– Тэс, - через силу улыбнувшись, представилась я. – Привет… Он снова хрюкнул. – Давно сидишь? – поинтересовался толстяк, шумно вытирая сопли и размазывая их по своим грязным бриджам. Я подавила тошнoтворный комок. – Год, примерно. – Год? А говорят, в Обители долго не живут. Я промолчала. – Если только не умеют хoрошенько отсасывать, - толстяк заржал, брызгая на меня слюной. - А ты, видать, мастерица от бога! Я с тихим стоном протерла лицо и снова пододвинулась к наркоману. – Заткни свою пасть, Хьюн! – чернокожая южанка, сидящая позади нас,треснула толстяка по затылку. - Ты у нас спец по мужским причиндалам. Все знают,кому ты отсасывал в центре! Наркоман усмехнулся, а Хьюн что-то сбивчиво забормотал, оправдываясь. Ну и компанию подобрал конгресс! Все слои криминального общества в одном автобусе. – Боже! – прошептала я, устало закрывая глаза. – Это какой-то кошмар. – Кошмар начнется в изоляторе, – парень с дредами повернулся к нашему ряду сидений, где все еще повизгивал толстяк. – А тебя раньше с нами не было, я бы запомнил. - Он улыбнулся и протянул мне до локтей забитые татуировками руки. – Я Зак Эвери, это Майя Скотт. – Салют! – скандальная леди, не оборачиваясь, махнула рукой. – Тэс. Тэсия ?ейтли. Мы обменялись рукопожатиями, насколько это позволяли сделать путы. – И что же ты, Тэсия ?ейтли, совершила такого ужасного в своей жизни, что угодила в Обитель? Я не хотела отвечать, поэтому улыбнулась и сказала формальное: – Это давняя история. – Понятно, - Зак догадливо кивнул. - В любом случае тебе не привыкать к жизни в клетке, что уже радует. А то здесь все такие нежные. Каждую ночь изолятор слушает их всхлипы и стоны. Да, Майя? Третий день не высыпаемся. Словно в подтверждение его слов на переднем сиденье заревела иногородняя магичка. Это не Обитель, но нервозная обстановка и следственный эксперимент, придуманный конгрессом, нагнетали не хуже тюрьмы. Плюс ещё массовые убийства… С ума сойти. – Их тоже можно понять, - я с сочувствием посмотрела на захлебывающуюся рыданиями девушку. – Не похожи они на преступников. – Эти-то? - Зак проследил за моим взглядом. – Та, что рыдает – Ксения. Два месяца просрочила налоговые выплаты за проживание, потом еще два месяца скрывалась от конгресса. – ?на каждый день рыдает! – устало отозвалась Майя. - Поскорее бы уже отправилась вслед за Хлоей. Та тоже… – Майя! Нельзя так говорить. – Ой, Зак! – чернокожая южанка громко присвистнула. – А ты давно стал чертовым праведником? Или выделываешься перед рыжухой, чтобы ей как следует присунуть? Я медленно закрыла глаза. У-у-у-у. Ничего страшного. Я это переживу. – Мне Майя член оторвет, – наигранно печально посетовал Зак. - Но если бы не она… – Э, полегче, парень! – толстяк положил руку с сопливым рукавом на мое плечо. - Станoвись в очередь. ?битель сначала мне должна отсосать. Мы уже с ней договорились. Да, детка? У меня брови поползли на лоб. И тошнотворный комок усилился,так что я не выдержала и закашлялась. – Да ладно тебе! – толстяк сжал свободной рукой мою грудь и довольно шмыгнул. – Не парься ты так. Здесь все свои. Хочешь я тебя первым приласкаю? М? А ну-ка,иди сюда. От неожиданности я подпрыгнула и, не прицеливаясь, врезала локтем по лицу Хьюна, сбрасывая с себя его похотливые руки, все измызганные в соплях и… в чем-то еще… в чем-то липком. – Сука! – толстяк завопил и соскочил со своего сиденья, поливая светлую обивку салона хлещущей из носа кровью. - Эта сука сломала мне нос! Сломала нос! Я испуганно отшатнулась, не ожидая, что он так пронзительно заорет. – Ха! – черноко?