КШМ на базе американского трехосного «Студебеккера» шла со скоростью не более пятидесяти километров в час, чтобы не оторваться от бронетранспортера БТР-40 с 7,62-миллиметровым станковым пулеметом Горюнова СГМБ и лентой в двести патронов. В десантном отсеке сидели восемь бойцов, способных вести огонь через бортовые бойницы и поверх бортов. При нападении, как правило, десант покидал машину и рассредотачивался рядом. Боевики Балога захватили и самозарядную винтовку Токарева, которую забрала Ланг. Петер повернулся к ней: – Дуки, на тебе пулеметчик бронетранспортера. – Я уже поняла. – А также водитель «Студебеккера». – Слушаюсь, герр капитан. – Остальным готовиться к бою. После подрыва БТР и сброса «американца» в кювет выход к КШМ. Внутри офицеры, старшего берем живым. Приготовились. КШМ и БТР вошли в сектор обстрела боевиков. С обеих сторон дорога, как по заказу, пустая. Сегодня им, похоже, везло больше, чем вчера. – Приготовились, – отдал команду Петер, – Ланг! Огонь! Самозарядная винтовка Токарева была хороша не только своей мощностью и дальностью, но и скорострельностью. Опытный стрелок мог произвести более двадцати выстрелов в минуту, без учета замены коробчатого магазина на десять патронов. Ланг была опытным стрелком, и двадцать выстрелов ей делать не было никакой необходимости. Две определенные Петером цели она поразила практически одновременно. Потерявший управление «Студебеккер» бросило в кювет. Петер крикнул: – Всем огонь! Бандиты не дали солдатам возможности покинуть десантный отсек, но те смогли открыть огонь через бойницы. И тогда в отсек полетели гранаты. Прогремели взрывы, к небу потянулся черный дым. Развороченный и загоревшийся БТР-40 накренился. На бортах висели трупы солдат. Старшего КШМ подстрелил Балог. Он с фланга увидел, как офицер выхватил из кобуры пистолет, намереваясь занять оборону. Но не успел. Очередь бывшего капитана венгерской армии сразила его. Петер крикнул: – Конич, Грокас, Бени, к будке, за мной! Остальные – прикрывать и смотреть дорогу. Группа из четырех диверсантов рванулась к перевернутой будке командно-штабной машины. Бени выскочил вперед, рванул дверь, она упала на землю. И получил пулю. Кто-то выстрелил в него из ТТ. Прикрываясь Бени, по салону ударили автоматы Конича и Грокаса, стреляли они по низу, вдоль левой стороны. Раздались крики. Бандиты влезли в салон. Раздались еще два выстрела, и все стихло. Опустив на землю раненного в грудь Бени, Петер крикнул: – Что там? – Трое, – ответил Конич, – лейтенант, майор и подполковник. Лейтенанту хана, майор тяжелый, а вот подполковнику задело руку. – Подполковника и майора на выход, быстро! – приказал Петер. Боевикам сегодня определенно везло: на дороге в обоих направлениях не было ни одной машины, ни единого танка и БТР, не было даже мотоцикла. – Шевелитесь. Русских в рощу. – Майор еле дышит, – ответил Грокас. Петер проревел: – Я сказал, обоих в рощу! И бросил гранату в салон. Боевики затащили в рощу и тяжелораненого майора, который оставался в сознании, и подполковника. Петер взглянул на майора: – Кто такой? – Да пошел ты, гнида, – прохрипел тот в ответ. – Так, да? Ладно, за гниду получай. Бывший капитан венгерской армии дважды выстрелил майору в живот и в промежность. Хотел доставить ему нестерпимую боль, но напрасно – майор умер до того, как пули порвали китель и брюки. Петер сплюнул, повернулся к подполковнику: – Ты кто? Старший офицер проговорил: – Начальник штаба танкового полка. В кювете прогремел мощный взрыв. Взорвались топливные баки и боеприпасы, находившиеся в передней части салона. – Красиво, – воскликнула Ланг, – так бы их всех, красную сволоту! – У тебя же муж был коммунистом, сподвижником Ласло Райка, министра при Ракоши. – Был. А они, коммунисты, на виселицу его. Ненавижу. Отдай мне, Лукас, подполковника. – Еще что хочешь? – Ничего. – Запомни, Дуки, если с ним что-нибудь случится по твоей вине, я лично пристрелю тебя. Вопросы есть? – Нет, капитан. Петер кивнул Балогу: – Уходи с группой. Как – определи сам. Связь та же. И быстрей, Балог. В кустах застонал Бени. – Черт, ты же ранен, Писти. – Помоги, капитан. – Конечно, как не помочь? – И он выстрелил штабс-фельдфебелю в голову. – Извини, Писти, так будет спокойнее для всех. – И тут же отдал приказ: – Подполковника в машину. Отход по грунтовке. На загрузку три минуты. «Опель» пошел в обратный путь уже через десять минут. За это время на дороге так никто и не появился. Два мотоцикла комендантской роты дивизии вышли со стороны Сольнока через полчаса, когда «Опель» был уже на полпути к деревне, а боевики Балога – на подъезде к Будапешту. Старший мобильного патруля резко остановил передовой мотоцикл, водитель развернул его пулеметом к роще. Пулеметчик ударил из трофейного MG, к нему присоединился второй экипаж. Сбив ветки с кустов и деревьев и не получив ответа, сержант бросился к бронетранспортеру. – Ох, ты! Всех положили. Он осмотрел КШМ, увидел кровавый след. Обнаружив тело майора, сержант вернулся к мотоциклу, где была радиостанция, и передал о нападении на колонну в штаб дивизии. Через несколько минут информация была у полковника Григонько. Утром ГАЗ-69 командира «Дона» наконец-то оборудовали радиостанцией. Теперь на небольших расстояниях полковник мог напрямую связываться с Семеновым. Группа «Дон» и венгерские офицеры выехали из территории посольства в 10:00. Документ, выданный полковником Григонько, позволял беспрепятственно проходить блокпосты и посты охранения советских и венгерских воинских частей. Сводная группа направилась в Рандогет. Там Хемет, проводивший диверсантов, решил подстраховаться. Он понимал, что, если даже случайно к нему зайдут солдаты советского мобильного патруля, они обязательно обратят внимание на шесть лишних кроватей. Поэтому он собрал постельные принадлежности, разобрал кровати и перенес их в сарай. Насчет погреба он не беспокоился. Вход в основную жилую часть вел из-за ограды, а для отвода глаз там имелся небольшой погреб: часть подвала, обитого досками и засыпанного землей. Там Хемет хранил соленья. Погреб мог осмотреть кто угодно. Он словно предчувствовал опасность. Майор Семенов, не доезжая до деревни метров триста, приказал Рябову: