— Напрашиваешься на комплимент, да? — усмехнулась Ярдли. — Хуже от этого не бывает. — Ты же знаешь, что́ я думаю о твоей работе. Судя по голосу, моя знакомая была перепугана до смерти, и я решила посоветовать ей лучшего адвоката из всех, кого знаю. Дилан просиял, гадая, не залился ли он вдобавок краской. Подобные похвалы неизменно приводили его в смущение — вероятно, потому, что в детстве он их слышал крайне редко. Его отец считал, что любое проявление чувств или похвала делает ребенка слабым, а у матери бывали длительные помутнения рассудка. Дилан воспитывал себя и сестру без особого руководства со стороны родителей. — Ладно, хорошо, я ей позвоню. — Дилан откинулся на спинку кресла. — Ну а ты когда прекратишь работу в прокуратуре и присоединишься к нам с Лили? — Может быть, в другой жизни, — усмехнулась Ярдли. — Но я ценю твое предложение, Дилан. — Всегда пожалуйста. Окончив разговор, Дилан посмотрел на то, что записал в блокноте. «Мэдлин Исмера». Он снова взял телефон. — Алло! — ответил мягкий женский голос. Дилан представился, и женщина сказала: — О господи, спасибо за то, что позвонили! Джессика обещала с вами связаться. Голос ее показался невероятно молодым, и Дилан вспомнил, как сам только начинал работу юристом и каким сложным ему все казалось. — Рад буду вам помочь. Итак, похоже, у вас что-то интересное. — Арло Уорд, — вздохнула Мэдлин Исмера. — Его задержали несколько недель назад. Он обвиняется в убийстве трех человек в Каньоне Койота. Точнее, в убийстве с особой жестокостью. Есть и четвертая жертва, но она осталась в живых. Поэтому ходят разговоры о том, что вследствие жестокости преступления может быть вынесен смертный приговор, а я такими делами еще никогда не занималась. Похоже, в нашем штате особого опыта для этого не требуется, поэтому дело просто поручили мне. Дилан прекрасно понимал, почему это дело досталось новичку. В большинстве округов нет постоянного корпуса общественных защитников, поэтому каждый год им приходится составлять запросы. Это означает, что уже прокуратура штата определяет, кто получает контракты и каким адвокатам достается то или иное дело. Наверху решили скинуть это преступление на того, кто быстренько заявит о виновности подзащитного. И лучшим выбором для этого оказалась Мэдлин. — Вы можете отказаться. Передать дело другому общественному защитнику, имеющему больше опыта. — Очень хотелось бы. Но я всего два года назад окончила юридический факультет, и этот контракт является для меня единственным источником дохода. Если раз за разом отказываться от дел, скоро я никому не буду нужна. Особенно если завалю такое крупное дело. — Что в нем не так? — Что вы имеете в виду? — Вам поручили это дело в надежде на то, что вы побыстрее убедите своего подзащитного признать вину. Это означает, что обвинение чего-то опасается. Вы не знаете, чего именно? — Ну, этот Арло… он не совсем нормальный. У него шизофрения. Очень сильная форма, со зрительными и слуховыми галлюцинациями. — Да, возможно, это все объясняет. Его могут признать невменяемым, в этом случае он не сможет предстать перед судом, а такое дело получит особое внимание со стороны средств массовой информации, и общественность будет требовать крови. Если обвиняемого отправят в лечебницу, откуда он сможет когда-нибудь выйти, это получит плохой резонанс. Кто обвинитель? — Окружной прокурор Келли Уайтвулф. Она взяла дело себе. — Она самый настоящий бультерьер! — присвистнул Дилан. — Спасибо, вы меня очень обрадовали. Дилан усмехнулся. — Конечно, в таком деле противостоять агрессивному прокурору крайне сложно, но Уайтвулф умна. Она поймет, что обвиняемый невменяем, и, скорее всего, предложит приемлемую сделку. Последовала короткая пауза, и Дилан догадался, о чем думает его собеседница. Мэдлин хотела, чтобы он ознакомился с делом. — Вы не могли бы… ну хотя бы просто прочитать полицейские протоколы и сказать, что думаете? Я о вас много слышала. Как и любой адвокат в нашем штате. Вы очень поможете Арло, если просто взглянете на дело, учитывая то, какая у вас репутация. — У меня есть знакомый в округе Джексон. Он хороший специалист. Давайте я ему позвоню. — Да, хорошо. Просто я надеялась, что вы сами займетесь этим… — Мэдлин, в настоящий момент у меня дел по горло. Вот-вот начнется процесс против участников федерального заговора, в нем больше двухсот часов записей камер наблюдения и шестьдесят свидетелей. Сейчас я