ая магичка победно вскинула руки. - Наконец-то это хоть кто-то сделал! Молодец, рыжуха! – Я… – растерянно опустив руки, осталась стоять на месте, не понимая, что мне делать. – Прости… – поморщилась я, когда парень, не переставая кричать, начал сыпать на меня проклятьями. Хорошо хоть путы блокируют магию. - Ну прости-и-и, я не хотела! – Ах ты, сучка! – он кинулся на меня с кулаками. – Сломала мне нос! – Не стой, садись на мое место. - Наркоман неожиданно потянул меня за рукав, отгораживая от толстяка своим высоким худощавым телом. - Здесь и без ваших препирательств блевать тянет. Обрадовавшись внезапной помощи, пришедшей со стороны, я поблагодарила молчаливого парня и перебралась на сиденье поближе к окну и подальше от чертыхающегося грязными ругательствами Хьюна. Толстяк вопил всю дорогу до изолятора, а когда открылась дверь и дневные стражи приказали всем выходить, он с криками бросился на них, требуя доставить его в больницу и как можнo скорее, пока он не истек кровью и не умер. Стражи повеселились от души,и пока Хьюн бегал вокруг них, держались за автобус, чуть ли не сползая по нему от непрерывного смеха. ГЛАВА 13. Год назад перед верховным судом, на котором конгресс принял решение о моем пожизненном заключении под стражу Обители, я целую неделю провела в изоляторе временного содержания в темной камере, где вместо сортира – яма в полу. После смерти Ричарда власти подняли такой скандал, что первые дни никто не хотел вести меня на суд, кoнгресс всерьез рассматривал вариант прилюдной казни, дабы преподать урок остальным. Семь дней я не дышала. Отрешeнно сидела в общей камере и ожидала вердикта конгресса, особо не надеясь на помилование. Ужас тех дней навсегда укоренился в моей памяти, и я никак не могла подумать, что спустя год мне с?ова придется сюда вернуться. Изолятор. Небольшое одноэтажное здание, примыкающее к центру управления отдельным крылом. Внутри холодно и невыносимо вoняет потом, отходами и трупным запахом. Откуда здесь только взялся этот запах? Морг давно перенесли. – Не тормози! – страж пихнул меня в плечо электрической дубинкой. – Иди вперед. Я вскрикнула от болезненного разряда и торопливо переступила через высокий порог. – Чего боишься, рыжуха? - южанка тихо усмехнулась,так чтобы не услышали стражи. – Кроме подземных крыс, тебя здесь никто не тронет. – Я не боюсь, просто неприятные воспоминания. – Уже была здесь? – К сожалению, - пробормотала я,изучая мрачный коридор из-под опущенных ресниц, – но это было давно. – Разговоры! – меня снова oгрели дубинкой. На этот раз по спине. Я бросила на южанку тяжелый взгляд и отвернулась. Несколько открытых камер общего содержания располагались друг напротив друга. Меня, Зака и Майю затолкнули в узкую камеру с толстыми прутьями, между которыми искрился энергетический барьер – попытайся просунуть между ними руку,так тебе ее за секунду оттяпает. Я вздохнула, осматривая свою новую темницу. Даже для троих эта камера оказалась непозволительно мала, но чего уж говорить об удобствах, когда через минуту барьер погас и к нам затолкнули южанку, молчаливого парня, похожего на наркомана,и одну из иногородних магичек – Ксению. Хорошо хоть истерично кричащего Хьюна провели дальше по коридору. Чтобы не толпиться в общей куче, я обняла себя за плечи и отошла к дальней стене. Зак с Майей заняли одну-единственную скамью, наркоман растянулся на полу, а южанка взвинченно измеряла шагами периметр камеры. Туда. Сюда. Туда. Сюда. Как заведенный маятник. – Ты заткнешься сегодня? – огрызнулась Майя, кидая на Ксению враждебный взгляд. - Меня от твоего голоса уже тошнит. – А ты не слушай, - фыркнул наркоман, вытягивая на полу ноги. – Твой голос тоже не ахти, если хочешь знать. – Затo твой, прoкуренный, в самый раз для этого места! Наблюдая за Ксенией, я ловила себя на мысли, что хочу как она – разреветься, упасть на колени рядом со смертельно опасными прутьями и умолять стражей отпустить меня, ведь я ничего не сделала, ни в чем не виновата. Но я стояла и, сосредоточено растирая плечи, пыталась согреться. Мысли то и дело возвращались к сапфировым глазам с невероятным блеском и к чарующему голосу с незнакомым акцентом. Внутри меня горела надежда, что Леннер приедет в изолятор, как только осмотрит тела погибших и заберет меня отсюда. К себе домой, в центр управления или на патрулирование. Мне все равно! Я держалась за эту надежду до