— Я не могу вам сказать. Я дал слово. Я почувствовала, как кровь бросилась в лицо. Хотя вряд ли появится румянец на моей нынешней желтой, изрезанной морщинами коже. Неужели кто-то из прошлой жизни следил за мной все эти годы? Кто и зачем? Отец вряд ли, он не станет рисковать карьерой и нарушать запрет. Все родственники, если не хотят репрессий, дают магический отказ от кровных уз. Да и нет у отца таких связей, чтобы отследить. Мать? Ей и отказ давать ни к чему, она еще, так сказать, при жизни отказалась от дочери. Бывший жених? Какое ему теперь до меня дело? Никакая любовь не выдержит такого испытания. Бывшие друзья и подруги? Они не сумасшедшие, чтобы на них легла даже тень подозрений в сочувствии к преступнице. — Вы поэтому мне покровительствовали? По чьей-то просьбе? — почему-то понимание этого больно царапнуло. Всегда хочется верить в искреннее человеческое великодушие, а не вынужденное, по просьбе. Но когда я стала такой привередой? Я встала и низко поклонилась. — Что ж, спасибо, господин Смокт. Если я свободна, то позвольте уйти. И знаете… я не смогу у вас больше работать. Я снова буду чувствовать себя как… как на каторге. На самом деле невыносима даже мысль, что кто-то узнал во мне, вот такой старой и страшной… меня. На свободе я затеряюсь, забьюсь в такую нору, что никто и никогда не найдет. Никакие призраки прошлого! — Не торопитесь. Подумайте. И прошу вас… — Заведующий торопливо нырнул рукой в карман, вытащил тонкую пачку купюр и протянул мне. — Это премия. За ваши сверхурочные сегодня и не только. Возьмите, я же знаю, вам не положено было иметь деньги… Я хочу вас отблагодарить. Вот милостыню я еще не получала… Я мотнула головой. Не возьму. Они пропахли больницей. — Благодарю. Если это моя премия, то отдайте тому юному некроманту, ему понадобится новая мантия, а мальчик из бедной семьи. Если я свободна, то могу идти? Сжав покрепче в руке документы, я шагнула к двери. Оглянулась: — Вам бы отдохнуть, господин целитель. Никуда не годится, если у вас будут так дрожать руки, как сейчас… — Подождите. Раз уж вы уходите, да еще и с пожеланием мне отдохнуть, то не могли бы напоследок оказать мне услугу? — Какую? — Мне нужно немедленно отвезти отчет в Департамент магии, но все работники заняты, а я бы лучше воспользовался вашим советом и вздремнул часок. Расходы на извозчика я вам оплачу, дело срочное. Я уже вызвал. Не первый раз он меня с поручениями отправлял. Подозреваю, для того, чтобы я хотя бы чуть-чуть глотнула свежего воздуха, посмотрела на нормальную жизнь и почувствовала себя вольным человеком. Еще одна маленькая милостыня. — Хорошо. Взяв купюры и пакет с бумагами, я еще раз поблагодарила этого удивительного человека и уже совсем почти ушла, но оглянулась. Спросить или не спросить, раз уж мы сегодня такие откровенные? — Спрашивайте, — каким-то чудом угадал заведующий. — Давно хотела узнать. Почему вы закопали свой блестящий талант здесь, господин Смокт? Он пожал плечами и лукаво улыбнулся: — Давайте сделаем так. Если вы хотите узнать мою невеликую тайну, то вернетесь завтра. Хотя бы для того, чтобы рассказать, как и где устроились. Я любопытен. Хорошо? Я не стала ничего обещать. В принципе, могу и без скелетов в чужих шкафах обойтись. Любопытен он, как же. Я вот тоже. Кому же он сливает информацию обо мне и зачем? На улице пришлось подождать: в такую рань извозчика на окраине не найти, а вызванный по магофону конный экипаж не скоро доберется из центра по нашей грязи. Где-то далеко выли собаки, слышались женские визги: на Рожне предпочитали ночной образ жизни и затихали только с началом рабочего дня. Да еще и ночной бой прибавил шума, до сих пор взбудораженные обитатели толкались у кабака неподалеку от больницы, снимали напряжение. От питейного заведения ко мне направились две пошатывающихся фигуры. Я сунула руку в карман платья, где всегда носила больничный маркер. Грабить у меня нечего, но эти… наши вчерашние или будущие клиенты… и на магическую папку могут позариться! Но тут, наконец, появился вызванный транспорт, и я обомлела: Смокт расщедрился на магомобиль! Видимо, действительно, дело