения в эфире и по новой. Похоже, кто-то крутил в эфире запись. – Ну и что это за ерунда? – вслух спрашиваю сам себя. – Радиоспектакль какой или глупая шутка? Оружие и боеприпасы предлагают, про каких-то зомби говорят, от которых остров чистят. Что за хрень? Грибов накурились? Или грибы не курят? Да какая разница, чего и каким способом они употребляли? Главное, что дрянь эта забористая. Ну, вот что они несут? Какие, мля, зомби? Походу, самому, как бы ни хотелось, а надо тащиться в город. Делать нечего, но с зомбями это уже чересчур. Силенки худо-бедно, но подкопились за три дня, сегодня уже поздно, а вот завтра пойду в люди, тем более что «ксюху» тоже надо вернуть. А то обвинят еще в похищении оружия. Так и поступил. Время было уже достаточно позднее, ну, во всяком случае, мне так показалось, а за воротами было темно. Я это через дверной глазок определил. Даже над столяркой у парней не горел фонарь, а между тем они его вообще не выключали, в том числе и днем. Сейчас не горит, значит, света не у одного меня нет. Так, а чего удивительного? Кто же после такого катаклизма будет в первую очередь гаражи подключать? Правильно, никто. Так что будь, что будет, а завтра пойду. Приготовился я еще с вечера. Помня о катаклизме, достал ботинки охотничьи. Хорошая обувка, еще в Штатах брал лет пятнадцать назад. Подошва там какая-то хитрая. То ли из бамбука, то ли из нубука. Не помню. Хрен знает, короче, но обувь действительно удобная. Собирался ружьишко прикупить да охотой побаловаться. Девочек своих дичинкой экологически чистой подкармливать, да так и не собрался. А потом и не для кого стараться стало. Так и лежала обувка абсолютно новой, надеванной всего раз для примерки в магазине. Теперь вот пригодилась. Джинсы черные достал. Померил. Влезаю. Как раз те килограммы, что слетели во время горячки, под размер меня и подогнали. А то помню, думал еще, выбросить или оставить. Хорошо что не выбросил. Тельник теплый достал (тоже давно не надевал его) и свитер. Кутка кожаная пованивала, так я ее тоже в пакет пристроил, а вместо нее старенькую с вешалки снял. Она, конечно, вид имеет непрезентабельный, но еще довольно крепкая. Накинул на себя… гляди ты, сходится на пузе-то. Шапку лыжную. Автомат, отсоединив магазин, замотал в брезентуху старую, да шпагатом перевязал, чтоб не вывалился. Из того же шпагата сделал лямку, чтобы не в руках нести. Потом еще подумал и полез по полкам шариться. Помнится, где-то валялся пожарный топор. Когда-то давно нашел его в металлоломе, только топор, топорища не было. Я же все в гараж тащу. Хороший такой топор, на нем клеймо тридцать пятого года стоит. Тогда стали не жалели. Ребятишки мне из столярки к нему такую рукоятку забабахали, сама в руки просится. Да лаком покрыли, чтобы не отсырела. Короче, привел инструмент в порядок, а потом понял, что мне он особо-то и не нужен. С тех пор и валяется на полке уже больше года. Спросите, зачем топор готовлю? Да мало ли. Нет, не от зомбей отбиваться. Я в сказки не верю. А вот мародеры могут попасться на дороге. Эти господа от сырости заводятся, даже если до этого их не было. Ребята они не мирные, им известность ни к чему. От пары-тройки я бы и так отмахался, а ну как если больше будет? Нет, возьму от греха. Не понадобится, так и хорошо. Хуже будет, если понадобится, а его не будет. Я же ему из старого кирзача удобный такой чехольчик пошил. На ремень повешу, вот и не мешает. Ну, вроде готов. Теперь сгрызть чего-нибудь и спать, потому как завтра будет трудный день. Глава 3 Утро. Нарядился в то, что приготовил с вечера. Брезентуха с завернутым в нее автоматом за спиной. Топор на ремне. Глянул в зеркало. Ох и