– Это у тебя давление. К врачам ходил? А вообще, похудеть бы тебе. Раньше-то, помню, какой мужчина был статный. Все девки в округе Любке твоей завидовали. А как ушел из семьи, запустил себя. В квашню превращаться начал. – Укоризненно так смотрит. – Я ушел? – удивленно смотрю на нее. – Не знаю, Сережа. В чужие семейные дела я лезть не привычна. Так что говорю, что вижу. К разговору присоединяется Виталий. – Да то Любка евойная хахаля привела, пока он в морях болтался, да потом из дома поперла. – Сам ушел, – поправляю. – Какая разница, Серега, сам или не сам? Мог бы и не уходить. Квартира-то родительская была. Бабу свою нужно было на улицу гнать. – И дочь вместе с ней? – Что дочь? – не понимает. – Дочь, говорю, тоже надо было на улицу гнать? Суды у нас такие. Сам знаешь. Всегда априори на стороне матери. Не мог я так поступить. Пришлось переписывать жилье на дочь, а самому уходить. – Но себя-то зачем же так запускать? – снова говорит Зинаида Павловна. – А! – машу рукой. – Чего теперь-то? – Слухай, Серег! Я знаю, у тебя всегда есть что покрепче. Давай накатим, а? Тебе вот точно надо, чтобы отпустило, да и я не отказался бы. За все то время, после землетрясения, столько натерпелся… – Там, – тычу большим пальцем себе под ноги. – В подвале, на полке, канистра из нержавейки. В ней спирт. Разведи. – Это я мигом, – потирает ладоши Виталий и исчезает в подвале. – Вы не против, Зинаида Павловна? – Да нет, Сереж. Вы же на своей территории. Гараж все-таки, – улыбается. – Я сейчас кашу разогрею да компанию поддержу. Вы только не напивайтесь, мальчики. Вы же единственная наша надежда теперь. – Вы, Зинаида Павловна, не сумлевайтесь! – Из подвала появляется рыжая голова. – Сегодня глотнем с устатку, завтра огурцами будем. Этому слону и литр чистогана после пережитого как вода пойдет. Вон как его трясет. Да и то сказать, не понимаем, что ли? Мы токма здоровья для, а не пьянки ради. Да поговорить чтоб. Какой разговор на сухую? Поговорить было о чем. Это я две с половиной недели пластом провалялся. А Виталий все это время выживал как мог. Много видел и всякого. – Понимаешь, Серег, я в первые дни, после землетрясения, много где побывать успел и облазить. На острове мы теперь. – Как это? – Да вот так. Выживших было мало. Ночь ведь была. В районе нулей трясти начало. Большинство уже успело по домам после работы вернуться. Так что неудивительно. Мы поначалу помощь ждали. Приморье сроду ведь не трясло. Думал, вот-вот спасатели нагрянут, палаточные городки, полевые госпиталя с кухнями, то-се. День прождали, тишина. Так не бывает. Понятное дело, что в нашей стране по-всякому может случиться, но такое не заметить… сам понимаешь, невозможно. А тут еще теплынь, как летом. Ну, неспроста ведь. Тогда я пошел на разведку. Мертвяки к тому времени еще не вставали. Валялись, где конец свой встретили. Убирать-то некому. Забрался на самую высшую точку. Ну, туда, где крейсер многоподъездный стоял. Вернее, на кучу, что от него осталось. Гляжу и глазам не верю. Весь город, вернее та его часть, что к нам ближе, как на ладони должна была быть. Да только нет того города. – Развалины? – Да какие развалины, Серега?!! Вообще нет. Представляешь? Как и не было никогда. Там дальше, если на север смотреть, то ли степь виднеется, то ли еще что… вроде пустоши. А между той землей и нами вода. Немного совсем, но вода. Пролив, короче. По речку нас, как от пирога отрезало. Понимаешь? Чуркин, часть «Сахалинской» с «Тихой» и нами. Тогда я кинулся в сторону морского кладбища… – Туда-то зачем? Мало ли что из земли полезет. – Нет, Серега, там как раз вряд ли. Да и не знал никто тогда еще про мертвяков. Туда полез, чтобы на другую сторону глянуть, там тоже высокая точка, да и домов там не было, а