Глаза Виолетты приняли умоляющее выражение. — Пожалуйста, ну пожалуйста! Нельзя позволять Кэти завладеть всем твоим временем. Мне действительно нужна помощь. Лайза не могла отказаться. Она сидела с ребенком Виолетты все время. Виолетта рассчитывала на нее, даже если забывала предупредить заранее. А Кэти в последнее время была такой противной. — Хорошо, возможно, я пойду с ней куда-нибудь вместо этого в воскресенье. — Спасибо, киска. Ты очень добрая. — Не за что, — сказала Лайза, покраснев от удовольствия. Любая похвала всегда согревала ее сердце. После ленча, под занавес, Виолетта повела Лайзу и Дейзи посмотреть фильм под названием «Дьявол Буана» с Робертом Стэком и Барбарой Бриттон. Он шел уже семь месяцев, но только недавно дошел до Санта-Марии. Они втроем уселись в первом ряду, надев картонные очки и намазав для смеха губы воском, и принялись за попкорн. Виолетта сказала, что раньше в «3D» одно стекло картонных очков было зеленым, а другое красным. Это была новая технология «Полароида», хотя Виолетта не могла объяснить, каким образом это работало. Почему зеленое и красное стекла дают трехмерный эффект, было выше ее понимания. К сожалению, когда лев в первый раз прыгнул на них с экрана, с Дейзи сделалась такая истерика, что Лайзе пришлось увести ее в вестибюль и просидеть с ней там довольно долго. Тем не менее это был самый лучший день рождения в ее жизни, и ей очень хотелось, чтобы он не заканчивался. После того как они возвратились к Салливанам, Лайза осталась с Дейзи еще на час, пока Виолетта бегала по делам. К счастью, Фоли пришел после шести часов, так что ей не пришлось с ним общаться. Виолетта явилась позднее, чем обещала, и, когда Лайза наконец вернулась домой, было уже 17.45. Мать услышала, как она вошла, и позвала ее в гостиную. Лайза стояла в дверях, пока мать пыталась сесть. Глаза у нее никак не могли сфокусироваться на дочери, от этого Лайзе хотелось кричать и плакать. — Что тебе надо? — спросила она, справившись с эмоциями. Ей не хотелось портить хорошее настроение, в котором она пребывала, но она знала, что мать лучше не игнорировать. — Хочу тебя предупредить. Приходила Кэти Креймер с подарком, и когда она узнала, что тебя нет дома, у нее на лице появилось еще то выражение, — произнесла она заплетающимся языком. Лайза почувствовала, как упало ее сердце. Последнее, чего бы она хотела, так это чтобы Кэти узнала, что она обедала с Виолеттой и смотрела «Дьявола Буана». Кэти уже несколько недель говорила об этом фильме, пытаясь уговорить своего отца отвезти их в город в кинотеатр. Лайза вовсе не обязана была ждать, пока сие мероприятие состоится, но Кэти наверняка имела другое мнение на этот счет. — Что ты ей сказала? — Не помню. Я придумала для тебя какое-то извинение. Я крепко спала, но она барабанила в дверь так, будто в доме пожар. Я крикнула ей, чтобы она попридержала своих коней, но к тому времени, как я открыла дверь, она вела себя так, словно ей шлея под хвост попала. Я сказала ей, что понятия не имею, где ты, и она так психанула!.. Честное слово, Лайза, что ты в ней нашла? Она привязалась к тебе, как камень, и тащит тебя за собой на дно. — Ты не упомянула Виолетту? — Зачем бы я стала ее упоминать? — Где подарок? — Она отнесла его в твою комнату и сказала, что положит на стол. Лайза бросилась в свою комнату, испугавшись, что Кэти не преминула порыться в ее вещах. В комнате в основном было все так, как она оставила, но когда она открыла дневник, спрятанный за книжным шкафом, то не могла быть уверенной в том, что его не брали. Девочка села на кровать и с тревожным чувством перелистала страницы. Она описала все подробности своих отношений с Таем Эддингсом, и если Кэти прочла последние записи, она, Лайза, погибла. Если верить Кэти, даже употребление тампакса являлось оскорблением Абсолютной Чистоты. Лайза нашла новый тайник для дневника, а затем села на кровать и вскрыла подарок Кэти, который был аккуратно завернут в розовую бумагу с цветочками и завязан красивым бантом. Розовый цвет был любимым цветом Кэти. Сама Лайза предпочитала фиолетовый и лиловый, как Виолетта. Увидев то, что подарила ей Кэти, она не могла поверить своим глазам. Коробочка с фиалковой пудрой была та самая, которую она подарила Кэти на ее день рождения в марте прошлого года. Она посмотрела на донышко коробки — ну конечно: вот и наклейка супермаркета, которую она порвала, пытаясь отлепить. Было ясно, что Кэти не пользовалась этой пудрой и не помнила, кто ее подарил. Что было делать? Лайзе не хотелось звонить подруге. С другой стороны, она подумала, что лучше покончить с этим сразу. Если Кэти прочла ее дневник, то не упустит возможности упрекнуть и осудить ее, как всегда с чувством собственного превосходства. Лайза подошла к телефону в коридоре и набрала номер Кэти. Трубку сняла миссис Креймер. — Здравствуйте, миссис Креймер. Это Лайза. Кэти дома? — Минуточку. — Трубку положили микрофоном вверх, и Лайза услышала, как она закричала на второй этаж: — Кэти, звонит Лайза. Наступила длинная пауза, пока Кэти спускалась вниз. — Надеюсь, что ты хорошо отпраздновала свой день рождения, — сказала миссис Креймер, пока не подошла Кэти. — Да, спасибо. — Ну вот и она. Кэти взяла трубку и сказала холодным и отчужденным голосом: — Здравствуй. — Привет, спасибо за пудру. Она очень красивая. — На здоровье. — Даже эти два слова прозвучали отрывисто и с вызовом. — Что-то не так? — Ты еще спрашиваешь? — Кэти, если что-то не так, скажи мне. — Где ты была? Вот что меня интересует. Мы ведь договорились встретиться. — В самом деле? — Да, сегодня днем. Моя мама собиралась повести нас в магазин… Лайза почувствовала, как ее окутывает холодом, а Кэти продолжала говорить своим обвинительным тоном: — Мы хотели купить выкройку и ткань, чтобы сшить юбки и безрукавки. Ты что, забыла? — Я помню, ты как-то говорила об этом, но это было несколько недель назад и ты не уточнила, в какой именно день. — Потому что это было очевидно. В твой день рождения, Лайза. Мне и в голову не пришло, что я должна это озвучить. Мы поехали к тебе, чтобы взять тебя с нами пообедать, а тебя не было дома. И твоя мама не знала, где ты. — Прости, я забыла… — Как ты могла забыть? Мы всегда проводим наши дни рождения вместе. Это ведь традиция. — Мы делали так только два раза, — пробормотала Лайза. Она знала, что ей придется заплатить за удовольствие, которое она сегодня получила, но не жалела об этом. — Ну, я вижу, что для меня это значит больше, чем для тебя, — проворчала Кэти. Лайза не знала, что ответить, поэтому промолчала. — Так куда ж ты ходила? — Да так. Просто вышла из дома. — Я знаю, что ты вышла. Я спрашиваю куда. — Какое твое дело? — Лайза сама удивилась своему раздраженному тону, но ей до смерти надоело угождать Кэти. — Это мое дело, Лайза, потому что я хочу знать, ради чего ты предала меня. — Я не предавала тебя. Я просто забыла. Понимаешь? — Я знаю, что ты забыла. Ты повторила это уже сотню раз! Тебе незачем вбивать мне это в голову. — Чего ты так злишься? — Я не злюсь. С чего бы это я стала злиться? Я попросила объяснения. Поскольку ты так грубо нарушила нашу договоренность, мне кажется, что я имею право знать. Лайза почувствовала, что начинает злиться. Кэти почти загнала ее в угол. Если она признается, где была, та устроит сцену или будет дуться много дней подряд, а может быть, и то и другое, но в любом случае не забудет об этом. Если кто-нибудь задевал чем-то Кэти, она никогда не давала спуску. — Я была занята. — Чем? — настаивала Кэти. — Какая разница? — Другими словами, ты не скажешь. Большое спасибо. Я бы никогда не сделала тебе ничего такого ужасного… — О, прекрати преувеличивать. В этом нет ничего ужасного. — Я думала, что мы лучшие подруги. — Я тоже так думаю. — Значит, так ты обращаешься с лучшей подругой — имеешь от нее секреты и ведешь себя нечестно? — Это неправда. — Знаешь что? В этом как раз и заключается разница между нами. Ты не можешь признать правду. Моральное Перевооружение сделало меня лучше, но Абсолютное Бескорыстие для тебя ничего не значит. Ты делаешь то, что хочешь, то, что тебе нравится, а потом лжешь… Лайза сказала: — Я должна идти. Меня зовет мама.