Она дала ему немного вздремнуть, а потом, когда утро разогрелось, зашевелилась и встала на ноги. – Пошли, пора возвращаться. Сегодня много дел. Мужчина заворчал и потянулся к ней, но она только рассмеялась и осторожно отступила. Схватила его за руку и подняла на ноги. – Жестокая женщина, – проворчал он, протерев глаза и засунув руки в карманы. Она улыбнулась и толкнула его плечом. – Не будешь держать меня за руку? Он впился в нее взглядом. – Нет. Ты – злюка. Она рассмеялась, перекинула камеру через плечо, возвращаясь с Хантером к пикапу. – Тебе что, семь? Он вздохнул и позволил себе улыбнуться в ответ. – Если я прикоснусь к тебе, Мэл, то не смогу отпустить на целый день. Сегодня я чувствую себя собственником. Ее глаза расширились, она поджала губы, а затем медленно отошла от него. Он кивнул в сторону пикапа, сжимая руки в карманах. – Отличная идея. – Стоит поработать над твоей интенсивностью, – пробормотала Мэл, качая головой. Хантер открыл для нее дверь автомобиля и пошел к месту водителя. По дороге к коттеджу никто не проронил ни слова, Мэл ерзала на месте. Им следует поговорить, если она хочет, чтобы он был более последовательным и лаконичным. Если ее действительно пугает его интенсивность, он может отступить... По крайней мере, может попробовать. Он не лгал – она сводила его с ума так, что он с трудом узнает себя. Подъехав к коттеджу и припарковав пикап, он взглянул на нее. – Твоя остановка, – сказал он, наклоняясь, чтобы ткнуть пальцем в ее бедро. Ее губы дрогнули, она взглянула на него с нечитаемым выражением, которое остановило его сердце. Прежде чем Хантер успел понять, она протянула руку, скользнула по его шее и притянула свои губы к его, чтобы мягко и точно взорвать каждую клетку его мозга. Она остановилась и воспользовалась ошеломленной тишиной, криво улыбнувшись с легким поднятием бровей, затем выскочила из пикапа и вошла в дом. После того, как здравомыслие, разум и ощущения вернулись к нему, он сумел переключить передачу и вернуться на дорогу. Маленькая шалунья... Он покачал головой. – Один Миссисипи, два Миссисипи... Не сработало. Слишком много всего произошло, чтобы уснуть. *** Было два часа дня, но Мэл хотелось повеситься. Здесь, за работой с помощниками, множеством удивительных кадров, она должна чувствовать себя безмятежно. Но ее пальцы дрожали, ладони вспотели и практически каждое слово отдавалось жужжанием в ушах. Ее концентрации хватало для фотосессии, но разговоры и улыбки были за гранью ее возможностей. Во всем виноват этот смехотворно красивый мужчина в футболке под спортивной курткой и обтягивающими джинсами. Он пялился на нее весь день тем же горящим, заставляющим коленные чашечки дрожать, взглядом, от которого она желала быть одетой в свободную длинную тунику. Стоит радоваться, что экскурсию проводил он, поэтому шел впереди и говорил большую часть времени. Его тон был совершенно профессиональным и контролируемым. Однако, его глаза... Он привлек ее внимание еще до того, как он начал проводить с ней рассветы и, конечно, до поцелуя, который перевернул ее мир. Теперь он был десертным меню в ресторане, а у нее - подарочный сертификат. – Милая мать Авраама Линкольна, – прошипела она, снова столкнувшись с ним глазами, лицо и шея мгновенно вспыхнули. Тарин и Дэн хмыкнули, за что ближайший к Мэл помощник получил локтем в ребро. – Дорогая, если бы на меня так смотрели, – начала Тарин, проверяя экран камеры, – я бы не торчала здесь, фотографируя. Мэл косо посмотрела на нее и стала шарить в сумке в поисках другого объектива, когда группа вышла из дома на задний двор для любования видом. Это был один из главных домов на курорте, с интересной историей, а владеющая им семья проделала большую работу, чтобы он выглядел деревенским, но современным... было что-то еще, но Мэл забыла. Коттедж располагался выше остальных, поэтому вид был захватывающим. Если бы только она была бы в состоянии его оценить. Неужели так будет все время? Она точно умрет. Медленной, мучительной и неловкой смертью. Она старалась не забывать слова Софии про бывшую Хантера, которая серьезно настроена его вернуть, и что Мэл стоит отступить. Он вернется к бывшей... Он вернется к бывшей... Ее взгляд снова столкнулся с глазами Хантера, и она не смогла вспомнить ничего, что