рожа. Точно первый же патруль примет два раза. Сначала за маньяка примет, а потом в распростертые объятия, с железными браслетами в виде подарка. Как только подумал о них, о браслетах, зачесалась правая рука, где только начали подживать следы от снятых наручников. Но деваться-то некуда. Надо же разобраться в происходящем. Воротная калитка открылась как всегда беззвучно. Выглядываю осторожно. Вроде и понимаю, что услышанное по радио – бред сумасшедшего, однако автоматически опасаюсь. В лицо повеяло теплым ветерком. Выползаю, оглядываюсь. Странно. Что странно? А все. Во-первых, непосредственно теплый ветерок. Зимой-то? Во-вторых, ароматы, которые он нес. В-третьих, тишина. Но обо всем по порядку. На улице было тепло. По-летнему. Гараж-то у меня тот еще бункер. Даже в самую жаркую, летнюю погоду в нем прохладно, если, конечно, я не работаю с горном. Видимо поэтому, всего двадцать шесть градусов на градуснике было. Так-то по ощущениям теплынь стояла под тридцатник, и это при том, что солнце только поднималось. Утро ведь. Отсюда мне его пока не видно, гаражи мешают. Ну и что за ерунда с погодой творится? Далее сам ветерок, вернее те ароматы, что он с собой нес. Пахло нагретым бетоном и еще чем-то. Пока не разобрался чем, но приятными те запахи не назовешь. И тишина. Не то чтобы полная тишина, но отсутствовали привычные звуки, которые издает живой город. Те самые звуки, которые мы по сути, как правило, не воспринимаем, так как они являются естественным фоном. Но как только они пропадают… в общем, настораживает. Зато имелись другие звуки. Где-то раздавался жалобный и печальный скрип, как от несмазанных качелей, раскачивающихся на ветру, какие-то подозрительные шорохи, что-то вроде шарканья и чего-то осыпающегося. Еще, кажется, рычало что-то или кто-то. Но то могло и почудиться. Где-то очень далеко метнулся крик и тут же стих. Но самое главное, я никак не мог отделаться от ощущения, что чего-то не хватает. Минут десять столбом стоял, прислушиваясь и принюхиваясь, соображая, что же не так. Так ничего не придумав, я как можно тише, стараясь не звенеть ключами, закрыл гараж, а затем двинулся к воротам кооператива, интуитивно расчехляя топор. Руки сами, помимо головы, сработали. Иду, верчу бестолковкой. Пока ничего интересного. Хотя… что это за бурые пятна? Подозрительно. Кровь, что ли? Тревожно как-то и неуютно. Гаражи закрыты. Это тоже странно. Обычно в это время мужики уже открывают ворота, прогревают моторы, покуривая и жалуясь друг другу на жизнь. Кто на жену, кто на начальство, у кого что болит, короче. А тут тишина. Да даже по выходным дням с раннего утра народ уже собирается. Гаражи это же как мужской клуб по интересам. Только тут многие из нас чувствуют себя мужчинами. Оно ведь как, в гаражах мужик кто? Правильно, орел! Тут он даже не то что жену, тут он собственную тещу не боится. А если еще стопку махнет, то круче него только вареные яйца. Дома же это, как правило, совсем другое существо. Там все решает и всем помыкает жена или вообще ее маман. Эх, женщины. Что же вы творите с нами? Мечтаете о книжных или киношных героях-красавцах, не понимая, что там сплошная бутафория и выдумка. А настоящие, они и так рядом с вами, вот только в угоду своим, женским амбициям стараетесь согнуть своего мужика под себя, загоняя под каблук. Откуда же героям браться при такой-то жизни? Да что там говорить, сам таким был. Чем кончилось, я уже рассказывал. Пусто, ветер гоняет грязные целлофановые пакеты. Противоположная сторона, что перед моей, последняя. Вдоль нее и двигался. Вот и крайний гараж. За его углом ворота, которых давно нет. Только два железных столба остались. Все