последнего, сохраняя ее как что-то ценное, что-то, что у меня осталось от нормальной жизни. И категoрически отказывалась принимать элементарную правду, жестокую, нo единственно верную. Леннер – капитан, верховный и богатый, в обычной жизни мы бы вряд ли с ним встретились, а если и встретились,то, скорее всего, никогда бы не заговорили. Он бы не заметил меня в толпе и прошел мимо, а я бы его заметила, но поспешно отвела взгляд, не имея сомнительного желания глазеть на представителя конгресса. Вот так все просто и одновременно тяжело. Я пpижала ладони к груди, под одеждой поглаживая медальон в виде невероятно красивого темного камня, заряженного черной магией, в жестких cеребряных скобах, на толстой цепочке. Что это за камень? Зачем Леннер мне его отдал? Это такой своего рода прощальный подарок? Я рухнула на землю, подтянула колени к груди и обняла их руками, как ребенок. Ближе к ночи стало понятно, что Леннер не придет. Вот так просто нас разъединило одно событие в жизни, вернув все на привычные круги. Вполне логично, что как только конгресс освободил десяток заключенных, меня следовало поместить к ним, чтобы держать всех в одном месте. Так проще контролировать. Судоро?но растерев покрасневшие от невыплаканных слез глаза, я уставилась в одну точку на проржавевшей от сырости стене. Как бы я хотела закричать! Громко так, чтобы выплеснуть наружу все, что раздирает изнутри на части. Но я больше чем уверена, что сюда прибегут стражи и с душой отдубасят меня своими электрическими дубинками. Рaз так десять – пятнадцать,чтобы я наверняка потеряла сознание. ? ведь самое смешное заключается в том, что я с самого начала знала – нельзя воспринимать Леннера как-то иначе. ?н такой же страж, как все, как Йонас, как Стенли, просто более вежливый и проницательный. Ничему тебя не научила Обитель, Тэс. Ничему. А теперь стало только хуже… еще одно разочарование в жизни, небольшое, но обидное. Поздно вечером, судя по тусклому лунному свету, проникающему в изолятор через крошечные бойницы под потолком, нам принесли еду, на которую все набросились, как изголодавшиеся волки. Здесь плохо кормят? Заставляют заключенных голодать? А я сегодня слопала пять тысяч штергов… Взяв небольшой крафт-пакет с едой и негазированную минералку, я без сожаления отдала весь ужин – два бутерброда с дешевой ветчиной и зеленое яблoко – Ксении, которая немного успокоилась, пришла в себя и лишь изредка всхлипывала, сжавшись на полу, как когда-то сжималась я в Обители. На самом деле… год назад я была такой же Ксенией. Когда ты невиновен, а тебя обвиняют в ужасном преступлении и незаслуженно наказывают – первая реакция это всегда слезы. Осознание, что нужно бороться за свою жизнь и восстанавливать справедливость, приходит намного позже,когда все слезы выплаканы. К сожалению, до этого момента очень многие пропадают безвозвратно. Мне повезло. Наверное, это можно назвать своеобразным везением. Если бы Йонас не поверил моим словам, и ради своего любопытства не нашел бы мое дело среди тысяч других таких же дел,и в силу своего многовекового опыта не сопоставил бы элементарные факты, вроде смертельного заклинания,которое неподвластно тринадцатому резерву, я бы уже была мертва. – Эй, рыжуха? А сама ты типа есть не хочешь? - спросила южанка с набитым ртoм, заметив, что я передаю пакет Ксении. - Учти, здесь никто этого не оценит. Каждый сам за себя. – Мне все равно, - безразлично ответила я и, забрав минералку, вернулась на свое место в углу камеры. – Ничего не хочется. ?патия накрывала постепенно. Если вначале я пыталась с ней бороться, то когда во всем изоляторе вырубили свет, я полностью провалилась в жгущее изнутри отчаяние. Закрывать глаза боялась, понимая, что в таком месте ничего кроме ночных кошмаров меня не ждет. Я и не закрывала, намереваясь всю ночь провести хоть и в кошмаре, но в реальном и далеком от Обители,которая обычно вoзникала в моем сознании давними эпизодами заключения. Самыми яркими и болезненными.