помогло бы ей успокоиться. Девушки направились в одну сторону, парни в другую, все бесцельно болтали. Хантер перестал выступать гидом и разговаривал с Кэролайн. Мэл сосредоточилась на удивительном виде, задаваясь вопросом, не будут ли домовладельцы возражать, если она вернется. Сложно даже представить, каким фантастическим будет вид на рассвете и закате, с утренним туманом, с дождем... Она хотела смотреть на это в любое время года и при любой погоде. – Тарин, можешь сделать снимок того дерева на уступе? – спросила она, безумно щелкая камерой. – Мне кажется, получится впечатляюще. – Она уже это делает, – прошептал позади нее явно не голос Тарин. Ее обдало жаром и холодом, стало тяжело дышать от прикосновения к руке. Хантер крепко сжал ее, оттаскивая от патио и пейзажа. – Что ты... – попыталась она сопротивляться. – Хватит болтать, – отрезал Хантер. Мэл оглянулась на остальных, но никто не обратил на них внимания, кроме Тарин и Дэна, которые помахали ей рукой. Затем их заметила Кэролайн и нахмурилась. Никто не попытался их остановить. – Хантер, – сказала Мэл, стараясь не растянуться на дорожке. Он покачал головой и открыл боковую дверь в дом, прошел на великолепную современную кухню, затащил Мэл в кладовку и последовал за ней. Быстро захлопнул дверь, все еще держа ее за руку. У девушки не было возможности даже пискнуть, когда он прижал ее к стене. Скользящим движением снял камеру с шеи и обхватил Мэл за ухом, задевая большим пальцем ее челюсть. А потом стал ждать. Мэл посмотрела ему в лицо, стараясь изо всех сил разозлиться. – Это смешно, – резким и грубым голосом ругалась она. – Я думала, ты будешь держать себя в руках. Ты вроде говорил, что в состоянии это сделать. Ну, так вот – в тебе нет ни капли сдержанности, приятель. Устроил сцену, хотя я тебя просила этого не делать! Я готова организовать тебе настоящую взбучку! Что в тебя вселилось? Хантер не услышал ни единого слова. Он уставился на нее, его взгляд скользнул от ее глаз к губам. Она затаила дыхание, а потом поцеловал. Сначала нежно, слегка. Обхватив второй рукой ее голову, углубил поцелуй, действуя более жестко, настойчиво и по-собственнически. Она не могла двигаться, думать, дышать... Лишь полностью гармонировать с ним. Она не представляла, как соответствовать его фееричным и свирепым губам, ощущая его нетерпеливое рычание. Он приподнял ее лицо, пытаясь уменьшить их разницу в росте в тесной кладовой, их вынужденная близость еще больше разгорячала, захватывала и... что-то еще. Расслабив ее губы с легкостью и мастерством, Хантер отбросил все ее мысли и подавил любое сопротивление. Руки сжимали ее лицо, пальцы гладили и трогали щеки. Он выжимал из нее каждую унцию самоконтроля, даря удовольствие одурманивающим поцелуем, что только стена помогала ей держаться на ногах. Ее руки сжимали лацканы, когда он наконец успокоился, а его грудь вздымалась так же быстро и неустойчиво, как ее. По крайней мере, это несколько утешало. Если уж она осталась бездыханной, то и он тоже. – Что это было? – в конце концов, ахнула она. Он погладил ее по щеке, прислонив одну руку к стене над нею. – После твоего маленького трюка в пикапе, я не мог думать ни о чем другом весь день. Мне нужно было убедиться, что это был не сон, – он сделал паузу. – Не сон. Мэл сглотнула и скользнула руками по его куртке. – Вау. Одна сторона его рта изогнулась. – Это что, комплимент? – Конечно, – девушка прочистила горло. – Я... – она понятия не имела, что ей двигало утром, но была абсолютно уверена, что обязана разок поцеловать его сама на случай, если это больше никогда не повторится. – Я думала, что это было одноразовой акцией, – грустно призналась она. Его глаза опасно вспыхнули перед тем, как губы снова коснулись ее - медленно и невыносимо грубо. Единственный звук, который ей удалось воспроизвести – хныкающий вздох. Хантер отправился в путь поцелуями по ее подбородку, двигаясь губами к мочке уха. Она вздрогнула, когда его рука переместилась с ее лица на талию, плотно прижимая к себе. Мэл закрыла глаза, но веки дергались и трепетали, как и все тело. – В этом нет ничего одноразового, – прорычал он ей на ухо со сбившимся дыханием. – Ничего. – Даже веселья в кладовой? – она наконец обрела голос. Его низкий смех прошелся сквозь нее пульсацией.