собирались сброситься да электрический шлагбаум поставить, но потом передумали. На кой хрен он сдался? Это же тогда и охрану надо ставить, чтобы не столько гаражи, сколько сам шлагбаум охраняли. Ночью ведь тут кого только не шляется. Просто так сломают. Из удали молодецкой. К тому же через гаражи еще сквозной проезд. Раньше-то его не было. Там, за нами, воинская часть стояла. Режимный объект. И не то чтобы полноценная часть, но что-то типа штаба было и плац. Если честно, никогда не интересовался, что там служивые делали, но раз были там, значит, надобность была. В девяностых все, понятное дело сократилось и куда-то делось. Остался плац, здание не то штаба, не то еще чего-то, да пара непонятных строений. Охраны нет, вот и начали ездить через ту сторону. А тут мы со своим шлагбаумом… нет, как пить дать сломали бы. Заглядываю за угол. Там должна быть асфальтированная дорога, которая ведет к нашему кооперативу, вдоль девятиэтажного дома. Должна, но, походу, не обязана. Нет той дороги более, как нет собственно и дома, вдоль которого она когда-то шла. Дом рухнул набок, погребя под завалами проезд. Впереди было дикое нагромождение бетонных обломков и торчащей арматуры, пополам с обломками мебели и прочего теперь уже мусора. И тут до меня дошло, что же сразу показалось неправильным. Чего не хватало глазу. Выше нас дома стояли. Они практически нависали над гаражами, а теперь чистое и голубое небо, ничего не загораживает. Вот тогда-то и подкосились ноги, в груди сердце гулко ухнуло и начало сбоить. ДОЧЬ! ИРИШКА! Задыхаясь, остервенело карабкаюсь по грудам изломанного гравитацией бетона, спотыкаясь и падая каждую минуту. В голове одна мысль. Что же за отец я такой? Землетрясение, дома рушатся, а я валяюсь в гараже, консервы трескаю! Козел, а не отец! Отвык думать в первую очередь о семье. С тех пор как перестал быть им нужен, прошел не один год. Думать только о себе приходилось. Но ведь это меня не оправдывает. Жена-то ладно, у нее теперь есть кому позаботиться. Но Иришка, Ириска сладкая, моя дочь, кровиночка. Плохо вижу от злой влаги, что навернулась на глаза. Злюсь на себя. Ругаю последними словами и лезу, карабкаюсь на груду битого бетона. С вершины этой беспорядочной груды обломков должно быть видно, что стало с домом, в котором я когда-то жил. Вот и она. Не Эверест, но запыхался уже. Хватаюсь за торчащий кусок арматуры, помогая себе взобраться. Там, наверху продолговатой, огромной кучи, что раньше была девятиэтажным домом о трех подъездах, вроде в насмешку над всей этой чехардой как ни в чем не бывало стоит табурет. Обычная такая кухонная табуретка. Встаю рядом, во все свои два ноль пять. Из груди рвется стон. Вид открылся страшный. От спального района только груды битого бетона остались. Ноги сами подкашиваются, и я плюхаюсь на услужливо стоящий рядом тот самый табурет. Редко где устояло несколько этажей, которые возвышаются рваными обломками. Мой дом… вернее когда-то мой, частично устоял. Вглядываюсь. Вон в той части на четвертом этаже и жил я. Когда-то тут везде был частный сектор. До сих пор, по зиме, начинает переть вода из засыпанных некогда колодцев. Мне было десять лет, когда наш дом попал под снос, и мы переехали в новую квартиру. Тут и прошла моя юность. Тут и в школу ходил, и в армию отсюда ушел, и с моря сюда возвращался… до определенного момента. Иришка же в мою родную школу ходила. В следующем году заканчивать должна была. Взрослая совсем. Ворохнулась надежда. Может, выжила? Не чувствовал я смерть родного человека. Вот когда отца хоронил – чувствовал. Мать, когда на погост вез, тоже было чувство утраты, а вот дочь ощущал живой. Не мог я ее представить