Хватаю куртку из гардероба и сходу на кого-то налетаю в дверях. – Кристина? – слышу уже вслед недоумевающий голос завуча Раисы Павловны. – Кристина, ты куда собралась в середине урока? Что это значит? Кристина! – Да отвали ты! – рявкаю, толкая дверь на улицу. Просто нервы сдали. Просто накопилось слишком много. Просто я тоже человек! Обычный… не робот. *** – Виски со льдом, – бросаю девушке за стойкой и плюхаюсь на высокий барный стул. Алина, или как там её, тут же прекращает натирать бокал полотенцем и во все свои телячьи глазки пялится на меня. Пялится так, будто понятия не имеет, что такое виски!.. Или лёд?.. Да-да… я снова здесь. Снова в этом странном заведении под названием «Клевер». То ли кафе… то ли бар… Одно знаю – слово «бар» я здесь точно слышала, а учитывая то, что в этой деревне чёрт ногу сломит в поисках более-менее цивильного местечка, где можно выпить, то и объяснять особо не надо, почему я вновь направилась сюда, а не в какую-нибудь «барыжку» – любимое место отдыха местной алкашни и забулдыг. Отстукиваю длинными красными ноготками по лакированной столешнице и взглядом даю Алине шанс принять заказ и сдвинуться с места, наконец! – Мы… мы не работаем, – растерянно произносит та, шевеля одними губами, и это невольно наталкивает на мысль, что остальное её тело попросту парализовало при виде меня. Странно. Обычно при виде меня парализует только парней. – Простите, – добавляет. Сперва поворачиваю голову направо, затем налево, насчитываю пятерых посетителей за столиками и вновь возвращаю взгляд Алине. – Я таблички на входе не заметила, или закрыто здесь индивидуально для меня? – А-а?… А! Нет-нет-нет! – головой затрясла, поставила бокал на стойку и для чего-то принялась вытирать руки полотенцем. Ну слава Богу – не парализовало. Было бы у меня другое настроение, непременно закатила бы глаза. Но всё, чего хочется в нынешнем расположении духа, это тупо наорать на неё… да за просто так! Просто потому, что тормоз! Просто потому, что бесит меня всё сегодня! – Я имела в виду: бар открывается только в восемь вечера, – и улыбку из себя любезную выдавливает. – А сейчас и двенадцати дня нет. – То есть… до восьми вечера это – кафе? – глаза щурю. – Ага, – улыбка Алины становится ещё шире, и ещё более доброжелательнее. – А после восьми мы можем продавать алкоголь и устраиваем концерты. Чего-чего?.. А, да пофиг. Глаза щуру, всматриваясь в это ангельское личико и… Чёрт! Я знаю, кого она мне напоминает своей внешностью! Упрощённая, не особо эффектная, но вполне симпатичная версия Камерон Диас. Точно! Выкачать из Камерон всю стервозность, самоуверенность и обольстительность и вовсе будет не отличить. – Как насчёт ромашкового чая? – хлопает ангельскими глазками Камер… тьфу, Алина! – Он отлично снимает усталость и помогает справиться со стрессом. – Разве, похоже, что у меня стресс?.. А? Разве, похоже, что у МЕНЯ стресс?! – складываю руки на стойке и подаюсь вперёд. – И разве я похожа на ту, кто хочет ромашкового чая?.. Не надо. Не отвечай. Просто сделай одолжение: налей мне виски и можешь продолжать натирать свой бокал. Улыбка Алины гаснет. Руки опускаются. Тело вновь парализует. Чёрт. – Здесь есть кто-нибудь ещё из персонала? – Как насчёт меня? – раздаётся сбоку уже знакомый мне мужской голос и уровень моей стрессоустойчивости падает ниже плинтуса. А этот… выскочка, какого дьявола здесь забыл? Руки на груди сложил с важным видом, подбородок задрал, волосы назад загрёб, будто его физиономию это как-то от простодушия спасти поможет, губы поджал, а глазёнками так зыркает, словно у меня осталось меньше минуты, прежде чем его тяжёлый ботинок смачно пнёт меня под зад через порог двери. – Она тебе нагрубила? – переводит взгляд «следователя» на Алину. Да! – Нет. «НЕТ?!» – Круто разворачиваю к ней голову. – Я думал, у тебя хватит совести сюда больше не приходить, – выскочка щурит глаза и впивается в меня строгим осуждающим взглядом. – Я тоже так думала, – фыркаю и смотрю на бейджик Алины, будто до этого момента понятия не имела, как её зовут. – Алина, так что насчёт… – Тебе же сказали: алкоголь продаётся только после восьми, – вставляет свои пять копеек