значит, меньше по завалам лазить. – И что? – А то. Еще остров Русский есть, а дальше море. – А другие острова? Попов, Рейнеке и так далее? – Если честно, тогда даже не обратил внимания. Но какая разница, Серег? Ты что, не понимаешь, о чем я? – Что-то не очень. Ты нормально можешь объяснить. Чего загадками изъясняешься? – Да я тебе прямым текстом говорю, башка ты стоеросовая! Мы уже не на старушке Земле. – Мальчики, мальчики. Тише, – успокаивает разошедшегося Виталия Зинаида Павловна. – Дети же спят уже. Разбудите. Виталя делает испуганные глаза и изображает жест, как будто бы на губах молнию застегивает. – Все, все. Понял. Забыл, где нахожусь. – Дальше уже мне: – Ты пойми, Сергей, ладно б весь город в руинах лежал, так нет его. Города. Куда он делся? Считай только Первомайский район да остров Русский остались. Остальное где? Смотрю на него молча, жду продолжения. Сам-то еще ничего не видел. А человек уже осмотреться успел и выводы кое-какие сделал. Правда, выводы эти звучат как бред сумасшедшего, но ведь и трупы ходячие тоже из того разряда, однако бродят и пофиг им, что они сказочные персонажи. Вопрос-то он чисто риторически задал, да и ответить мне все равно нечего. Пока идет накопление информации. – Вижу, не веришь мне. – Ухмыляется. – Считаешь, сбрендил я? С катушек слетел? Крышу рвануло? Не знаю, чего он там себе надумал, но и в мыслях не было. Однако, похоже, снова закипать начал. – Ты, Виталя, лишнюю ерунду не придумывай. Кто тебя в чем обвиняет? Дальше рассказывай, – успокоительно так говорю. – Слушаю я тебя, внематочно… о-о-о… внимательно. – Наливай тогда. В горле пересохло. Ну, за выживших и чтоб мертвые спали спокойно, а не по округе шлялись. Замахнули, тыкнулись ложками в сковороду. – Так вот, я чего еще заметил. Отсутствие остальной части города это не один признак. Есть и другие. Хотя один этот и то косвенным уже не назовешь. На полноценную улику тянет. Факт это! Понимаешь? – Ладно, ладно, Холмс. Ты дальше излагай. Про другие улики. – Будут и другие. Наливай. Ну, за… впрочем, давай снова за живых вздрогнем, мало нас осталось. Так вот, я еще на Луну посмотрел. – И что увидел? Там зеленые человечки завелись? – Ухмылка невольно лезет на рожу. Не смог удержаться. Каюсь. Полузабытая школьная привычка автоматически сработала. Дело в том, что Виталий с детства мечтателем был. В школе его «звездочетом» дразнили и постоянно ехидничали на эту тему. Астрономией он увлекался. У него даже телескоп есть. Кстати, он его с собой прихватил. Видимо, рука не поднялась оставить. Я бы тоже не смог. Хорошая вещь, только я в астрономии, как свинья в апельсинах. – Ты зря смеешься. – К моему удивлению, одноклассник не обиделся на старую подначку. Видимо, давно перерос детские обиды. – Много чего увидел. Для начала скажу, что не Луна это. – А что? – Ну, в смысле луна, конечно, но только применительно к понятию спутника Земли. Слышал же, наверно, в ящике, если хоть одну умную передачу на эту тему смотрел, про луны Юпитера, к примеру? – Да вроде слышал. – Ну, так сам тогда должен понимать, что луна и Луна это разные вещи. Просто луна это спутник какого либо космического тела, который виден с того самого тела. А наша Луна, кроме того, что она по сути луна-спутник, еще имеет имя собственное, но одноименное. Так вот эта луна не наша Луна. Рисунок поверхности чужой. Не наш. А самое главное, что она дальше от планеты, где мы находимся, и меньше нашей по размеру. Я считал. Ну, вернее пробовал. Так ведь, кроме луны, еще и рисунок звездного неба изменился. Ни одного знакомого созвездия. Грешным делом подумал, что планета наша полюса сменила. Читал про такую возможность, от того и рисунок другой… но нет. Вообще ничего общего. Я долго искал хоть что-то, но