никак не могу связываться с тройным убийством. Как раз в этот момент в кабинет вошла Лили. Она подняла брови, услышав про «тройное убийство». Усевшись напротив Дилана, положила руку на спинку соседнего кресла. — Да, конечно, — смущенно пробормотала Мэдлин. — Я вас прекрасно понимаю. Да, если вы попросите вашего знакомого позвонить мне, я буду вам очень признательна. — Рад буду вам помочь. Окончив разговор, Дилан положил телефон на стол. — Тройное убийство? — спросила Лили. — Какой-то тип предположительно убил несколько человек в Каньоне Койота. Джессика Ярдли знакома с общественным защитником. Она попросила меня позвонить ей. Защитница не имеет опыта ведения дел, за которые грозит высшая мера, поэтому она хотела, чтобы я с ним ознакомился. Ну а я просто хочу попросить Роджера связаться с ней. — Так. — Лили кивнула. — Что? — встрепенулся Дилан. — Я молчу. — Лил, ну-ка, выкладывай, что у тебя на уме. Лили смахнула пылинку со своего иссиня-черного костюма. — Ну-ну, — сказала она, не глядя на своего партнера, — Джессика могла позвонить любому адвокату в штате. — Да, и что с того? — А позвонила она тебе… Никогда не мешает оказывать любезности прокурорам. А это дело привлечет внимание средств массовой информации. Бесплатная реклама — лучшая реклама. Если мы хотим расти и перестать подбирать крохи, нам нужно браться за подобные дела. Дилан неуютно заерзал в кресле. — Похоже, дело обещает быть жестоким. У этого типа шизофрения. Нет, с тем ворохом дел, что на мне сейчас, я не могу этим заняться. — Дилан, если хочешь, ты можешь продолжать заниматься остальными делами. У тебя правда полная запарка или же ты боишься, что бедолагу приговорят к игле[5]? Дилан вынужден был признать, что его напарница попала в самую точку. В Неваде дело об убийстве первоначально рассматривается в суде в широком смысле, то есть сюда входят убийства первой и второй степеней[6] и даже непредумышленное убийство. И уже присяжные решают, какому именно типу убийства соответствуют обстоятельства, при которых оно было совершено. В тех случаях, когда обвинение добивается смертного приговора, присяжные практически всегда с ним соглашаются вследствие особого отбора присяжных — только среди тех, кто не является принципиальным противником смертной казни. — Это… это тут совершенно ни при чем. — Ты никогда не любил дела, в которых светит высшая мера. Проигрыш означает смерть клиента, однако в нашем ремесле от этого никуда не деться, Дилан. Он постучал пальцами по столу. — Я не могу за него взяться. — Почему? Дилан не собирался признаваться своей партнерше в том, что ему неуютно общаться с клиентами, страдающими шизофренией. Он воочию видел, как прогрессирует это заболевание, разрушая человеческую жизнь, и не мог не думать о своей матери. — Просто не могу. Снова кивнув, Лили встала. — Хорошо. Но ты вспомни время сразу после окончания юрфака и то, что мы чувствовали, когда нам на помощь приходил опытный юрист. Это было все равно что спасательный круг в шторм, разве не так? С этими словами она ушла, а Дилан остался сидеть, уставившись на открытую дверь. Проклятье! Глава 6 Заседание закончилось. Это было дело о торговле наркотиками; при обыске в машине у клиента Дилана нашли живую змею, набитую кокаином. Как оказалось, змея остается живой еще какое-то время после того, как ее хирургическим путем вскрыли, набили ей живот, после чего снова зашили. Дилан вышел из здания суда. Ярко светило солнце, на небе не было ни облачка. Май был у Дилана любимым месяцем, и он подумал, не потому ли это, что в детстве май означал окончание учебы в школе и начало летних каникул. Дилан вспомнил те летние месяцы, когда его мать бывала так накачана лекарствами, что с трудом могла здороваться с ним по утрам. Затем наступал день, когда рассудок ее светлел, и она нормально общалась с сыном, но уже на следующий день казалось, будто этого никогда не было. Шизофрения опустошает близких больного, потому что любимый человек навсегда остается там, под обломками своей личности. Надежда на то, что он поправится и снова станет прежним собой, не угасает, однако этого не происходит никогда. По-видимому, Арло Уорд совершил убийства во время психопатического срыва и, вполне вероятно, сейчас ничего не помнит. Если это действительно так, невозможно представить, какой шок он испытал, когда ему впервые рассказали о том, что он сделал. Шумно выдохнув, Дилан позвонил Мэдлин Исмера.