срочное и важное. Водитель никелированного чуда нажал на клаксон, спугнув бродяг и ворон, и, выйдя, поправил на голове картуз и галантно открыл для меня дверцу, словно я была знатной дамой. Я прижала к груди папку с отчетом о состоянии пострадавших и, подхватив подол полосатого казенного платья, села на заднее сиденье, предусмотрительно застеленное линялым ковриком. — Вы не возражаете против того, чтобы я откинул верх машины, эйта? — поинтересовался шофер, молодой рыхлый парень едва за двадцать, но уже с заметным брюшком и сильными залысинами, которые я успела заметить до того, как он натянул на себя головной убор. Из-под козырька картуза на меня брезгливо смотрели черные глаза. — День обещает быть жарким, а ваш больничный запах впитается в кожу салона, придется полдня потерять, чтобы отмыть. Вот вам и галантность. Он просто не хотел, чтобы я прикасалась грязными руками к блестящей хромированной ручке мобиля. Кровь бросилась мне в лицо, голос, и без того сиплый, совсем сел, когда я выдавила: — Не возражаю. Парень кивнул и, нажав на пару рычагов, опустил кожаный верх, сложив его гармошкой над задним сиденьем. Если заведующий рассчитывал, что магомобиль мигом домчит в Департамент курьера с документами, то жестоко ошибся. Машина плыла неспешно, объезжая грязь и лужи, а над самыми крупными останавливалась, раздувала колеса и поднималась, словно дирижабль, в низком и длинном прыжке. О такой технике я десять лет назад даже не слышала, не то что увидеть живьем, хотя отец был ярым поклонником прогресса и отслеживал все новинки, чтобы первым поставить в гараж и разобрать по винтикам! Я же, вместо того, чтобы наслаждаться прогулкой, с ужасом думала, что выданных фритов мне явно не хватит оплатить эту поездку. И что тогда делать? Добравшись до района ремесленников, где улицы выглядели почище и даже появилась брусчатка, мобиль слегка прибавил скорость. Совсем чуть-чуть. Шофер явно клевал носом за рулем. У меня появилось сильное желание огреть его папкой по голове и самой сесть за руль. Да, десять лет у меня не было практики, но это как с плаванием: научившись, уже не разучишься. С такой скоростью мы доберемся до цели к обеду! Ехать надо было почти через весь город: Департамент магии находился в Деловом квартале на юго-западе, неподалеку от Академии и Погодной башни. Третий приступ настиг меня на полпути, у центрального парка. Я даже заметила яркую вывеску кондитерской «Тафна». До того, как меня скрутило, я успела увидеть, как расцветает яркими разноцветными вспышками половина неба над Фританом. Красиво, беззвучно и страшно. — Ух ты, какой фейерверк! — проснулся шофер. — Не знаю, в честь чего салют, но такого я еще не видел. Нам как раз туда! Он нажал на газ, мотор довольно взревел, и меня от резкого рывка вжало в спинку сиденья. — Стой! — пыталась я крикнуть, но мой хрип смешался с карканьем тысяч ворон, голубей и мелких пташек, взвившихся в небо и улепетывающих от места взрыва во все перья. Даже птицы умнее этого идиота в картузе, который раскочегарил свой вездеход и то и дело гудел клаксоном, распугивая ранних разносчиков, бродячих собак и котов. А я уже не то что кричать — дышать не могла. Волна магии ударила разноцветным веером, выбила дух. Невыносимое жжение охватило все тело, и я потеряла сознание, как во время казни в руках палача. Последним чувством было сожаление: зря я согласилась убрать кожаную крышу мобиля — был бы хоть какой-то шанс выжить… * * * — Только попробуй сдохнуть в моем магомобиле, кочерыжка старая! — ввинтился в уши злой петушистый голос. — Что я скажу хозяину? Эй, очнись! Эйта, чтоб ты сдохла! Но не здесь, не здесь, слышь? Меня нещадно трясло, затылок бился обо что-то мягкое, по лицу стекала ледяная вода. Жива! Жива, Предивная! Я оттолкнула пухлые, но цепкие руки шофера. Прошипела: — Руки убрал, невежа. Велика честь для твоего драндулета, чтобы я выбрала его местом своего упокоения! — Драндулета? — задохнулся возмущением шофер. — Это новейшая, уникальная, самая дорогая модель гоночного вездехода! — Гоночного? — ахнула я, выпрямляя спину и радуясь, что привычной после