узнал бы. Хрена. Понимаешь? Фигасе он успел работу провернуть. Это уже реально аргумент. Смех смехом, но Виталя голова, в этой теме действительно волокет. Ясен перец, на любительском уровне, но по сравнению со мной профессор. – Ну и лето. – Он победно откидывается на стену, за неимением спинки у пластикового ящика. – Что лето? – Пипец, Серега, ты сегодня трудный. Вроде никогда тормозом не был. В наших широтах… повторяю, В НАШИХ ШИРОТАХ – зима, блин, должна быть. А на улице лето стоит. Трава полезла, где смогла. – Но как? – Шары мои от удивления, наверно, на лоб повылазили. И ведь понимаю, что бывший одноклассник меня, дурака, в очевидные факты носом тычет, но поверить в реальность происходящего вот так, с ходу, не получается. – А хрен его знает, Серег. Но вот чуйка подсказывает, что праздничная иллюминация в небе, перед землетрясением, имеет непосредственное участие в случившемся. Ты видел это? – В первых рядах, можно сказать. Меня, болдого, ПэПээсы практически на выходе из гаража приняли. Еле калитку закрыть успел. Везли в отдел. На Борисенко встали в пробке. Ни туда, ни назад. Мигалки и те не помогли. Вот и смотрели. Прямо перед глазами иллюминация сверкала. – Ха, так вот откуда у тебя укорот. – Ну да. Они же, как трясти начало, моментом подорвались и чухнули. Только я их и видел. Один даже ствол свой забыл. А может, бросил. – А ты? – Да я мало что помню. Накрыло. Думал, богу душу отдам, так корежило. Но отпустило потом. До гаража на автопилоте добирался. Очнулся много позже. Даже по времени не скажу. Утро там было или ночь. В районе двух часов стрелки показывали. Это я потом увидел, когда генератор запустил. А вот дня или ночи… фиг знает. Да и хреново мне было… в общем, не до выяснения точного времени. Плохо соображал. Лежу на диване, автомат на пузе, к правой руке спинка от сиденья УАЗа наручниками пристегнута… еле-еле сил набрал, чтобы «браслеты» кусачками сломать и хоть немного обтереть себя. Волдыри лопались и воняли жутко. Потом свалился и не вставал практически, – не вдаваясь в детали, поведал свою историю. – Так вот и провалялся. Пару дней назад только на ноги встал, а тут… – Как же ты так, Сереженька! – Всплеснула руками Зинаида Павловна. – Ты же помереть мог. К врачу надо было – в больницу. – Зинаида Павловна! Ну какие врачи? Какие больницы? Где они теперь? Большинство врачей сейчас вон в овраге, возможно, друг дружку поедают, – возражает Виталя. – Постоянно забываю, – смутилась сердобольная женщина и заплакала. – Все кажется, что вот-вот моя Юленька за ребятишками приедет. Они с мужем на БАМе квартиру купили, ремонт делали… Не, не тот БАМ, что вы подумали. Наш БАМ, сиречь Батальон Армейской Милиции. Он там квартирует, а вокруг него жилой микрорайон. Прижилось название. Относительно Первомайского района он на другом конце города находится. Точнее находился. – Главное, что ребятня уцелела, – стараюсь успокоить женщину. – Вам сейчас о них беспокоиться надо. – Я понимаю, Сережа, все понимаю. Вот только сердце надрывается. Ему не прикажешь. – Так вот, – снова начинает лекцию доморощенный астроном, чтобы разрядить обстановку и сменить тему личных переживаний, – полагаю, что пространственная аномалия образовалась. Не спрашивай как, не спрашивай почему. Все равно не отвечу, ни я, ни кто-либо другой. Но напруга в небе плясала бешеная. Мало ли как и что там сработало. Главное то, что мы не на Земле, и это факт. А напоследок еще аргумент, там, на Земле, мертвяки ходячие только в сказках бывают. А тут они наяву бродят. Кстати, о зомборях – они тоже ведь разные. – В каком смысле? – Наливай, ща буду речь толкать о своих некрофилич… короче, о наблюдениях за нежитью. А ради такого архиважного дела, Серега, глотку бы надо смазать.