— Ты кто? — Не знаю. — Как это не знаешь?! Пожал плечами: — Не знаю, и все. — Так не бывает. — Мне будто память отшибло. Наверное, еще в себя не пришел, я тоже в ящике сидел, в голове до сих пор звенит и пусто. — А я помню… я помню себя. Я все помню. — А я нет. — У тебя на шее висит табличка. Что на ней написано? Только сейчас обратил на нее внимание. И правда что-то болтается — тончайшая лакированная дощечка размером чуть больше половинки ладони. Вгляделся, прочитал вслух короткое слово: — Трой. — Что — Трой? — Тут написано Трой. С большой буквы. И еще буква «С» под этим словом. — И все?! — Все. — Странно… Получается, Трой — твое имя. Но почему нет остального? — Не знаю. — А где все? Почему мы выбрались одни? — Считая наши, открыты пять ящиков. В двух мертвецы, я их доставать не стал, они холодные. Ты стучала, потому и открыл. Это не так просто, инструмента нет, я на тебя все силы потратил, теперь чувствую себя как рыба, вытащенная из воды. Тебе, похоже, тоже плохо. — Так плохо мне никогда не было. — Это заметно. — А где команда? — Не знаю. Кроме меня и тебя тут был всего лишь один человек, но я его даже не увидел. Он помог выбраться и сразу ушел, не стал ждать. И говорил, что мне тоже нельзя здесь задерживаться. — Почему? — спросила девушка, начав приподниматься. При этом прикусила губу: ей, похоже, каждое движение давалось с нешуточной болью. Знакомое состояние, сам до конца от него не отошел. — Он говорил о каких-то пепельниках и о том, что нас переморозило. Я ничего не понял, переспросить не успел: когда выбрался из ящика, его уже не было. — Что?! — испуганно вскинулась Миллиндра. — Пепельники?! Какие пепельники?! Где они?! — Не знаю я ничего, говорю же, мне не удалось с ним пообщаться. Несколько слов всего лишь. Еще он говорил, что некоторые обратились. Тебе это о чем-то говорит? В этот момент стукнули по дереву. Знакомый звук. Поднялся, направился на его источник, уже на ходу произнес: — Еще кто-то живой, надо открыть, пока не задохнулся. — Стой! — громко произнесла девушка. Судя по тому, что короткое слово вырвалось чуть ли не со стоном, в себя она приходит медленно, ей сейчас очень нехорошо. — Нельзя стоять, он задохнется там. — Спроси у… спроси у него сперва что-нибудь, не открывай сразу. Спроси и слушай, что ответит. — Зачем? — Ничего не спрашивай, просто сделай. — Хорошо. Остановился. Здесь сразу четыре ящика, в каком из них очнувшийся человек — неизвестно. Впрочем, с одним все очевидно, потому как открыт и пуст. Остаются три. Постучал по первому, громко спросил: — Ты там живой?! Соседний ящик подпрыгнул от сильнейшего удара, доски затрещали, послышался утробный рык, сменившийся зловещим шипением разозленного донельзя немаленького удава. — Эй! Нормально отвечай! — произнес он слегка дрогнувшим голосом, не верилось, что там заточен человек. И звуки ненормальные, и силищи столько, что легко вырвется сам, всего-то и надо — несколько таких ударов. Очнувшийся будто мысли подслушал — ящик снова подпрыгнул, содрогнувшись. Девушка неуверенно поднялась, зашаталась, чуть не сверзилась с помоста, напряженным голосом произнесла: — Трой, нам надо уходить! — Но он… Но там же человек! — Это уже не человек, — она покачала головой. — Надо уйти до того, как он выберется, или умрем. Давай, пошли, некогда объяснять. Ящик вновь содрогнулся, затрещал предсмертно, вот-вот и сдастся, уступит неудержимой силе, которая в нем заключена. Из недр трюма при этом завизжали, жутко заухали сразу в несколько голосов. Пожалуй, уйти прямо сейчас — отличная идея. И почему он раньше до этого не додумался? Девушка, уставившись в сторону, откуда донесся крик, сказала: — Куда угодно, но только не туда. — Ты идти сможешь? — Попробую. — Держись за мою руку. И осторожно, тут доски шатаются. — Уже заметила. Спасенная едва ноги передвигала и десяти шагов не прошла, завалилась на колено, болезненно вскрикнув. Сзади вновь заорали, заметно сильнее прежнего, при этих воплях ящик взбесился окончательно, начал подпрыгивать непрерывно, громко затрещал. Трой развернулся, присел, взвалил девушку на плечо, встал, застонал от боли, обрушившейся на напрягшееся тело, пошатнулся, но устоял. Только тут она начала возражать: — Опусти, я сама! — Сама ты не сможешь, я дотащу, только не дергайся, оба грохнемся. Впереди угадывается какой-то тусклый источник света, будто через тонкие щели пробиваются далекие отблески. Этого хватает, чтобы не сходить с помоста, но невозможно разглядеть детали. Хотя нет, слева вырисовывается что-то массивное, наклонное, непонятное. Надо пройти чуть дальше и оглянуться, чтобы это нечто оказалось на фоне света от магического шарика. Так и есть — лестница, ведущая наверх. Узкая, крутая, будет непросто на нее забраться с такой ношей. Девушка мыслила аналогично: — Да поставь ты меня! Поставь! Ты не сможешь, лестница крутая! — Давай я вперед, а ты покрепче цепляйся за мою руку. Тут не так уж и круто, просто ногами перебирай, а я тащить буду. Избиваемый внутренними ударами ящик сдался, с треском рассыпался. Он находился на краю освещенного участка, детали разглядеть не получилось, но угадывалось нехорошее шевеление. А затем оттуда зловеще заухали, завизжали так, что Трой едва не присел от позорной слабости в поджилках. Сам потом не понял, как оказался наверху да еще и подругу по несчастью туда заволок, и не сразу это осознал. Свет пробивался из дверной щели. Толкнул створку, та слегка дернулась, но не распахнулась. Снизу заорали так близко, что казалось, вот-вот из мрака трюма высунется длинная рука с кривыми когтями вместо ногтей, ухватит обоих за мягкие места и потащит туда, откуда нет возврата. Мгновенно вспомнились все слова неведомого спасителя, в том числе и о стуке в дверь. Торопливо забарабанил по массивным доскам: — Есть там кто-нибудь?! Открывайте! С другой стороны чем-то загремели, дверь распахнулась. Трой зажмурился от яркого света и, продолжая удерживать девушку за руку, вывалился на палубу, фатально запнувшись о порог. С грохотом растянулся на досках, Миллиндра поневоле упала сверху, над ухом испуганно рявкнули: