– Тогда прошу прощения, молодые люди. – Он улыбается. Это утро – последнее, когда все они вот так беззаботно завтракают все вместе на этой кухне. В машине играет приятная музыка; что-то расслабляющее и мелодичное, но при этом ритмичное, задающее настроение на целый день. Пятидверный «Мини Купер» цвета морской волны Денис подарил Дарье в прошлом году взамен массивного внедорожника, который ей очень нравился, но с которым она с трудом справлялась. Этот автомобиль – маленький и элегантный – подходит ей гораздо больше, если машины вообще можно оценивать как женские аксессуары. – Маруська заберет вас после школы, – распоряжается женщина, переключая передачи. Ручная коробка – еще одна тонкая деталь в общем образе утонченной, но сильной барышни. – А может, ты? – канючит Артур. – Мало того что Олег больше не ходит на карате, так нужно еще терпеть эту безответственную девчонку. – Артур, перестань, – мягко, но уверенно обрезает Дарья. – Во-первых, Маруська – девушка, про нее нельзя так говорить. А во-вторых, она не безответственная. Она мечтательница. – Из-за этой мечтательницы я в прошлый раз два часа сидел у охранника, потому что она забыла меня забрать. – А кто такой безответственный, что забыл дома телефон? – Ладно, твоя взяла. – Артур откидывается на спинку детского кресла, и кажется, что оно для него не пережиток прошлых лет, а самый настоящий трон наследного принца. В их безобидных перепалках нет никаких подтекстов. Обычное будничное утро, которое не плохое и не хорошее – просто утро. – А потом вы с ней сходите в парк, купите мороженого, – продолжает Дарья. – Мы что, опять с ночевкой? – Разочарование в голосе второго брата, Артура, можно просто черпать ложками. – Так, я что-то не поняла. – Дарье иногда нравится строить из себя сердитого генерала, но долго продержаться с серьезным выражением лица она не может: не такой характер. – Чем вам Маруська опять не угодила? Мы уже вроде решили, что в вашем трио она самая ответственная из всех безответственных. – У нее все тело в татуировках, – встревает в разговор Олег. – Мам, я бы на твоем месте не доверял Маруське. Реально. Бородатый мужчина на «Шевроле» нетерпеливо сигналит Дарье из соседнего ряда, и та быстро перестраивается, кидая раздраженному водителю извиняющуюся улыбку. Тот сразу перестает хмуриться и поднимает вверх правую ладонь: «Все в порядке». У нее так всегда: стоит улыбнуться, извиниться, миленько прищурить глазки – и окружающие не могут сердиться. На такую, как Дарья, вообще сложно долго обижаться. Едва ли можно припомнить момент, когда они с Денисом ругались по-крупному. Споры если и были, то они всегда разрешались так, как это могут делать только два разумных взрослых. – И что? По-моему, татуировки – это круто, – смеется Дарья в ответ. – Вам, мальчики, просто нужно узнать Маруську получше. Снаружи она кажется колючей, но внутри – это начинка самого сладкого в мире пирога. – Фу, мам, не сравнивай людей с едой, – морщится Артур. – Хорошо. Но все равно вам стоит присмотреться. Не бывает плохих людей… – …бывают плохие обстоятельства, – хором заканчивают мальчишки знакомую фразу. – А вот мне нравятся татуировки, – замечает Артур. – Можно мне такую же, как у Маруськи на левой руке? Желтую субмарину? Лешка в школе говорит: «Битлы» – это олдскульно. Дарья в притворном ужасе качает головой и кидает косой взгляд через зеркало на заднее сиденье. – Конечно. – Выдерживает паузу. – Когда вырастешь. Сзади слышится вздох разочарования. Только в восемь лет можно так страдать из-за желтой субмарины на руке твоей странной няни. Олег шепчет, думая, что Дарья не слышит: – Она не разрешит тебе и через миллион лет. Она же мама. Мамы все одинаковые, поверь мне. Школа становится все ближе, загораживая реальность, как луна перекрывает солнце во время затмения. Это четырехэтажное новое здание, выполненное в мягких пастельных тонах. Многочисленные клумбы, фонтанчики и невысокие ухоженные деревца должны создавать у детей желание возвращаться сюда снова и снова. Но как бы красиво и уютно ни было снаружи и внутри, школа все равно есть школа. – Приехали! – Дарья паркуется у обочины и поворачивается к близнецам: – Ничего не забыли? Обед? Мальчишки одновременно показывают маме стильные бумажные пакеты – совсем как в американском кино. У каждого – по коробочке с рисом и овощами, которые потом можно будет разогреть в школьной столовой. На десерт – собственноручно испеченные Дарьей кексики («капкейки», как принято выражаться у них в семье на иностранный манер) с разноцветной глазурью. Каждый раз близнецы ждут не дождутся обеда, чтобы проверить, кому какой цвет достался. Сегодня на кону – белый и молочный шоколад. Проводив сыновей до школы, Дарья помогает им переодеться, одаривает каждого легким поцелуем в лоб и желает удачного дня. Мягкая мелодия школьного звонка ненавязчиво приглашает детей на занятия, и малышня в рекреации первого этажа начинает оживленно суетиться. Каждый – в идеально выглаженной форме с филином, символом школы, который примостился у учеников на груди. Уже у самого выхода Дарья сталкивается с Валентиной, мамой Анжелики Ветровой, одноклассницы Олега и Артура. Валентина, рослая женщина с серыми пустыми глазами, выглядит еще более потерянной, чем обычно. Упитанная Анжелика рядом с матерью выглядит так, будто всосала в себя всю ее жизненную силу. – Здравствуйте, Даша, – отстраненно кивает Валентина. «Мое имя – Дарья, не Даша», – хочет возразить Дарья, но вовремя одергивает себя. Еще непонятно, какие у Валентины в семье проблемы. Если ее дочь ходит в частную школу, это еще ничего не значит, кроме разве что наличия определенной суммы на счете в банке. – Доброе утро, Валентина. У вас все хорошо? – Нормально, – отвечает женщина спустя долгую паузу, которую – еще мгновение – и можно было бы счесть неудобной. Анжелика выверенным движением тянет мать за рукав: – Мам, идем. Урок уже начался. – А, да. Точно, идем. Но некоторое время мать с дочерью еще стоят на ступеньках школы, и Валентина глядит куда-то в одну ей ведомую пустоту. Не успевает Дарья сделать еще несколько шагов по направлению к машине, как из-под земли возникает Зоя, другая знакомая родительница. – Депрессия, – сочувственно шепчет она Дарье, кивком головы указывая на Валентину. Кажется, та все слышала. Когда Дарья уже оказывается в салоне автомобиля, он словно бы отгораживает ее от окружающего мира. Проведя рукой по лбу, женщина вспоминает наставления своего инструктора по йоге, екатеринбурженки Жанны, и пытается успокоиться с помощью серии вдохов и выдохов. Зачем они вообще существуют? Эти неухоженные, усталые женщины, которые позволяют жизни вытирать о себя ноги. Сплетницы, скандалистки с воспаленным телом и выпитой до дна душой. Кто дал этим женщинам детей? Этих маленьких невинных девочек, которые потом вырастут такими же затюканными бабищами, как и их мамаши. Грязными, усталыми, прикидывающимися мученицами, но ведь на деле им до рая как пешком до китайской границы. Дышать становится тяжелее, но проходит мгновение – и Дарье удается взять себя в руки. Она тянется в сторону бардачка и одним резким движением распахивает его с громким щелкающим звуком. За аккуратно сложенной стопочкой бумаг, автомобильных карт и документов никак не получается отыскать антисептик… Как же хочется вымыть руки после встречи со всеми этими пугающими женщинами! Звонит телефон. Классическая мелодия врывается в салон автомобиля, как отчаявшийся налетчик – в банк. Не сразу Дарья понимает, где телефон, хотя он под самым ее носом, около коробки передач. Дрожащее движение рукой – включается громкая связь. – Привет. Это ты? В ответ так и хочется сказать: «Нет, не я», – но Дарья не из тех, кто потакает собственным слабостям. – Да, мам. Чего-то хотела? – Удивительно, как ровно и спокойно звучит ее голос, хотя всего мгновение назад она готова была кричать от отчаяния. – Ничего особенного. Просто хотела узнать, как у тебя дела, как мальчики. – Короткая пауза. – Как годовщина? Дарья коротко хмыкает, не сумев удержаться от улыбки. Откидывается на спинку сиденья: так проще дышать. – Признайся, ты звонишь мне в этот день каждый год, чтобы узнать, что в нашем браке появилась трещина? Я же знаю, Денис тебе никогда не нравился. – Она делает вид, что шутит, но в каждой шутке, как говорится, слишком много правды. – А я и не отрицаю, – раздается ворчание из телефонного динамика. – Я десять лет назад говорила и сейчас продолжаю говорить, что есть в этом мужчине что-то скользкое. Такие, как твой Денис, обязательно рано или поздно проявляют настоящий характер. – Настоящий – это какой? – Не знаю. Твой отец был ничем не лучше. Двадцать лет брака – коту под хвост. Бросить меня, когда я уже перевалила за пятый десяток! И ладно бы ради другой женщины. Но нет! Просто взять – и бросить. Любая тема их разговора всегда сводится к этому: как же подло поступил ее отец и как Дарье стоит уже начать готовиться к подобному развитию событий. Но что удивительно, после того как эта злободневная тема некоторое время висит в воздухе, Лидия всегда вновь превращается в элегантную даму шестидесяти лет, у которой не просто порох в пороховницах – танки в окопах. – У нас все отлично, мам. Спасибо, что спросила, – уже мягче говорит Дарья. Она давно привыкла к этой своеобразной манере поведения матери, а потому не обижается на постоянные подколки в сторону Дениса. В конце концов, у Лидии прелестные внуки, и она не станет этого отрицать. – Он тебе уже что-нибудь подарил? Напомни, что там было в прошлом году? Сертификат в спа-салон? – Сертификат в спа-салон и сотня воздушных шариков. – Ну да, это меняет дело. – Лидия, может, и хотела прозвучать серьезно, но сарказм в тоне все равно не остался незамеченным. – Денис – замечательный муж. – Говоря это, Дарья прикрывает глаза, размеренно вдыхая запах новой кожаной обивки в салоне. – Дай бог, чтобы было так, – наконец соглашается мать, и они переходят на более нейтральные темы: рецепты морковных тортов, марки бюстгальтеров и лучший зимний лагерь для близнецов. Лидия настаивает на Швейцарии. Когда Дарья жила вместе с родителями, у нее было чувство, что рядом с ними ей трудно дышать. Оба – отец и мать – вроде бы были вполне сносны, и все же только в университете Дарья могла чувствовать себя свободно и спокойно, а потому никогда не пропускала пары. Но едва они с Денисом съехались – это было еще до свадьбы, как все стало гораздо проще, легче. Теперь она с радостью заезжает к матери в гости, ходит с отцом на футбольные матчи или проводит выходные на даче полным семейным составом. Сейчас она наконец может любить их по-настоящему, а не только потому, что в этом мире так принято – любить тех, кто тебя воспитал. Красота. Грация. Изящество. Тонкие, плавные линии, острые ключицы, озорная улыбка. Пряди шелковых волос, падающие на лицо. Яркие, задорные глаза, полные жизни. Очаровательный румянец на щеках. Аккуратные ноготки и мягкая кожа рук. Маленький носик, тонкая шейка. Талия, переходящая в крутые бедра.