Когда я снова ложусь, Гаррет бросает на меня озадаченный взгляд — видимо, не понимая, зачем я это сделала, — но ни о чем не спрашивает и ложится ко мне, а потом, вместо того, чтобы поцеловать или как обычно накрыть своим телом, начинает медленно водить по моей коже рукой. Когда она проникает между моих бедер, я снова не могу сдержать стон. — Тебе нравится? — шепчет он, касаясь губами моей шеи. Я киваю и закрываю глаза. — Посмотрим, что еще тебе нравится. И он начинает исследовать мое тело в поисках тех тайных мест, которые заставляют меня стонать от удовольствия. На мгновение я напрягаюсь, потому что его ласки сближают нас еще больше. Но быстро отгоняю испуг. Мне слишком приятно. Я люблю его, и если кому-то и суждено узнать обо мне все, то я хочу, чтобы это был Гаррет. Везде, где он притрагивается ко мне, остается трепетный жар, который все нарастает, все сильнее раздразнивает меня. Когда он, наконец, переходит к фактической части секса, мы оба настолько возбуждены, что все заканчивается очень быстро, но наслаждение неописуемо велико. Наш секс с каждым разом становится все лучше и лучше. Наверное, поэтому мы все время им занимаемся. Вспотевшие, мы идем в душ, а затем Гаррет предлагает опробовать джакузи. — Знаю, на улице холодно, но как ты на это смотришь? — Только за. Скоро вернусь. Я иду в ванную и надеваю бикини. Когда я выхожу, Гаррет уже ждет меня в плавках. — Все, я готова. Его взгляд скользит по моему телу и задерживается на груди, которая благодаря пуш-апу в лифе бикини выглядит более высокой и полной. — Черт возьми, Джейд. Он такой сексуальный. Где ты взяла его? — Сестра Харпер прислала. — Я кружусь, чтобы показать ему спину. — Напомни, чтобы я поблагодарил ее. Когда я оборачиваюсь, он стоит рядом. — Да, для лета будет самое то. — Не думаю, что разрешу тебе надевать его. Иначе парни от тебя не отлипнут. И в первую очередь я. — Он оставляет на моем плече поцелуй и начинает развязывать тесемки лифа. — Гаррет. Джакузи, забыл? Он отстраняется и снова разглядывает меня. — Не забыл. Но вряд ли мы там задержимся. Так оно и выходит. Бикини приводит нас прямо в постель. *** На следующее утро мы отсыпаемся, поздно завтракаем, а затем нам делают парный массаж. Я не люблю, когда чужие люди ко мне прикасаются, и поначалу немного нервничаю, но как только массажистка начинает разминать мои плечи, напряжение спадает, и я полностью расслабляюсь. К тому времени, как она добирается до моей спины, я почти засыпаю. После массажа мы обедаем, затем гуляем по пляжу. Для февраля сейчас очень тепло — плюс восемнадцать, — хотя из-за ветра с океана температура кажется ниже. На берегу Гаррет меня фотографирует, чтобы отправить снимки Фрэнку и Райану. Затем я собираю ракушки и разноцветные камушки, которые в общежитии будут напоминать мне об океане. — О! Смотри, какая красивая. — Я наклоняюсь и поднимаю серебристо-синюю раковину. — Лили ведет себя точно так же, когда мы приходим на пляж, — говорит Гаррет. Я смеюсь. — Хочешь сказать, что я похожа на маленького ребенка? — Нет. — Он останавливается, чтобы поцеловать меня. — Просто мне нравится видеть тебя счастливой. Ты ведь счастлива, Джейд? Я целую его в ответ. — Очень счастлива. Он рассматривает мои ракушки. — Красивые. — Я насобирала так много, что пришлось сложить их в подол рубашки. — Если хочешь еще пособирать, я могу их подержать. — Нет, мне уже хватит. Давай пойдем в номер, я их помою. В номере я ухожу в ванную смывать с ракушек грязь и песок, а Гаррет тем временем включает телевизор в гостиной. — Похоже, мой отец проведет День святого Валентина не дома, — доносится до меня его голос. — Откуда ты знаешь? — Я иду в гостиную и сажусь к нему на диван. — Он звонил? — Его показывают по телевизору. Он на сборе средств для Кента Глисона во Флориде. — Гаррет показывает на экран. — Вон. Видишь его? Стоит в стороне. — Твой отец не сказал, что поедет туда? — Он постоянно в разъездах. Я никогда не знаю, где он. — Гаррет откидывается назад и кладет ноги на кожаный пуфик перед диваном. — Интересно, встретится ли он с той своей женщиной. Может, поэтому он и решил уехать на выходные. — А где она живет? — В Вашингтоне, но она путешествует не меньше его, так что меня не удивит, если... — Он замирает и всматривается в толпу, которую снимает камера. — Да. Вон она. Думаю, теперь ясно, что он будет делать на День святого Валентина. Я ложусь на подушки в конце дивана и прижимаю ступни к ногам Гаррета. — Тебя беспокоит, что он изменяет Кэтрин? Ты ее ненавидишь, я знаю, но все же. — На самом деле, мне все равно. — Его взгляд прикован к телевизору, где показывают, как Кент Глисон пожимает руки людям в толпе. — Меня это не касается. К тому же, Кэтрин, скорее всего, тоже изменяет ему. Его слова звучат так, словно в измене нет ничего особенного. Вряд ли он правда так думает, но кто знает. — Гаррет, а ты начнешь изменять жене? Ну, если устанешь от нее или если она тебе разонравится. Он поднимает мои ноги и кладет их себе на колени. — Никогда. Если мой брак окажется несчастливым, я разведусь, а не стану заводить романы на стороне. Почему ты спрашиваешь? — Да так. Просто поддерживаю разговор. Он достает пульт и выключает телевизор. — Ты совершенно не умеешь врать. Просто признай это. Ты думаешь, что когда-нибудь я стану таким же, как мой отец. — Я этого не говорила. — Тебе и не нужно ничего говорить. Я и так знаю, о чем ты думаешь. — Он протягивает мне руку. — Иди сюда. Я беру его за руку и подвигаюсь ближе, а он поднимает меня и сажает на колени лицом к себе. — Я никогда не буду изменять тебе, Джейд. Ни в качестве парня, ни в качестве мужа. Я не такой, как мой отец или дед. — Но, может, они и не собирались изменять, когда женились, но как видишь, это случилось. Я опускаю взгляд, но он приподнимает мой подбородок и смотрит прямо в глаза. — Я не такой, как они. Измена — не вариант. Это даже не обсуждается. — А как насчет развода? Ты сказал, что разведешься, если брак окажется несчастливым. Но человек не может все время быть счастлив. Так не бывает. — Развод — это самая крайняя мера. Если у нас что-то не заладится, мы все исправим. Сделаем все, что в наших силах. Я не боюсь трудностей. — Но вдруг ты... Он прижимает к моим губам палец. — Послушай, Джейд. Я люблю тебя сильнее всего на свете. И если мне когда-нибудь посчастливится сделать тебя своей женой, я ни за что тебя не отпущу. Он сам это придумал? Потому что произнесенная им фраза поистине совершенна. Мне даже хочется распечатать ее, поместить в рамочку и повесить на стену, чтобы читать снова и снова. Наступает один из тех моментов, когда я настолько поражена его приятными словами, что буквально немею. И тогда я просто прижимаю его к себе и обнимаю. Я так сильно люблю его, что если бы он прямо сейчас встал на колено и сделал мне предложение, то я бы наверняка согласилась. Это было бы совершенно безумно, и я знаю, что время для этого еще не настало, но теперь я абсолютно уверена, что Гаррет — тот человек, с которым я хочу быть всегда.