Ненавижу всё это. Вот прям вообще н е н а в и ж у! – Эй? – окликаю парня в зелёной фланелевой рубашке у соседнего столика. – Мне, пожалуйста… эм-м… мне в общем самый лучший кофе, что здесь есть. И вновь взглядом в дисплей утыкаюсь. Вот Линдси и Чак на пляже: весёлые, счастливые, улыбаются, целуются. А вот Брендон за рулём своего новенького мерседеса. А вот Кайл с… Стоп. Какого хрена Кайл с этой дрянью белобрысой обнимается? Слышу, как над головой кто-то негромко откашливается, поднимаю голову и сперва утыкаюсь взглядом в клетчатую зелёную рубашку, очевидно не первой свежести, а следом нахожу лицо её владельца. Я сказала лицо?.. Где раздают такие «покерфэйсы»? Я бы взяла себе парочку. А это что? Татуировка на виске? Крестик? Ага, крестик на виске, ну ладно. И из-под рубашки какие-то чёрные завитки к шее тянутся, на плющ похоже, или на виноградную лозу только с шипами; далеко тянутся – аж к самым ушам. Меня таким удивить сложно (в Лос-Анджелесе полно таких персонажей), удивляет меня всегда то, что люди добровольно себя уродовать позволяют. – Уже принесли? – вопросительно вскидываю брови, но кофе в руках парня не обнаруживаю. И вот совершенно не понимаю, чем заслужила такой пристальный взгляд официанта. Теперь слегка глаза щурит, будто я ему заказ на китайском сделала, а у него в голове автоперевод не сработал. – Что? – выключаю телефон и кладу на столик. – Кофе закончился? – Я девочка вежливая и возмущаться некомпетентности персонала не особо люблю, но этот парень реально напрягать начинает. Руки в карманы джинсов спрятал, слега ссутулился, голову набок склонил, так что тёмные рваные локоны тень на лицо бросили, и вдруг взглядом по мне бродить начинает: рассматривает с головы до ног! Нагло, пристально. – Вы не местная? – Что-то не так? – вопросом на вопрос. А парень вновь усмехается, вытаскивает забитую татуировками руку из кармана и с задумчивым видом почёсывает подбородок. – Кофе? – вдруг спрашивает. – Ну, да. Кофе. – Вообще не понимаю к чему этот разговор. В нормальных заведениях официанты просто выполняют заказ, принимают чаевые и с улыбкой удаляются, а этот… – А! Здесь чаевые заранее дают? – Чаевые? – брови официанта лезут на лоб. – Прости, но я немного опаздываю, – терпеливо вздыхаю. – Не мог бы ты уже принести мне кофе, получить чаевые и заняться другими посетителями? Я, правда, спешу. И уж поверь, желания разговаривать с твоим начальством, у меня абсолютно никакого. Как и настроения, собственно. – О, – с пониманием дела опускает уголки губ вниз и кивает. – Дошло, наконец, – бурчу себе под нос и вновь за телефон хватаюсь, как тут… – Эй! Эй, вы все там! – объявляет парень на весь зал и машет рукой толпе у барно… то есть у прилавка. – Да-да, вы! Ну-ка разойдитесь все! Давайте! В стороны разошлись! Вы ведь никуда не спешите? Подождать можете? А то тут у дамочки срочный заказ кофе! И что самое ужасное – у неё жуткое настроение! Толпа начинает хохотать. Хохотать. С меня. – Дамочка? – возмущённым шёпотом вырывается у меня изо рта. – Алин, сделай ей там самый лучший кофе, что у нас есть! – Кричит парень девушке за прилавком и вновь ко мне обращается: – Так, да? Так вы просили? А я, как рыба, выброшенная на берег, хлопаю ртом и ничего в ответ сказать не могу, пока посетители глаз с меня не спускают и, не стесняясь, улюлюкают, а девушка-кассир за прилавком – единственная, кто прибывает хотя бы в некотором замешательстве от происходящего. – Алин?! – посмеивается официант. – Ну чего ты там возишься? Я сейчас чаевых из-за тебя лишусь! – Ты вообще в этом баре не работаешь! – смеётся кто-то в толпе, и в голове фейерверком вспыхивают сразу два вопроса: «Он не официант?!» и «”Клевер” – это… бар?!» – Что? Как?! – Парень, разыгрывая драму, с наигранно шокированным видом хватается за сердце и во все глаза