мертвой и раздавленной. Не мог и не хотел. Пусть я лузер, пусть никчёмный человек, но такого даже я не заслужил. Встаю. Топор как трость использую, опираясь при спуске. Моя цель – добраться до дома. Та уцелевшая его часть, как маяк. Тут недалеко. Метров около ста в горку. В другое время я бы и не заметил этого расстояния. Что тут идти? Минуту неспешным шагом. Однако сейчас тащить свою тушу в сопку ох как тяжело, да еще везде навалено обломков, которые или обходить, или перелезать приходится. Тишина уже просто давит на уши. Даже вездесущих воробьев и тех не видно и не слышно. Только битый бетон хрустит под ногами. Бреду. Вдруг тишина разбавляется посторонним звуком. Вроде чавкает кто-то. Собаки? На трупах подъедаются? Вполне может быть. Тут надо осторожней. Если собаки попробовали крови, это уже не друзья человека. В них зверь просыпается. А в стае так и вообще тихий ужас. Порвут на немецкий крест. Мама сказать не успеешь. Стараюсь двигаться как можно осторожней, перемещая топор из положения – опора, в положение – оружие. По широкой дуге обхожу железные гаражи. Это у нас кооператив человеческий, а тут дикие. Дальзавод когда-то клепал железные коробки в невероятных количествах. Стоили они недорого, но и стоят теперь где попало. Куда смогли приткнуть, там и стоят. Прислушиваюсь. Да нет. Вроде не собаки. Вроде люди. Уже хотел было окликнуть, да что-то остановило. Что-то резануло глаз. Навел резкость и… Святый боже!!! Чуть не выплюнул тушенку, что совсем недавно схарчил! За углом железной коробки сидели двое и жрали. Жрали третьего, чьи останки лежали в луже крови. Именно останки, так как телом те куски и осколки костей назвать язык не поворачивался. Тут-то я и понял, что меня в запахах настораживало. Воняло мертвечиной. Эти двое увлеченно чавкали и хрустели. Похоже, что мужик и тетка какая-то. Мужик в рваных трениках и майке, а тетка в некогда стильном темно-синем брючном костюме. Теперь цвет только угадать и можно. Ну, дык после такой трапезы любой одежде дорога одна – на свалку. От неожиданности происходящего оступился. Неудачно поставил ногу. Кусок бетона вывернулся из кучи, и я, падая на задницу, сползаю к подножию препятствия, через которое перебирался. Ох, как они отреагировали. Вот они на корточках сидят, жрут, аж спина буграми. А вот они буквально в мгновение разворачиваются в мою сторону, припадая к земле ну чисто собаки. Морды оскаленные, окровавленные, глухо так, утробно рычат. Такое кого угодно в ступор вгонит. Ведь тут именно что морды, лицами давно, похоже, не пахнет. Показалось, нет? Вроде глаза зеленым отсвечивают. Показалось, наверно. Какой свет может быть утром, когда солнце начинает палить? И действительно, припекает порядочно. Я в теплом тельнике, свитере да в кожаной куртке, взопрел весь. Но глядя на этих вурдалаков, прости господи, иначе не скажешь, страх, озноб пробежал по спине, а шерсть на загривке дыбом встала. Пячусь задним ходом, испуганно бубня под нос: – Вы это, жрите. Не отвлекайтесь на меня. До жути захотелось обратно в гараж. Под его несокрушимые, не подвластные даже землетрясению стены, за такие надежные и крепкие стальные двери. Да что же такое происходит, а?!! Где власти, где спасатели? Где люди в конце-то концов? Ну не может быть такого, чтобы только я один и вот эти… И тут вспоминается передача по радио. Русский! Вот куда мне надо. Там есть люди. Однако, как бы ни хотелось обратно, в такой безопасный гараж, а убедиться, что с дочерью все в порядке, я должен, да и спиной поворачиваться к таким тварям нельзя. Повадки-то звериные. Вон то, что когда-то было мужиком, как-то так плавно, по-звериному, боком-боком загребает, обходя