— С ума сойти, что ты критикуешь меня за то, что я единственный мужчина в городе, который не попытался залезть к тебе в трусики. А знаешь почему? Потому что меня больше интересует вот это, — сказал он, постучав по голове. — Конечно, мы могли бы покувыркаться с тобой. А что потом? Ты бы перешла к кому-то другому. Уж лучше я буду твоим другом. — Ну как хочешь. — Знаешь, что меня огорчает? Видеть, что такой ум, как у тебя, пропадает зря. Ты настолько занята драками и скандалами с этим психопатом, за которым ты замужем, что у тебя не остается ни времени, ни энергии ни на что другое. Ты можешь использовать свой потенциал для того, чтобы изменить свою жизнь, но сначала нужно уйти от этого человека. — Ну не знаю. Фоли по-своему добрый. — Это чушь, и ты это знаешь. Отбрось эмоции. Нужно быть твердой. — Но я не могу. — Тогда — практичной. Посмотри на меня и Кору. Она хорошая женщина. Я ею восхищаюсь. Но что из того? Наш брак мертв. Она понимает это не хуже меня, но знаешь, что произойдет, если я попрошу развод? Я окажусь гол как сокол. И ты тоже. Уйти-то можно, но все, что ты сумеешь унести с собой, — это только штаны на собственной заднице. — Это не важно. Если б я могла, я бы охотно все оставила. Кому нужны вещи? Все, что у меня есть, можно купить. — Ты опять о своем. — Это ты заговорил о деньгах. — Теперь ты похожа на Кору. — Как бы там ни было, на что тебе жаловаться? У тебя большой дом и машины. Знаешь, что бы я отдала за такую машину, как у тебя? — Я это и пытаюсь втолковать тебе, Виолетта. Такая машина стоит четыре тысячи. Что ты смотришь себе под ноги, высматривая на земле пенни? Смотри шире. — Ты заплатил четыре тысячи баксов за машину? Ты шутишь. — Послушай, знаешь, в чем твоя проблема? Ты мелко мыслишь. Ты думаешь, что если держишь свои деньги в кубышке, они целее? Но это неправильно. Деньги должны работать. О'кей, сколько у тебя в банке? Двадцать? Виолетта подняла вверх палец, показывая, что больше. — Тридцать пять? — Пятьдесят, — сказала она. — Это здорово. Замечательно. Но каждый день, что они лежат без дела, ты теряешь свои деньги… Она резко оборвала его: — Стоп! Я знаю, к чему ты клонишь, но этот номер не пройдет. — Ты понятия не имеешь, к чему я клоню, так что послушай для разнообразия. Я предлагаю соединить наши капиталы. — Ну да, конечно, соединить наши капиталы. Держу пари, тебе это понравится. И знаешь почему? Потому что у меня денег больше, чем у тебя. — У меня тоже есть деньги. — Сколько? Он наклонил голову, подсчитывая. — Я буду с тобой честен. Много, но не столько, сколько у тебя. Над этим я как раз сейчас и работаю. — Супер! Я потрясена твоим умом. И все же не дам тебе ни цента. — Вот что мне в тебе нравится — ты упряма как ослица. Но если ты все-таки передумаешь, скажи только слово. — Даже не надейся. 16 Я приехала в «Голубую луну» в тот вечер раньше Тэннье и Дейзи. Было 18.45, и вся Сирина-Стейшн купалась в золотом свете. В воздухе пахло лавром, растущим возле залива, этот запах отдаленно напоминает дымок от костра. Несмотря на так и не вступившую в свои права осень, калифорнийцы вынуждены заниматься самообманом, запасая дрова для камина и извлекая со дна ящиков комода теплые свитера. Многие жители перебрались сюда, на западное побережье, с восточного и со Среднего Запада в поисках хорошей погоды. Здесь нет снежных бурь, ураганов и торнадо. Вначале они испытывают облегчение, избавившись от клопов, сырости и климатических катаклизмов, но затем наступает скука. Вскоре они начинают совершать ностальгические поездки домой за немалые деньги, чтобы окунуться в то, от чего хотели убежать. Автостоянка для посетителей была забита до отказа, и машины выстроились вдоль дороги. Я сделала круг и нашла маленькое, возможно, нелегальное, местечко, в которое ухитрилась втиснуться. Заходя в бар, я оглянулась — мой «фольксваген» среди всех этих пикапов, фургонов и трейлеров выглядел довольно забавно. Снаружи ресторан представлял собой грубо обтесанный сруб, побитый бурями и ветрами фасад стоял твердо и непоколебимо, как салун на декорациях в вестернах. Интерьер продолжал тему: фургонные колеса, керосиновые лампы и деревянные столы, покрытые скатертями в красно-белую клетку. Шли приготовления к вечеру. Вместо ожидаемого мной запаха сигарет и пива воздух был напоен ароматом превосходной говядины, жарившейся на гриле. Тэннье зарезервировала нам столик слева от бара, который был битком набит