– А где сейчас ваш помощник? Шабаров воскликнул: – Майор, подполковник и капитан подчинены Управлению, а не вам лично. – Мне что, нельзя спросить, товарищ полковник? Ответил Шандор: – Не стоит ссориться, товарищи. Капитан Олах с минуты на минуту подъедет. Он в посольстве, утром должен был состояться сеанс связи с нашим агентом в Вертау. Не исключено, что Рокуш привезет свежую информацию. – Получил ответ? – взглянул на майора полковник. – Так точно. Трелью прозвенел телефон внутренней связи. Полковник снял трубку: – Шабаров! Есть, товарищ генерал. – Он встал: – Вызывает Коротков. Не думаю, что надолго, но и этого времени, майор, тебе хватит сходить в буфет и купить леденцов – от твоего перегара дышать нечем, и перед венгерским товарищем неудобно. Полковник ушел. Семенов взглянул на Шандора: – Что, товарищ подполковник, действительно перегар? Представитель органов венгерской безопасности улыбнулся: – Да, есть немного. Что-то отмечали вчера? – Наше знакомство, извините, что без вас. Я отлучусь на минуту. – Это ваше право. Вернулись Шабаров и Семенов одновременно. В это время подошел и капитан Олах. Все вновь сели за стол. Венгерский капитан доложил: – Петер – наш агент в Вертау – сообщил, что американскими кураторами лагеря совместно с господами из БНД принято окончательное решение по переброске диверсионно-штурмовых групп лагеря Вертау на территорию Венгрии. Агент считает, что переброске подлежат и группы других лагерей. На военный аэродром ВВС ФРГ приземлились три американских транспортных самолета С-47, что примечательно – без опознавательных знаков. Только серый цвет и никаких знаков. С-47 «Скайтрэйн» способен перевезти до двадцати восьми вооруженных военнослужащих на дальность до двух тысяч шестисот километров. Связано ли прибытие С-47 с решением о переброске диверсионных групп в Венгрию, неизвестно. Но, скорее всего, транспортники прибыли именно для этого. По группе «Фаркас» принято решение о ее сухопутной переброске в республику. Агент называет дату – в ночь с 21 на 22 октября. Место переброски группы, а также пункт временного ее нахождения Петер обещал сообщить дополнительно. У меня всё. Шабаров кивнул: – По данному вопросу меня вызывал генерал Коротков. Наш агент Клаус подтвердил данные венгерского разведчика. Он также сообщил о появлении на аэродроме Байнберг трех С-47 «Скайтрэйн» без опознавательных знаков и назвал дату переброски группы «Фаркас» сухопутным путем – в ночь с 21 на 22 октября. Так же как и Петеру, Клаусу неизвестны места пересечения границы и временной дислокации группы на территории Венгрии. Семенов проговорил: – И это может означать, что примерно на 23–24 число повстанцы или мятежники, кому как угодно, планируют массовые демонстрации, которые будут «подогревать» диверсионные группы. Полковник добавил: – И то, что группе «Дон» вместе с венгерскими товарищами послезавтра, в субботу 20 октября, следует убыть в Венгрию. Это касается тебя, Паша: завтра же группе убыть в загородный учебный центр, на свою базу, где экипироваться и получить оружие. Там же будет при необходимости уточнена общая задача. Обеспечением перелета занимается подполковник Васильев. Он находится на базе. Семенов поднялся: – Есть группе завтра убыть на загородную базу, экипироваться, вооружиться и ждать постановки задачи и приказа на действия. Вопрос. – Спрашивай. – На чем убыть в учебный центр? Автобусом, электричкой до ближайшей станции или пешком? Шабаров взглянул на него: – Пришел в себя? Хорошо. В субботу, в 10:00 к тебе подъедет автобус. Соберешь ли ты группу у себя или будешь заезжать за каждым бойцом – твое дело, но в 12:00 всем быть на базе. – Понял. – Еще вопросы есть? – Как насчет венгерских товарищей? – С ними мы разберемся без тебя. Свободен, Семенов, оповещай группу и больше ни капли, понятно? – Так точно. Глава четвертая Пообедал Семенов в той же столовой, выпил в буфете бутылку пива. В подъезде своего дома встретил тестя. Профессор Губанский сидел на подоконнике с встревоженным и недовольным видом. Увидев майора, поднялся навстречу: – Паша, здравствуй, а я вот… жду тебя. – Здравствуйте, Виктор Алексеевич, чем обязан такому вниманию? – В подъезде как-то нехорошо говорить, соседи могут услышать. Может, пригласишь в квартиру? – Извините, конечно. Семенов сел в кресло, пододвинул к себе пепельницу и достал пачку «Беломора». Он знал, что Губанский на дух не переносит табачный дым, поэтому закурил, хотя и без удовольствия. Профессор закашлялся. Майор затушил папиросу. – Слушаю вас, Виктор Алексеевич. – Мы вчера все погорячились. Ты извини меня, Паша, но пойми мое состояние: Рита приезжает вся в слезах… Семенов прервал тестя: – Довольно. Конечно же, Рита приехала вся в слезах от горя, ведь ее бросил муж. А про любовника своего она не рассказала? – Что ты, Паша, какой любовник? – Всё, не желаю ничего слушать. Как отца я вас понять могу, но с трудом. Я решил развестись с Маргаритой. И решение свое не изменю. – Но это может отразиться на твоей службе. – На вашей с женой карьере тоже. Губанский поднялся, прошелся по гостиной. – Буду откровенен, Паша, собственно об этом я и приехал поговорить. Я знаю, что Рита тоже желает развода. Дело в том, что развод может навредить нам. У тебя, как у офицера КГБ, неизбежно возникнут сложности… – Я как-нибудь разберусь с ними. – Да, ты еще молодой, устроишь жизнь, а вот я… как бы это точнее выразиться… – Не подыскивайте слова, вы просто панически боитесь, что всплывут ваши неблаговидные дела, и тогда может случиться всякое. – Да, ты прав. Но ты же не нанесешь мне вреда? Я не сделал тебе ничего плохого. – Значит, испугались? – А как тут не испугаться, Паша! – Не надо было пакостить порядочным людям. – Но ведь время было такое: не ты, так тебя. Забирали-то каждую ночь! – Ладно. Я готов забыть о ваших паскудных делах, живите, как хотите, но при одном условии… Губанский встрепенулся: – При каком условии?