меня. Тетка скалится, но в действии разворачивающемся активного участия не принимает. Жрет. Твою мать! Похоже, руку глодает, откусывая пальцы и хрустя ими как сухариками, «кириешками». А ведь я ее, кажись, знаю. Точно. Светка это, из первого подъезда. Она младше меня лет на пять. Бизнесвумен местная. После школы практически сразу выскочила замуж и укатила в столицу. Лет через десять объявилась. Слухи ходили, что муженек ейный покрасивше замену нашел. Однако Светка баба ушлая. Своего не упустила. Хорошие отступные поимела, походу. Вернулась домой, бизнес какой-то замутила. Жена вроде говорила, что-то с косметикой связано. Уж и не знаю, чего мужик ерепенился, как по мне, так и эта очень даже ничего была. Ноги длинные, попа что надо, грудь мечта… была. В прошлом году заезжала, кстати. Менял ей колодки на двухсотом «крузаке». Не узнала. Впрочем, она вообще на всех свысока глядела всегда. Тоже мне московская знаменитость. Да мне, если честно, глубоко фиолетово было. Теперь, правда, от той красоты из фитнесклуба одни воспоминания остались. Зверь, да и только. Сидит, хрустит, щурится и порыкивает. Вроде как поощряет своего самца. Надо же, куда вся привередливость делась. Раньше-то она с таким замызганным товарищем, как этот, в растянутых трениках, даже одним воздухом дышать не захотела бы. А тут, гляди же ты… с другой стороны, раньше она и чужие руки не грызла. Ну, вот чего им там не жралось? Я же не вкусный. Жир сплошной и холестерин. Быстро оглядываюсь, отмечая взглядом местность за спиной. Двигаюсь тоже боком, так, чтобы оба этих упыря были в поле зрения. Тут ведь только повернись спиной – амба. Хруп, чпок. Глаза сами собой лезут на лоб. Ноги… или теперь это уже лапы, задние, у мужика на моих глазах переламываются в коленях. Хрясь. И вот они у него, уже истинно как у зверя, коленками назад. Мама дорогая! Куда я попал и где мои вещи?!! Тварь как-то так по-кошачьи подбирается, неприлично повиливая худосочным задом, и одним мощным прыжком, устремляется ко мне. Передние… уже и не руки вроде, со скрюченными когтистыми пальцами, выставлены вперед. Дальше я действовал не думая. Буквально почувствовав начало прыжка, отмахиваюсь топором. Ярким росчерком вспыхивает в лучах солнца остро отточенное, полированное лезвие. Хрясь! Врезается сбоку в оскаленную морду. Длинная рукоятка не дает передним лапам (давайте уж будем называть вещи своими именами) дотянуться до моей тушки. Тварь отбрасывает. Весу в нем явно вполовину меньше моего будет, да и в удар я вложился от души. Визг, почти что ультразвуком, бьет по натянутым нервам. Башню надвое ему развалил. Гарантированно труп должен быть. Да только умирать эта образина не хочет. Верещит, катается кубарем, поднимая столбы пыли. Думал, что сейчас вторая атака последует, бывшая Светка завозилась, оживилась. Кинула огрызок чьей-то руки. Но вместо того, чтобы атаковать меня, бросилась к поверженному… «бойфренду». Нет, не спасать или плакать. Жрать. Походу, ей все равно кого харчить. Рык. Визг. Я, вот хотите смейтесь, а хотите нет, но такого стрекача задал, что и сам не заметил, как преодолел последние метры до развалин моего дома. Поджилки тряслись, глаза заливали… прямо-таки потоки пота. Никогда трусом не был, а тут прямо какой-то животный ужас обуял. Хорошо хоть не обмочился с перепугу или в штаны не наложил. Смейтесь, смейтесь. Со стороны все смелые. Посмотрел бы я, как вы на моем месте поступили. Вот терзают меня смутные сомнения, что кто-то бы героем выглядел в той ситуации. Стою. Пытаюсь отдышаться. В груди что-то булькает. Нет, точно курить вредно. Что? Я об этом уже заикался? Ну, так не помешает и второй раз повторить, для