приступов ломоты в теле почти не ощущается, лишь легкое покалывание тысячи иголочек, терпимо. — О, так твоя колымага создана для гонок улиток или черепах? Да телега без лошади ездит быстрее! — Да ты… ты… — Ну давай, господину Смокту будет интересно услышать, насколько вежлив его шофер. — Кому? — парень выдавил из себя смешок. — Что еще за господин Смокт? — Заведующий больницей святого Понтимония. — Впервые слышу. Этот твой Смокт мне не хозяин, чтоб ты знала, ведьма старая. Выходи, приехали., — Ггрубиян шире распахнул приоткрытую дверцу и махнул рукой. И только тогда я обратила внимание, что мы стоим у парадной лестницы Департамента магии, украшенной изваяниями дракорлов, символом вольного града Фритана. Рядом с магомобилем замер невозмутимый швейцар и ловко держит в правой руке и запотевший графин, и пустой стакан, а левую руку прячет за спиной. На площади перед департаментом суетилось на диво много магов и полицейских для такого раннего часа, и все бегали, размахивали руками, не обращая на нас внимания. — Спасибо, что привели меня в чувство, — вежливо поблагодарила я, полюбовалась на изумленно вытянутое лицо парня и отряхнула намокшее платье. Под ногами чавкнула лужица. — Вы удивительный человек. Вроде бы так злобно ругаетесь, а позвали на помощь и не пожалели дорогой кожи салона. А ведь я помню, как вы дорожите этой диковиной и защищаете даже от дурных запахов. — Держи документы, бабуля, — промямлил парень, разом растеряв злость, и протянул мне папку, совершенно сухую. Хорошо, что специальный конверт обладает магической защитой от всяких случайностей. — Сколько я вам должна за поездку? — Нисколько, все уже оплачено, — буркнул он и отвернулся, как будто я уличила его в чем-то постыдном. То есть заведующий под благовидным предлогом сунул мне несколько сотен фритов? Придется все-таки встретиться и отдать, мне чужого не надо. Я выбралась из мобиля, поблагодарила швейцара, протянувшего мне свободную руку, и поинтересовалась: — А что тут происходит, уважаемый? — Уже ничего, уважаемая. Видите? — пожилой мужчина поднял руку вверх, показывая на проплывающий над площадью дирижабль с бегущей строкой на транспаранте: «Граждане Фритана, сохраняйте спокойствие, никакой угрозы для жизни и здоровья населения нет! Граждане Фритана…» Из громкоговорителя доносился монотонный женский голос: «Ситуация под полным контролем городского совета. Повторяем, никакой угрозы для жизни и здоровья населения нет». Со стороны Погодной башни поднимался легкий дымок. — Думаю, еще возможны магические осадки, — поделился наблюдением швейцар. — Если у вас нет зонта, можете взять одноразовый в гардеробе департамента. — Благодарю. Лишним не будет. Я почти вприпрыжку поднялась по ступеням, удивляясь необыкновенной легкости в теле. И это после тяжелого ночного дежурства и трех приступов, один сильнее другого! Бюрократическая процедура передачи важных документов отняла еще минут десять, и наконец я свободна. Впрочем, еще не совсем: нужно было посетить Департамент наказаний, отметиться последний раз, чтобы меня, не успевшую глотнуть воли, не объявили в розыск, и снять магическую метку осужденной. Всеблагие небеса, неужели действительно всё позади? Неважно, сколько мне осталось жить, важно, что скоро с меня снимут метку и выпустят из клетки! От одной только мысли о свободе я окуналась в океан всепоглощающего счастья, и казалось — за спиной вырастали огромные, во все небо, крылья. Меня распирало от радости так, что кружилась голова. Секретарь, пока оформлял расписку в получении курьерской почты, с опаской поглядывал на мою идиотскую улыбку, которую я никак не могла стереть со своего морщинистого лица. Жуткое, видать, зрелище. Но о зонтике я не забыла. Еще с академического курса помню: если случилась аномалия или утечка, то магические осадки могут выпасть и бородавками, и лишними волосами, и, наоборот, лысинами, и чем угодно — магия неисчерпаемо разнообразна. На дирижаблях и аэростатах, конечно, работают уловители, не могут не работать, но с таким взрывом, как недавний, повредивший Погодную башню, никакие штатные уловители не справятся.