Начальник тира, пожилой немец, выставил мишени для стрельбы из пистолета. Бойцы группы встали в ряд в двадцати пяти метрах от мишеней. По команде Краузе передернули затворы и подняли ТТ. Загремели выстрелы. Каждый должен был выпустить всю обойму, причем два патрона стоя, два из положения полуоборота, два с колена и два лежа. Тир был оборудован вытяжной вентиляцией. Дым и гарь вытянуло быстро. Краузе отвел стрелков к стене, полковник с помощницей и Майером осмотрели мишени. Все отстреляли на «отлично», черные середки мишеней были порваны пулями, и только на двух мишенях пули легли в «девятку». Колман покачал головой: – Да, чувствуется подготовка. Сомневаюсь, что солдаты Бундесвера отстрелялись бы так же. Майер не остался в долгу: – А солдаты США? Полковник усмехнулся: – А вы злопамятны, майор. И американские военнослужащие, включая спецназ, не показали бы лучшего результата. О'кей, теперь у нас что? – Метание ножей. Каждый бросает четыре ножа в ростовую фигуру из фанеры с расстояния в пять метров. «Отлично» – попадание в область сердца, горла, солнечного сплетения, середину головы. Но я, с вашего позволения, хотел бы сделать перерыв. Всего десять минут. Колман ответил: – Нет, майор. В реальном бою передышку группе не дадут. Отдохнут после проверки. Краузе отдал команду: – Группа, метание ножей, получить холодное оружие. В это время пожилой немец поставил к стене шесть фанерных щитов, изображавших человека с черными кругами зон поражения. Ножи уже лежали на металлическом столике. – Подход к рубежу! Группа встала в шеренгу, как при стрельбе, держа три ножа в одной руке, четвертый – в другой. – Приготовиться, – поднял руку Краузе и взглянул на полковника. Американец кивнул – Краузе резко опустил руку. Бойцы почти одновременно метнули ножи. Первый бросок, второй… четвертый. Доклады о выполнении упражнения. Краузе дал команду отойти к стене. К мишеням подошли американцы и Майер. Колман удовлетворенно хмыкнул: – Что ж, и здесь сработано на «отлично». Поздравляю, майор, вы хорошо подготовили группу. – Благодарю вас, сэр, но это, в первую очередь, заслуга офицеров группы. Колман подошел к Ланг. – Скажите… Дуки? Женщина ответила: – Да, господин полковник, Дуки Ланг. – Скажите мне, Дуки, что привело вас в диверсионный лагерь, ведь это не женское дело? Ланг вздохнула: – Вы правы, это не женское дело. Женщина должна следить за хозяйством, содержать жилье в порядке, готовить обед для мужа, кормить детей и делать кучу работы по дому. Так у нас в семье и было. Муж после войны служил в Министерстве иностранных дел, обеспечивал семью, жили в достатке. Детей, к сожалению, у нас не было, но я посещала врача и непременно родила бы… – женщина запнулась, – если бы не диктатор Матьяш Ракоши со своими коммунистами. – А при чем здесь Ракоши? – Если позволите, я отвечу по порядку. – Да, конечно. – Главой МИД в то время был Ласло Райк, муж во всем поддерживал его, кстати, они вместе воевали в Испании в Венгерской бригаде. 30 мая 1949 года Райка и еще пятнадцать человек арестовали. Среди арестованных оказался и мой муж. Всех обвинили в государственной измене и шпионаже в пользу СССР, 22 сентября Райка и мужа приговорили к смертной казни. Куда я только ни обращалась, меня отовсюду гнали, как собаку. Лишили квартиры, работы. У меня не было средств к существованию, но я жила надеждой, что приговор отменят либо смягчат, ведь ни Райк, ни муж, ни его товарищи не делали того, в чем их обвинили. Меня подкармливали родственники, знакомые, пока я обивала пороги различных ведомств. А 15 октября Ласло Райка, моего мужа и других повесили. О казни писали газеты. Когда мне сообщили эту страшную весть, я сама хотела покончить с собой. Удержала монахиня. Я не помню, как оказалась возле монастыря. А потом мне стало известно, что тела казненных увезли в