тех, кто не понял или не поверил. Не курите. Дрянь это. Ей-богу, дрянь. Вот доберусь до гаража, добью блок и брошу… если не забуду. Пытаюсь отдышаться и унять дрожь. Она, в смысле дрожь, не только в коленках. Весь трясусь. Руки, ноги. Всего колотит, короче. Мотор через глотку пытается выскочить наружу. Давненько такого адреналинчику я не хапал. А уж страха натерпелся… Вот как на духу, в жизни так не трусил. Оно ведь, если опасности знакомые, то к ним и готов более или менее. Но к такому трудно подготовиться. Минут пять стоял. Вроде продышался, да и колотун маненько отпустил. Нужно двигаться дальше. По-хорошему тут не топор, тут завернутый в брезентуху автомат пригодился бы больше, однако расчехлять его не стал. Он ведь на весь мир прогрохочет. Мол, вот он. Туточки болезный. Кто даст гарантию, что на звук выстрелов не сбежится целая стая таких вот зверушек? Нет. Ну-ка нафиг такие эксперименты. Инстинкты прямо-таки орут благим матом, что шуметь не стоит. Вот и не буду. Топором оно и правда тише, да и стрелок я так себе. Не то чтобы совсем стрелять не умею. С какой стороны за оружие браться, представляю. Если лечь, да не спеша прицелиться, может, и попаду в ростовую мишень на положенном для стрельбы расстоянии. Однако даже для этого какой-никакой опыт нужен. А я все больше ямы копать специалист. Автомат только на присяге и видел. Да и тот не персональный, а один и тот же, из рук в руки передавали. К тому же цели тут, как выяснилось, шустрые и прыгучие. Навскидку палить придется. Попаду? Может, и попаду, а может, и нет. Даже если попаду, то сколько патронов на это уйдет, одному Богу известно. А магазин всего один. Чего-то сегодня Бога через раз поминать начал. Однако тут и безбожник убежденный за милую душу начнет себя крестным знамением осенять. Я вот, хоть и крещен был в детстве, но ярым верующим никогда не был. Пасху праздновал. Как все. Я что, лысый? Однако не столько из радости, что Христос воскрес, а скорее потому, что пожрать вволю и на законных божьих основаниях. Хотя и во время поста я себя не ограничивал. Священное Писание Священным Писанием, а жизнь жизнью. Но вот, поди же ты, самого пробирать начало. Интуитивно коснулся груди, там, где висел простенький серебряный крестик. Мама перед смертью подарила и попросила носить. Поправляю сверток с автоматом на спине и начинаю осторожно обходить дом. Хватит с меня нежданчиков. Мне бы дочь найти. Господи всемогущий! Если ты есть! Помоги! Ведь не за себя прошу. За ребенка! Она-то в чем виновата?!! Бросаю взгляд назад, откуда пришел. Смотрю вниз, взгляд сам собой устремляется дальше, туда, где из распадка вырастает следующая сопка. Там тоже дома стояли. Когда-то. Теперь везде один и тот же пейзаж. Продолжаю движение. Вдоль дома, где был внутридворовый проезд и подъезды, все завалено. Как и там, возле гаража. Однако мой подъезд чудом устоял, до шестого этажа. Чувствую, как где-то в душе напряжение отпускает. Немного. Прислушиваюсь. Тишина. Как на кладбище. Впрочем, это и есть кладбище. Подъезд завален, но на уровне второго этажа наружная плита лестничной клетки вывалилась, образуя вполне себе пандус для проникновения внутрь. Беру курс туда. Вот бы хоть лестница уцелела. Если нет, я же не заберусь. Это раньше для меня преград не было. Стройный был да звонкий. Как сейчас модно, пресс кубиками. Сейчас тоже кубик, только один такой, большой. Правда, грани на том кубике немного подстерлись, закруглившись. Чем вам не кубик? – Мужик! Сзади! – слышится крик откуда-то сверху. Пусть время, пусть возраст и жир, но рефлексы, наработанные в юности, в критических обстоятельствах всплывают сами. Сгибаюсь почти пополам, пропуская