татуированный фрик. – А я вроде как не с тобой разговариваю. Почему? А потому что ты здесь не работаешь! – Это не помешает мне выставить буйного посетителя за дверь. – Мить, всё нормально, – тоненьким голоском лепечет Алина. – Уверена, девушка и так всё поняла. – Слышал, Митя? – многозначительно играю бровями. – У нас всё нормально. Иди, погуляй. Но Митя не хочет гулять. Продолжает смотреть на меня настойчивым взглядом, до тех пор, пока не замечает надписи на моём лбу и не сдерживает гнусненький такой смешок. Ну, то есть – уверена, – он и раньше заметил эту позорную надпись «сися», потому что только слепой может её не заметить, но видимо тактичность, или что-то вроде этого, останавливала парнишку указать мне на неё с самого начала. – Ха. Ха. – Поворачиваюсь к Алине. – А теперь виски. Или книгу жалоб. – И что ты в ней напишешь? – усмехается Ми-и-итя-я. Да блин! До чего ж назойливый тип! – Напишу, что сегодня утром, кое-кто высмеял меня перед десятками посетителей, нагрубил и велел больше никогда не переступать порог этого заведения. – Растягиваю губы в гадкой улыбке и хлопаю ресницами. – Уверена, что владельца кафе заинтересует информация о том, что какой-то грубиян нахамил посетителю и выставил его на посмешище, даже не являясь работником данного заведения. – И что? – в открытую надо мной смеётся, так что только плечи дёргаются. – А то, что администратор, – для убедительности бросаю ещё один взгляд на бейдж Алины, – не предпринял никаких мер, чтобы сгладить ситуацию и даже не принёс извинений пострадавшей стороне. И Митя замолкает. Лоб хмурить начинает и слабо качает головой, будто понять что-то никак не может. Что – не удивительно! – Для чего ты пришла? – негромко спрашивает. – Поскандалить? – Нет, всё проще – выпить. И вновь тишина. Такая напряжённая, что кажется я слышу как у этого НЕ(до)работника скрипят челюсти. Медленно выдыхаю, пытаюсь выдавить из себя улыбку, которая, скорее всего, напоминает злую гримасу, и настойчивым полушёпотом обращаюсь к Алине: – Я не могу сейчас пойти домой. Просто не могу. Но если прямо сейчас не напьюсь, то не выполню одно из главных правил женского кодекса, понимаешь? Ты-то должна меня понять! И тут сбоку гадкое, насмешливое фырканье раздаётся: – У женщин есть кодекс? Смеряю Митю тяжёлым взглядом из-под бровей и низким, злобным голосом сообщаю: – Да. И пишется он благодаря таким козлам, как ты! – Алин, дай ей банку пива и пусть валит отсюда. По кассе не проводи, – смотрит на меня, не моргая, а обращается к девушке за стойкой. – Банку пива? – удивлённо переспрашивает Алина, и да! Я хотела задать тот же вопрос только с другой интонацией. Нет, я понимаю, что в этом городе всем плевать на то, что кому-то полчаса назад в дребезги разбили сердце, наплевали в душу, и вообще заклеймили «сисей», и, возможно я повела себя не правильно – на эмоциях, – требуя в кафе предоставить мне алкоголь, но, простите… банка пива? Серьёзно? Этот выскочка велел всучить мне банку пива и проводить до двери?.. Я что… похожа на нищенку, у которой отходяк и ей срочно требуется спасительная банка пива, чтобы справиться с похмельем? – Ты только что унизил меня. Снова. – А ты минуту назад назвала меня козлом. – Мить? – настойчиво зовёт Алина, пока мы с этим гоблином убивает друг друга взглядами. – Мить, прекрати, а? Неужто Алинка про женский кодекс вспомнила? – Я сама разберусь. Иди. – Иди, Митя, – подхватываю Алину и киваю в сторону выхода. Если честно, то во мне даже интерес разгорелся: кто же этот парень, чёрт возьми, такой и почему так долго здесь торчит, даже не являясь работником кафе? – Слушай, – в поисках шелестящих бумажек, к которым никак не могу привыкнуть, вытряхиваю немногочисленное содержимое сумочки на стойку и вопросительно смотрю на Митю, – а давай я дам тебе ещё пятьсот рублей, а ты мне расскажешь, какие функции выполняешь в данном заведении? Да, меня понесло. А потому что не надо было одному козлу меня бросать, а второму меня доставать! Можно считать, что я так релаксирую. – Что это? – А тон Мити вдруг меняется, лоб разглаживается от морщинок, а в глазах появляется настолько весёлый блеск, что даже как-то не по себе становится.