— Сейчас… — пряничный человечек снова плюхнулся в кресло и забегал глазами по предметам. — Да сколько можно! — возмущенно крикнут Безе. — Действительно, Шнапс. Без доказательств мы больше ничего не имеем права делать. Питеру захотелось пнуть занудливого полицейского а заодно и лже-француза. «Или уронить на них Колючку?» — Эх, — маленький констебль вздохнул и, поднявшись, стал задвигать кресло. Тут взгляд детектива упал на сиденье. — Добдый, понимаешь, пень! Тьфу, день! Клянусь матушкой-духовкой, я знаю!!! У вас есть воск? — Вы о чем? Хватит этот балаган! — Безе аж подрумянился от злости. — Господа, у вас есть воск? — успокаивающе поднял руку Макграт. — Да: свечки для люстры в главном зале. Сейчас принесу, — отозвался один из сотрудников. — И еще спички! И поднос! — загундосил вслед пряничный человечек. Работник вышел из кабинета и вскоре вернулся с парой коробок; ругань француза не утихала. — Шнапс? — Ждите. Маленький констебль расплавил несколько свечей в подносе и вылил часть жидкости на сиденье. — Он мебель испортит! Я буду жаловаться самому мэру! Я… — как вы поняли, Безе неистовствовал. Мистер Шнапс вместо ответа положил на поднос бумагу: — Пусть учдедитель сядет сюда. — Чего?! Да никогда в жизни! Я не позволю… — Господин Безе, — обратился Макграт, — вы даже не испачкаетесь. Сделайте, и мы на закончим. Да, Шнапс? — Да, — кивнул пряничный человечек и свирепо дунул в усы. Все также ворча, француз присел на новоявленное сиденье и почти сразу встал. — Хватит? Может, повисеть на люстре? Мистер Шнапс улыбнулся и покачал цилиндром. — Господа, вы согласны, что это кдесло Франсуа Безе? Присутствующие закивали головами (даже Питер, Колючка и Додо, хотя они-то и не могли знать). — Тогда здесь, — маленький констебль отодрал с сиденья застывший воск, — отпечаток, пдостите, попы господина учдедителя. След появился за долгие годы даботы в галедее. — Не позорьтесь! — вскинул руки француз. — Тогда как вы объясните, — мистер Шнапс подошел к подносу и попытался вложить макет в выемку. Ничего не получалось, — что он не совпадает с вашим! Воцарилась тишина, и только открывались один за другим рты — от удивления. Безе округлил глаза, икнул и вдруг бросился к двери. — Ловите его! — Держите! Макграт ловко сделал подножку — преступник споткнулся и с грохотом влетел в косяк, разваливаясь на кусочки отменно склеенного папье-маше. — Вы арестованы за мошенничество и попытку кражи. Вы имеете право… В искусственном теле француза нашлось место всем трем подельникам — Горчичному кусту, Глинтвейну и Примусу. Настоящий Франсуа Безе все это время мирно спал в палате — запертый на замок и с удвоенной дозой снотворного в капельнице — и ничегошеньки не подозревал о случившемся. — Но где же Семицветик? — развел иголками кактус, едва компания вышла из галереи. — В самом деле, — мистер Шнапс остановился и устало поморгал. — Совсем пдо него забыл. Что мы имеем: бандедоль и башню волшебника. Да? Троица кивнула в ответ. «А ведь Семицветик не мог сам себя уложить в посылку!» — сообразил Питер и написал в блокноте. — Точно! — прочитал мистер Шнапс. — Но значит… «Семицветика никто не похищал», — вдруг понял Питер, еще не услышав пряничного человечка. — … цветок не похищали! Пдимус сам его отправил!!! Но зачем? — Ой! Как это? — Колючка от удивления выронил все иголки, да так и забыл подобрать, а страус, который дул в тот момент на чай, застыл со сложенным в трубочку клювом. «О чем мечтает ребенок, что день и ночь смотрит на своих сверстников, — подумал Питер. — Играть с ними. Быть похожим на них. А если не можешь? Если в то время, когда все веселятся, ты становишься невидимкой и стоишь у окна…» — Нельзя держать на земле создание неба, — раздался дребезжащий голос сзади. Команда оглянулась и увидела арестованных — Макграт как раз выводил их наружу. — Мастед Падабеллум, о чем вы говорите? Но скульптор больше не произнес ни слова. «Крал ли кто-нибудь Северное сияние?» — написал мальчик и показал мистеру Шнапсу. — Ммм… Да, естественно! — пряничный человечек кивнул, как на нечто само собой разумеющееся. — Паду годков назад обводовали мастедскую Санта-Клауса. Но пошто тебе? Ааа! Дележная метка! «Троица совершила налет, но затем Примус утаил часть добычи и сделал из нее Семицветика. А недавно Глинтвейн и Горчичник узнали, потребовали свою долю, и мастеру Парабеллуму оставалось разделить цветок с подельниками или… отпустить на волю, инсценировав похищение. Северное сияние над башней!!!» — Севедное сияние над башней! — мистер Шнапс и Питер посмотрели друг на друга, пораженные одинаковой догадкой. — Вот почему Нетодный путь привел нас туда. Это же самая севедная часть земель… Колючка и Додо непонимающе хлопали глазами и топтались на месте, так что пряничный человечек принялся растолковывать подробности. «Отец исполнил мечту сына, — понял вдруг Питер, — вернул того на небо, вот и опустел снежный шарик в магазине Корнелиуса. Или… Нет! Посылку привезли только в начало Неторного пути! Семицветик не смог бы пройти до конца, если бы не знал цель и не верил в себя!» У мальчика пошли по спине мурашки — при мысли о маленьком невидимом цветке, который непреклонно шел по бесконечной дороге и все же обрел такую желанную свободу. — Вы мне… поможете? — раздался хриплый голос. Мистер Шнапс, Колючка и Додо стали вертеть головами в поисках говорившего. — Это я, — улыбнулся Питер. — Это я спросил. Эпилог: в котором Автор, увы, должен попрощаться с полюбившимися героями и не менее полюбившимся читателем. Надеюсь, мы еще встретимся! — Ты уверен? — спросил Корнелиус и достал из-под прилавка стеклянный шарик. Внутри его было темно, кружился снег, а у дороги стоял высокий, благородного вида мужчина: в распахнутом плаще, «ботильонах»; с глазами цвета весенней травы. Путник одной рукой прижимал к себе младенца, другой — обнимал девушку, как можно заключить, свою жену. — Да, — Питер дотянулся до прилавка и с дребезжанием положил один шиллинг. С легким хлопком шарик опустел, а монетка вдруг подпрыгнула и закружилась, быстрее и быстрее, а с ней бросился в невообразимую пляску и весь мир… «Я дома?» — Питер, не веря, поморгал зелеными глазами. По всему выходило, что да. На стене напротив висел длинный плакат «С Днем Выздоровления», у кровати разместилась новенькая космическая станция, а рядом — на тумбочке — лежала книга с изображением анаконды. Пахло выпечкой и свежевыстиранным бельем.