над собой что-то летяще-рычащее. Топор сам описывает дугу вдогонку. Да что б тебя! Светик! Твою разэтак! Как подкралась-то беззвучно. Дай Бог здоровья крикуну сверху. Сейчас бы уже рвала загривок сзади, а так только и выхватила топором в позвоночник. У-у-у, тварь зубастая. Задние ноги у нее отнялись, но передними корягами загребает и ползет подвывая. Зубищи-то, зубищи. Издалека не разглядел, а сейчас проняло. Это же не зубы, это хрен пойми что. Сантиметра, наверно, по три длиной и острые. Морду и не узнать, если бы раньше не видел, человеческого почти не осталось. Челюсти вперед выдаются. Переворачиваю топор, там где у обычного обух плоский, у пожарного рог чуть загнутый. Размахиваюсь… на-а-а!!! Нашла время, когда обниматься прыгать. Снова руки трясутся. Затравленно озираюсь. Вроде никто более не собирается мной пообедать. Однако удачно попал второй-то раз. Клюв топора точно в темечко угодил. Вот доставать не очень удобно такое оружие. Застрял, зараза. С опаской подхожу. После удара-то отскочил. Берусь за рукоять топора. Шевелю осторожно, готовый в любое мгновение бросить и снова отскочить. Во всяком случае, попытаться. Нынче из меня тот еще скакун. Вроде дохлая. Расшатываю свое оружие. Башка шатается, не моя, Светкина. Впрочем, меня и самого пошатывает от пережитого. Адреналин так даванул, аж давление подскочило. В ушах долбит и в висках боль разгорается. Без цитрамона вообще худо будет. Наконец оружие освобождаю. Фу-у-у. Мерзость-то какая. С рога капает черная кровь. Вонючая. На живую и близко не похожая. Снова еле удерживаю утренний харч в себе. Так это что же, не врали, выходит, по радио? Твою дивизию! И как теперь жить, когда мертвяки вокруг шатаются? – Ну, ты и здоров топором махать! – то ли восхитился, то ли насмехался голос сверху. – Прямо канадский лесоруб. Поднимаю голову. В висках стреляет. Морщусь, разглядываю, что это за комментатор выискался. Ба-а, дык это Виталя. Сосед с пятого этажа. Его вечно лохматая рыжая башка торчит из окна кухни. – Здоров, Виталя, – отвечаю, а у самого зуб на зуб не попадает. – Жив значит, курилка? Это мой одноклассник. Виталий Степанович Розумовский. Непризнанный гений электроники. Я после школы в бурсу поступил, а он в политех намылился. Друзьями мы никогда не были, даже в школе. У меня же спорт был, тренировки постоянно. Потом учеба, армия, моря. Здоровались за руку, но не более. Хотя вроде нормальный мужик. Жена его, Зойка, тоже наша одноклассница, долго не могла зачать, а когда таки сладилось, пяти лет не прожила. Может, надломилось что после родов двоих-то пацанов разом. С тех пор он и вдовствует. Двоих парней поднял. Уважаю. – Погоди, – изумились сверху, – Серега? Ты, что ли? – Я. Мою тушу и в упор не признать? Точно богатым буду. – Так поди тебя узнай. С рожей-то что? – А хрен его знает, Виталь. Долгая история. – А ты точно он? – В смысле? – поражаюсь вопросу. – Кто он? – Так знамо кто. Серега Вольнов. Больно ты нынче на зомбака похож. – Да я это. – Обзовись. – Век воли не видать, – выдаю я киношную фразу и для пущей важности щелкаю ногтем об зуб. – Да не, нынче это не канает. Ты мне вот что скажи, что мы три месяца назад делали у тебя в гараже с моей «ауди»? Тупо пялюсь на этого Холмса доморощенного. – Побойся бога, Виталий! – восклицаю удивленно. – У тебя сроду иномарок не было. Ты же всю жизнь на батиной «копейке» проездил. Разводку мы на задних тормозах делали. Сверху лыбится рыжая рожа. – Точно. Серега. – Так, а я тебе про что? – Ну, брат. Нынче тебе не тогда. Видал, что творится? Тут поневоле проверяться начнешь. Когда такое видано, чтобы трупаки как живые расхаживали? А ты чего тут? Как выжил?