смотрит на меня: – Я здесь не работаю?! То есть… То есть я не официант и… Подождите, то есть… О, Боже… это значит, что я не смогу принести вам кофе?! Такого оглушительного смеха я давно уже не слышала. А чтобы ещё и я была ему причиной! Дурацкий город. Дурацкий день. Дурацкое кафе! А это вообще придурок какой-то! – Не знаю, откуда вы такая взялись, мисс-плохое-настроение, но здесь, как и в большинстве заведений этого города – самообслуживание. Так, на всякий случай сообщаю, если вдруг ещё кого-нибудь припахать захотите. – Толпа притихает, а парень улыбается мне стоит и даже безо всякой язвительности. Ну, вроде как сначала облил помоями, а теперь заверяет, что они мне к лицу. Забрасываю телефон в сумочку и поднимаюсь с (ни фига не удобного, кстати) стула. – Дамочка, значит? – повторяю язвительно и с возмущённым видом складываю руки на груди. Глаза парня в подозрении сужаются. – Нет? – спрашивает, и вдруг его осеняет словно! – О-о-о-о… а так сразу и не скажешь. Прости, парень. – Кто?! – Нет, ну это уже ни в какие рамки не укладывается! – Я не парень! Понял, ты, – и слово такое гадкое с языка срывается, – фрик! Толпа ахает и резко затихает. Кажется, мне здесь не рады. – Хм, – смотрит на меня в упор. – Знаешь, если бы я здесь работал, то… – Вышвырнул бы меня отсюда? – с вызовом. Глаза щурит: – Попросил бы больше не приходить. И тишина. Прочищаю горло и раз я и так уже дрянь, то быть мне ею до конца. – Это хорошо, что ты здесь не работаешь, – выдавливаю скользкую улыбку. – Потому что, если бы это была твоя работа, уже завтра пришлось бы искать новую. Вновь руки в карманы прячет, коротко усмехается, не сводя глаз с моего лица, и словно выжидает чего-то. – Мить? – зовёт его девушка за прилавком и ставит на него стаканчик с кофе. – Я это… кофе. Как ты просил. – Ну надо же! – усмехаюсь. – Спасибо… Алина, кажется? Бодрой походкой шагаю к прилавку, забираю кофе, возвращаюсь к этому придурку, достаю из сумочки купюру в пятьсот рублей и вкладываю в карман его рубашки. – За кофе заплатишь, а остальные себе на чаевые возьмёшь, – подмигиваю и стучу каблуками к выходу. – Пролетариат. Глава 2 – Ну и где здесь шкафчики? – Кручусь посреди школьного коридора второго этажа средней школы номер три, и пытаюсь сориентироваться в пространстве. Та ещё задачка однако, учитывая обстоятельства сегодняшнего утра, когда мне настолько испортили и без того не радужное настроение, что даже вот эти стены, выкрашенные в отвратительный грязно-зелёный, кажутся бесконечным, раздражающим лабиринтом. Ай, к чёрту шкафчики. Свет в фойе не горит, как и на всём этаже собственно, отчего приходится подходить к каждой двери вплотную и читать табличку с названием предмета. – Кристина? – уже знакомый голос завуча Раисы Павловны (кажется, её так зовут), которая несколькими минутами ранее успела отчитать меня за опоздание в мой первый же учебный день, затем ознакомила со школьными правилами, потому что так положено, вручила расписание уроков и отправила в кабинет математики. На каком этаже этот кабинет и какой у него номер, видимо, сообщить забыла, а я в свою очередь напоминать не стала и решила самостоятельно отправиться на поиски, чтобы потянуть время, ведь до конца второго урока осталось не более пятнадцати минут. – Почему ещё не на уроке? – нравоучительно осведомляется, упирая руки в бока, отчего бирюзовая блузка из стопроцентной синтетики натягивается на объёмной груди так сильно, что одна из пуговиц норовит отскочить мне в глаз. – Я кабинет ищу. – А я разве… – замолкает и резко нахмуривается. – Должно быть… Пойдём, я тебя проведу. – А где мой шкафчик? – интересуюсь, поднимаясь вслед за завучем на третий этаж. Бросает на меня хмурый взгляд через плечо: – Шкафчик? – Шкафчик для моих вещей. – Но… Кажется, ты что-то перепутала, Кристина.