людьми. Справа сквозь арку я разглядела два или три отдельных кабинета, но подумала, что постоянные клиенты наверняка предпочитают есть здесь, где можно наблюдать за посетителями. Судя по любопытным взглядам, которые на меня бросали, незнакомцы здесь всегда на виду и к тому же встречаются крайне редко. Хозяйка провела меня к столику, и почти сразу же ко мне подошла официантка. Она протянула мне меню, отпечатанное на простой белой бумаге. — Выпьете что-нибудь, пока ждете своих друзей? — спросила она. — Напитки — на обороте. Я взглянула на список вин, игнорируя крепкие напитки, чтобы выбрать что-нибудь знакомое. Заказала бокал шардоне и тут заметила, что человек, сидящий возле стойки, пристально смотрит на меня. Я обернулась, чтобы убедиться, не разглядывает ли он кого-то еще, — оказалось, он уставился именно на меня. Когда официантка удалилась, мужчина не спеша встал с табурета и направился в мою сторону. Высокий, с поджарым, мускулистым телом и длинными руками. Узкое невыразительное лицо напоминало контурную карту. От лопнувших сосудов его щеки казались красными, а длительное пребывание на открытом воздухе придало коже коричневато-ореховый цвет. Волосы, когда-то темные, теперь были с проседью. Подойдя к столу, он протянул руку: — Джейк Оттвейлер, отец Тэннье. Вы, должно быть, ее подруга. — Рада познакомиться. Я Кинси. Как поживаете? — Добро пожаловать в «Голубую луну», которую большинство из нас называют просто «Луной». Я видел, как вы вошли. — Так же, как и все остальные. У вас, должно быть, не много случайных посетителей. — Больше, чем вы думаете. Люди из Санта-Терезы приезжают постоянно. — Его глаза казались пронзительно-голубыми на загорелом лице. Тэннье говорила мне, что он много лет был фермером, но, очевидно, долевое участие в «Голубой луне» придало ему некоторый налет элегантности. На нем были старые ботинки и рабочий халат поверх брюк и белой шелковой рубашки под ладно скроенным голубым спортивным пиджаком. Когда официантка поставила передо мной бокал белого вина, он пробормотал: «За мой счет», едва взглянув на нее. Несомненно, они так долго работали вместе, что понимали друг друга с полуслова. — Вы посидите со мной? — спросила я. — Немного. По крайней мере пока не придет Тэннье. Я уверен, что вам, девочкам, есть о чем поговорить. — Он вытащил из-под стола стул и взмахом руки заказал вино и себе. Когда заказ принесли, он откинулся на стуле и внимательно оглядел меня. — Вы не похожи на частного детектива, каким я его себе представлял. — В наше время они бывают очень разными. — Да ну? — Подобное расследование требует терпения святого. — Мне это кажется идиотским занятием, если хотите знать мое мнение. — Несомненно, — согласилась я. — Можно задать вам несколько вопросов, пока вы здесь? — Охотно. Не знаю, чем я могу помочь, но расскажу вам все, что знаю. — Насколько хорошо вы были знакомы с Виолеттой? — Полагаю, что достаточно хорошо. Я видел ее здесь два-три раза в неделю. Она была беспокойной, но никак не плохим человеком. — Я слышала, что она подавала на вас в суд, когда ваша собака загрызла ее пуделя. — Да, очень неприятная история. Мне было ее жаль, но моя собака была на поводке, а ее — бегала свободно, так что мы оба виноваты. Как бы там ни было, мы уладили это дело. Я мог бы подать апелляцию, но не стал. Ее пудель был мертв, и она ужасно переживала, пока не взяла Бэби. — Вы были в парке в ту ночь, когда она исчезла? — Был. Тэннье собиралась пойти туда с братом, но он ушел со своими друзьями, так что мы пошли вдвоем. — Вы видели Фоли? — Нет, но я знаю, что он и Ливия Креймер там были. Она не одобряла поведения Салливанов. Считала их язычниками, которые не заслуживали ее внимания, но тем не менее никогда не оставляла их в покое. Она пристала к нему из-за Дейзи. Девочка была некрещеной, что, по мнению Ливии, считалось позором. Фоли к этому времени был пьян и послал ее. Ливия постаралась, чтобы все в городе узнали о его выходке. С ее точки зрения, это еще раз доказывало, какой он подонок. — Вы не видели Виолетту? Он покачал головой. — Последний раз я видел ее накануне, в пятницу. Она разъезжала по городу в своей новой машине и остановилась поболтать. — Вы помните, о чем с ней говорили? — Главным образом она хвасталась машиной. Еще сказала, что возила Дейзи и Лайзу Меллинкэмп на обед и в кино в Санта-Марию, а потом завезла девочек домой и отправилась по своим делам. — У вас хорошая память.