Главарь диверсионной группы подготовил радиостанцию, выставил антенну, произвел необходимые настройки. Работать он мог спокойно, эфир был забит, и ни о каком перехвате речи быть не могло. Он выбил ключом доклад о засаде на базах, гибели большей части «Фаркаса», потерях в группе поддержки, переходе на конспиративную квартиру. Прикурил, ожидая ответа. Затем принялся писать цифры на листе бумаги. Получив радиограмму и расшифровав ее, Петер прочитал: «В Венгрии наступают перемены. Возможно кардинальное изменение обстановки. Находиться на конспиративной квартире до особого распоряжения. Старк, Краузе». Главарь сжег лист бумаги. «Что еще за перемены?» Его позвала Ланг. Поужинали. Пока женщина стелила постель в одной из спален, Петер включил радио. И понял, что имели в виду его кураторы. Оказывается, на утро 28 числа советскими войсками вместе с подразделениями двух венгерских механизированных полков был запланирован штурм центра города. Но перед началом операции венгерские подразделения получили приказ не участвовать в совместных действиях. Они как повстанцы якобы готовы сложить оружие. Тем самым были заблокированы и действия советских частей. Затем было объявлено о создании в Будапеште Революционного военного совета. Имре Надь назвал мятеж революцией, объявил о прекращении огня. Надь заявил и о начале переговоров с руководством СССР о выводе советских войск из Венгрии. Потом зазвучали марши. Пошел повтор новостей. – Так-так-так, – проговорил Петер, выключив радио, – интересно, понравится ли это русским и чем закончится выступление Председателя совета министров. Но кураторы правы, это может привести к радикальному изменению общей обстановки. Ланг сообщила, что у нее все готово. Через час Петер прерывисто дышал, сжимая в объятиях неподвижное голое и такое доступное тело Ланг. Да ему и не нужны были ее ласки. И без них было очень хорошо. В посольстве СССР в Венгрии 29 октября начали получать новость за новостью. Имре Надь распустил Управление государственной безопасности. Миклош Хорти, проживающий в Португалии, обратился к США, Великобритании и ФРГ за помощью революции военными средствами. Из Москвы пришло распоряжение вывести советские войска из Будапешта. Уже 29 числа военные соединения начали отход. Получив информацию по радио, майор Семенов и подполковник Шандор запросили встречу с Григонько. Того не оказалось на месте, видимо, контролировал вывод войск. Семенов обратился к третьему секретарю, полковнику Крючкову, с просьбой о прямых телефонных переговорах с непосредственным начальником в Управлении нелегальных операций. Владимир Александрович выполнил просьбу и привел майора в комнату специальной правительственной связи. Здесь не было телефонов с цифровыми и буквенными дисками. Крючков указал на один из аппаратов: – Воспользуйтесь этим. Вам ответит офицер связи, оператор. Семенов кивнул, Крючков вышел. Павел поднял трубку, тут же услышал: – Лейтенант Голенко. – Свяжите меня с заместителем начальника Управления нелегальной разведки ПГУ КГБ, срочно. – Соединяю. Прошло какое-то время. – Шабаров на связи! – Доброе утро, Алексей Петрович. – Семенов? – Так точно. – Что у тебя? Майор обрисовал общую обстановку. – И что теперь делать группе «Дон»? Получается, мы сдаем Будапешт, а вместе с ним и Венгрию? Шабаров сказал: – Я бы не советовал тебе говорить об этом. Подобные решения принимаются сам знаешь где, и не наше с тобой дело обсуждать их. Твоей группе, как и прежде, – подчиняться представителю комитета полковнику Григонько. Я в курсе, что с тобой работают венгерские товарищи, держи их при себе. – И чего нам высиживать в посольстве, которое мятежники скоро обложат, как берлогу? Полковник Шабаров задал встречный вопрос: – Разве ты решил задачу по «Фаркасу»? – Нет! – Значит, Павел Андреевич, тебе вряд ли придется отсиживаться в посольстве. А чтобы вселить в тебя немного оптимизма, рискну предположить, что советское правительство не пойдет на то, чтобы Венгерская Народная Республика вновь стала фашистским государством, несмотря на все попытки США и их союзников. Работай с Григорием Федоровичем. Это всё. Дополнительные вопросы неуместны. Удачи тебе, майор. Шабаров отключился. Семенов услышал голос офицера связи, но слушать не стал, бросил трубку на рычаг и вышел из специального помещения. У входа стояли Шандор и сотрудник посольства. Семенов кивнул подполковнику: – Идем, Бартош. Я поговорил с Москвой. – Результаты есть? – Они есть всегда, вопрос – какие, но нам есть что обсудить. Старшие офицеры объединенной боевой группы вернулись в помещение. Позвонил Крючков: – Майор, вы поговорили с Москвой? – Так точно, спасибо, Владимир Александрович. – Хорошо, потребуется что-то еще, обращайтесь. – Непременно. Семенов передал Шандору суть разговора с полковником Шабаровым. – Вот так, Бартош. Заместитель начальника Управления приказал нам находиться в подчинении Григонько и выразил уверенность, что Советский Союз не сдаст Венгрию. Шандор спросил: – А что сейчас делает Москва? – Не знаю. И знать это нам не обязательно. В 12:30 в помещение зашел Григонько. – Приветствую. Потеряли меня? Офицеры поприветствовали временного начальника. Семенов доложил, что в подразделении происшествий не случилось и что он очень рад видеть полковника живым и невредимым. Григонько улыбнулся: – Все шутишь, Павел. – Да нет, серьезно – рад. Особенно после разговора с Шабаровым. – Ты говорил с Москвой? – Да, связь обеспечил товарищ Крючков. – Ну и что Алексей Петрович? – Да ничего особенного, подтвердил подчинение вам группы «Дон» и венгерских товарищей, которые теперь лишились и работы, и званий, так как УГБ упразднено. – Думаю, это их не сильно расстроило. Шандор ответил: – Мы присягали народу и правительству Венгерской Народной Республики, взявшим курс на построение социалистического общества, и указания Имре Надя для нас пустой звук. Мы по-прежнему на службе. – Правильный ответ, – сказал Григонько и присел на стул. Достал пачку папирос, закурил. – А в целом, товарищи, обстановка складывается довольно сложная. Семенов спросил: – С чего вдруг в Москве решили пойти на поводу у какого-то Надя? – Ты у меня спрашиваешь? Я что, член Президиума?