– Успокойся. Эллен нажала на кнопку еще раз и почувствовала больше облегчение, когда у Джимми зазвонил телефон. – Подожди, я должен ответить, – сказал он и отошел. Кофе наконец полился в чашку. – Держите меня четверо, что я вижу? На работе после бурной ночи. Это был Филип. Как обычно, он говорил громко и четко, так что его поневоле слышали все, кто находился в тот момент на кухне, хотели они того или нет. – Мне кажется, я никогда не видел тебя в одной и той же одежде два дня подряд. И без туфель. Ну, как он? – Филип ослепительно улыбнулся. От него пахло стиральным порошком и шампунем. – Привет. – Эллен сделала глоток свежего кофе. – Ты знаешь, что твои глаза похожи на два только что побритых лобка? Эллен чуть было не выплюнула кофе на пол, но ей удалось удержать его во рту. – Что? Ты с ума сошел? – Придешь ко мне в гримерку, когда будет время, и я приведу тебя в порядок, – ответил Филип. – Тут грим не поможет. – Извини меня, но ты говоришь с одним из лучших шведских визажистов. Ты понимаешь, что только что оскорбила меня. По-крупному. – И хотя Филип состроил одну из своих самых безобразных гримас, он был хорошенький, как кукла. Его лицо обрамляли золотистые вьющиеся волосы. Фарфоровая кожа и длинные темные и, разумеется, загнутые ресницы. Подойдя поближе, он прошептал: – Что, хорошо было? Сколько раз? – Эллен всю ночь искала пропавшую девочку, – сказал Джимми, который уже закончил разговор. – Что ты делала? – На этот раз Филип спросил серьезным тоном и покачал головой. – Скажи, что ты шутишь, – продолжал он, открывая кухонный шкаф. – Больше ее никто не искал… – Слова застряли у нее в горле. – Послушай. – Он смотрел на нее в упор. – Это не твоя ответственность. Это не твоя вина. Ты меня слышишь? – Он взял ее за подбородок. – Ты не можешь изменить то, что случилось, найди ты эту девочку или нет. Ничего не изменится. Филип открыл еще один шкаф. – Вы что, издеваетесь надо мной? У нас четыре посудомоечных машины и ни одной чистой чашки? – Он сорвал со стены белой гламурной кухни лист А4. – Вы читать умеете? – Он поднял лист, чтобы все, сидящие за круглым столом, смогли его увидеть. – Твоя мама здесь не работает. Что тут непонятного? Я в шоке. – Он смял листок. – Но еще больше я беспокоюсь. Страшно беспокоюсь. Слышишь? Ты посмотри на себя. На тебе это скажется. Филип знал ее лучше всех. Они подружились еще в юности, когда вместе учились в школе-интернате Лундсберга. Они сразу же нашли друг друга. Обоих отправили туда против их воли. Эллен потому, что ее родители наконец смогли от нее избавиться, а Филипа потому, что гомосексуальность портила имидж семьи аф Лестер. Он взял грязную чашку, стоявшую в мойке. – Ты можешь попытаться хоть один раз подумать о себе? – спросил он и начал мыть чашку руками. – Эллен, нам надо поговорить, – вклинился Джимми. – Ну ладно, – прервался Филип, – не буду вам мешать. – Я все равно не смогу выпить здесь кофе. – Он положил чашку в мойку и вытер руки. – Занимайтесь своими делами, а я пойду гримировать Лотту Энгберг, что не менее важно. Она будет петь детские песенки с прелестным маленьким детским хором. – Подмигнув одним глазом, он бросил на Эллен странный взгляд и исчез в сторону гримерки. – Через час, когда все будут на месте, мы проведем совещание с остальными членами нашей команды, – объявил Джимми. – Я хочу, чтобы ты продолжала работать над этим делом, если с тобой все в порядке. Эллен кивнула. – Анна пусть собирает материал. – Джимми взял булочку с барной стойки. – Оператором у тебя будет Андреас. – Он уже вышел из декретного отпуска? – Как раз сегодня его первый рабочий день. Он не снимал несколько месяцев, но считается лучшим. Впрочем, ты и сама это знаешь. – Джимми многозначительно посмотрел на нее. Андреас и Эллен встречались недолгое время, когда она пришла работать на ТВ4, но сейчас они были просто коллегами. Джимми разрезал булочку пополам и намазал ее маслом. – Если меня не подводит интуиция, до конца этого дела еще очень далеко. А интуиция меня обычно не подводит. – Он отрезал сырорезкой несколько ломтиков сыра, сверху положил ломтик ветчины, три кружочка огурца и кусочек красной паприки. Получился человечек. – Красиво, правда? Эллен почувствовала себя совершенно без сил, она едва могла стоять на ногах. Она не спала больше суток. – Ты в порядке? – Он взял ее за руку. Она отдернула руку. – Да. – Хорошо, извини. Извини. – Просто я устала. – Ты можешь работать? – Да. Мы должны найти девочку. – Она сделала глоток кофе. – Да, но еще мы должны создавать новости и самое важное в данный момент… – Джимми откусил большой кусок бутерброда и, прожевав его, продолжил: —…ты можешь сделать так, чтобы мама девочки участвовала завтра в утренней передаче? – Что? У Тильды? – Завтра День матери. – Он откусил еще кусок бутерброда. – Стопроцентное попадание. Хелена. 07.30 Сбросив с себя одеяло, она села на кровати. И только через несколько секунд вспомнила, что случилось. Она продолжала сидеть на кровати, закрыв голову руками. Влажные волосы нависали на уши. Голова болела, во рту пересохло. Очевидно, она задремала после душа. Она помнила, что легла на кровать, обмотавшись сырым полотенцем, чтобы дать отдых глазам. А сейчас уже восемь. Значит, она проспала почти три часа. Она медленно встала и сделала несколько шагов. Ноги ныли после вчерашних поисков. Из-под одеяла раздалось жужжание. Она стала лихорадочно искать телефон и, в конце концов, нашла его под подушкой. – Хелена. – После вчерашнего крика у нее почти пропал голос, и было больно глотать. – Привет, это Юнас Ватт из «Афтонбладет». Извини, если я не вовремя… – «Афтонбладет»? – У нее совсем пропал голос. Она откашлялась, чтобы вернуть его. – Так ты из газеты? – Да, именно. Самая большая вечерняя газета в Швеции. Извини, что звоню так рано, – продолжил он. – В первую очередь прими мои соболезнования. Сердце бешено забилось. – Соболезнования? Что ты хочешь сказать? Разве полиция нашла ее? Она…? – Нет, нет. По крайней мере, мне это неизвестно. Извини, если не так выразился, я хочу сказать, что нам жаль, что ваша дочь пропала. Мы хотим сделать все, что в наших силах, чтобы помочь ее найти, и мы заметили, что наши читатели горят желанием помочь. Поэтому хотим тебя спросить: а ты не хочешь вести для нас блог, чтобы читатели могли следить за поисками? – Что? – Тебя, должно быть, испугало слово «блог», но обычно это не занимает много времени. Ты можешь рассказывать мне, а я буду записывать. Мы называем это «блогом» главным образом для читателей. Понимаешь ход моих мыслей? – Блог? – Да, именно, – подтвердил журналист. – Ты что, шутишь? – Нет, вовсе нет, разреши мне объяснить… Не дав ему продолжить, она положила трубку. У нее зачесались руки. Потом плечи. Она неистово чесалась, одновременно листая пропущенные звонки – ни одного знакомого номера.