Тот вскричал: – Нет, не стреляйте, я все скажу! – Другое дело, но учти, у меня очень мало времени. Хемет понимал, что, не выдав Либуса, он еще имеет шансы отвертеться, поэтому стал лгать, рассказывая, что в ночь то ли 21-го, то ли 20-го числа на микроавтобусе «Фольксваген» к нему приехали шесть мужчин и женщина. Старший, бывший капитан вермахта, пригрозил, что убьет его, если Хемет не будет делать то, что скажет Петер. Пришлось подчиниться. Да, «Чепель» забрали диверсанты. Да, они выезжали и на нем, и на «Фольксвагене» в город. Возвращались оттуда довольные, кроме второго раза, когда у них погиб украинец и кто-то из другой группы. На вопрос Семенова, почему Хемет не бежал, когда уходили диверсанты, хозяин ответил без запинки: бандиты закрывали его в комнате и ставили растяжки. Так что открыть дверь или окно, позвать на помощь, он не мог. Кровати он действительно украл из машины отступавших гитлеровцев, матрасы тоже, а постельное белье принесли диверсанты. Не принесли, а привезли, ведь у них был микроавтобус. Он так жалобно посмотрел на офицеров, что Шандор засомневался: – Может, и впрямь запугали человека, использовали то, что он служил гитлеровцам? Но у Семенова не дрогнул ни один мускул на лице: – Как боевики осуществляли связь со своим руководством за кордоном? Хемет пожал плечами: – Не знаю. Возможно, станция и была у них, но я ее не видел. – Откуда у боевиков вторая машина? Тут уж Хемет умело изобразил удивление: – Какая машина? Я не видел никакой машины. Сегодня вся группа ушла пешком через сад. У меня в комнате окно на ту сторону. Я видел, они пошли полем к лесу. Может, их ждала машина другой группы? – Значит, тебя заставили? – Заставили, не знаю, как вас по званию. – Не важно. Исходя из твоих слов, диверсанты сегодня должны вернуться сюда? – Если не задержатся. Я слышал, капитан их говорил, возможно, несколько дней боевики проведут в городе. Но когда и зачем – ни слова. – Ты понимаешь, что с тобой будет, если ты соврал? – Конечно. Меня расстреляют. А я еще пожить хочу, поэтому готов помогать вам. Ведь я же не по своей воле стал сообщником боевиков, век бы их не видеть. Жили спокойно после войны, зачем надо было поднимать восстание? Советские войска должны были уйти, правительство сменилось бы, и все было бы хорошо. Ан нет – поднялись. А все студенты безголовые и интеллигенция вонючая – от них все беды. Семенов спросил: – А почему сегодня тебя не заперли, Хемет? – Чего теперь запирать, если я уже повязан с ними кровью. Может, и покаялся бы перед властью, сообщил о боевиках, но кому? Староста наш с председателем кооператива и большей частью мужчин поддались заразе восстания и ушли в город, полиции нет. Поставили советские патрули, но к ним не выйдешь, могут пристрелить, если что нехорошее заподозрят. Вот я и остался здесь. – А почему кровати в сарай убрал? Хемет пожал плечами: – Это не я, а боевики по распоряжению своего капитана. Уходили – всё убирали, приходили – ставили на место. А мне поручили жратву им готовить, всю провизию на них извел. Семенов проговорил: – Да, поёшь ты складно, соловей! Ладно. Подождем твоих гостей. Ты будешь делать теперь только то, что я скажу. Тогда, может, суд и простит тебя. Ты понял, Хемет? – Да-да, товарищ, э-э, извините, господин, не знаю, как вас. – Майор, этого достаточно. – Понял, гражданин майор. – Сейчас сидеть в комнате. Окно будет под прицелом, так что не вздумай бежать. – Да что я, идиот? Я помогать вам буду. – Иди отсюда. Хемет ушел. Семенов взглянул на Шандора: – Ты веришь ему, Бартош? – Отвечу так: склонен верить. Иногда венгры, служившие Гитлеру, часто так поступали с мирными жителями, когда проводили акции против партизан. Ведь в Венгрии тоже были партизаны. – Ладно. Еремина ко мне! Остальные пусть займут позиции в доме и сарае. Передай мой приказ Павленко. Сам сюда. – Да, командир, – улыбнулся Шандор. – Зря улыбаешься. В районе дороги Сольнок – Будапешт группа «Фаркас» совершила нападение на командно-штабную машину танкового полка и отделение солдат охраны на бронетранспортере. Все офицеры и солдаты убиты, начальник штаба полка захвачен. Радостная новость? – Да, я слышал, когда ты говорил с Григонько. – Так чего лыбишься? – Вот так не надо, Павел. Мы же вместе работаем. Семенов достал папиросу: – Извини, Бартош, нервы. – Ничего, может, сегодня покончим с диверсантами? – Если бы я верил в Бога, то молился бы до прибытия этих тварей. Представить не могу, что среди них женщина. – Женщины тоже разные бывают. С одной стороны, санитарки на поле боя, спасающие солдат, с другой – надзирательницы в концлагерях, отправляющие таких же женщин и детей в газовые камеры. – Да, мир постепенно сходит с ума. Ладно, работаем. Группа «Фаркас» сделала свое дело, теперь должна вернуться на базу. «Опель» ехал лесом. Выезжать на нем к подворью Хемета было опасно, мог появиться советский мобильный патруль. Петер приказал Грокасу, сменившему Бени за рулем: – Останови недалеко от опушки. Поручик подчинился. – В чем дело, Лукас? – поинтересовалась Дуки Ланг. – Идем со мной. Остальным быть в машине, смотреть за пленным. Главарь банды и женщина прошли кустами по опушке леса. Петер увидел в окне комнаты Хемета раздвинутые шторки с висевшей за окном рубахой. – Черт, – выругался главарь, – основная база провалена. – Там русские? – Не знаю, никого не видно, но Хемет подал сигнал провала, значит, на подворье нас ждет засада. Ланг встревожилась: – И что теперь делать, Лукас? Капитан проговорил: – Если группа не выйдет к подворью, русские через какое-то время устроят облаву на всей территории – от Будапешта до этой дороги и дальше. – Но идти к Хемету – значит идти на гибель? – Да. Придется жертвовать Коничем и Грокасом. Ланг со страхом взглянула на главаря: – Ты хочешь послать наших друзей на смерть? – Другого выхода нет. Но если тебя коробит, могу заменить Конича тобой. Ты готова умереть за идеалы демократии?