лес Геделле и закопали на опушке в канаве без каких-либо знаков. Я бросилась в этот лес. Там на месте захоронения мужа я поклялась отомстить этой власти за его гибель. Меня задержал военный патруль, который поначалу охранял место захоронения. Но потом отпустил, посчитав за безумную. Я и была в то время как безумная. Вернулась в Будапешт. Ночевать было негде, я бродила по городу и случайно встретила жену нашего командира. Ныне, к сожалению, покойную Марту Петер. Лукас уже тогда работал на оппозицию. Он взял меня с собой в Германию. Так я оказалась в этом лагере. Когда было объявлено о перезахоронении останков казненных пятнадцатого октября, я попросила майора Майера отпустить меня в Венгрию. Он отказал. Может быть, и к лучшему. Полковник спросил: – Вы знали жену Лукаса Петера? – Мы вместе работали. В моем досье об этом изложено подробно. – Значит, майор Майер не отпустил вас на перезахоронение останков мужа? – Нет, господин полковник. – Я соболезную вам, Дуки, и восхищаюсь вашим мужеством и спокойствием. У вас будет возможность отомстить за своего супруга. У Ланг загорелись глаза: – Быстрее бы! Я готова стрелять, резать, вешать этих тварей, лишивших меня самого главного смысла жизни. – Еще раз соболезную. Полковник вернулся к наблюдателям. Майор Майер спросил: – Фрау Ланг жаловалась, господин полковник? – Нет, она просто рассказала мне свою историю. – Мне передать вам ее досье? – Не надо. Уверен, она выполнит то, что требуется. – Вне всякого сомнения, господин полковник, как и остальные члены группы. У них у всех есть причины ненавидеть советский режим. – Это хорошо, Дитер, это очень хорошо. Но… экзамен не завершен, я хочу посмотреть, каковы бойцы группы «Фаркас» в рукопашном бою, а также убедиться, что они имеют навыки борьбы с бронетехникой врага в условиях города. – Мы будем жечь Т-34 и бронетранспортер? – Ну зачем же? Вместо «коктейля Молотова» подойдут бутылки с обычной водой, имитационные гранаты. У вас есть учебные гранаты? – И советские, и немецкие, и американские… Полковник прервал майора: – В Венгрии группа будет работать советским оружием. – Я понял, господин полковник. – О'кей! Рукопашный бой. Упражнение, защита от угрозы применения пистолета при попытке вероятного задержания. Группы разбить на пары. Ланг поставить с Сивко. Этим требованием Майер был немного удивлен, но задавать вопросов не стал. Если полковник отдал подобный приказ, значит, на это у него есть веские причины. К тому же приказ отдан сразу же после разговора с Ланг. Полковник и Грин отошли к двери, закурили, глядя на подготовку диверсантов к рукопашному бою. Краузе доложил о готовности. Выбросив окурок, полковник подошел к бойцам. Грин присела за металлический столик, достав блокнот и ручку. Рукопашный бой первых двух пар Колман смотрел без интереса. Все это он видел тысячу раз. И сейчас ничего особенного. Один боец в роли полицейского, другой в роли мятежника. Полицейский пытается обезвредить нарушителя порядка, тот отбивается. Затем обратная ситуация. Мятежник нападает на полицейского с целью завладения оружием. Бойцы делали захваты, наносили удары, падали, подсекали противника, били в положении лежа, использовали перекаты и прыжки. Обычный рукопашный бой по методике подготовки подразделений спецназа. И только когда на середину зала вышли Ланг и Сивко, Колман оживился: – Для вас нестандартная задача. Сивко – полицейский, Ланг – мятежница. Сивко требуется задержать Ланг, уложить, связать и поднять на ноги. Контакт полный, правил нет. Но бой не на поражение. Сивко, злобно ухмыляясь, бросил Ланг: – Может, ляжешь сама на пол? Я свяжу тебя и не попорчу твою физиономию. – О своей побеспокойся, – огрызнулась Ланг. – Исходная, – продолжал полковник. – Женщина смотрит в сторону выхода, полицейский сзади приставляет к спине пистолет. Начали!