Магнус невольно замедлил шаг. Дракон выглядел ещё ужаснее, чем в его воспоминаниях. В утреннем тумане, застилавшем парк, петли и изгибы старого аттракциона казались скрюченным телом чудовища из ночного кошмара, зависшим над городом. Тем, кто, как Магнус, терпеть не может американские горки и прочие дьявольские машины подобного толка, Дракон тоже показался бы настоящим чудовищем. «Самая длинная трасса в Европе! – сулила кроваво-красная вывеска над кассой. – Смертельный спуск! Незабываемое приключение!» Триста метров металлических рельсов головокружительными петлями спускались к Нижнему городу… Шестьдесят три витка, пять мёртвых петель, из которых одна – тройная, гвоздь программы! Вагонетки, способные развить скорость пули, вылетающей из револьвера… Я уже говорил, что Магнус, хоть и был очень крупным для своих лет, не обладал большой храбростью. В отличие от своих товарищей он ни разу не решился прокатиться на аттракционе, соединяющем Верхний город с Нижним. И теперь, увидев погружённые в туман хитросплетения рельсов, он усомнился в своём плане. Тем более он забыл об одной детали. Так, мелочь, конечно, но мелочь немаловажная: зимой Дракон не работает. Касса закрыта, вход в парк аттракционов загорожен невысоким деревянным заборчиком, на котором висит табличка: «ВХОД ЗАПРЕЩЁН, ОПАСНО». Магнус на секунду испытал облегчение, как все трусливые люди, когда неожиданное препятствие встаёт у них на пути. Но разве у него был выбор? До начала контрольной оставалось всего четырнадцать минут. А чтобы кто-то из Миллионов провалил экзамен – такого невозможно себе представить, особенно если учесть, что основателем Гульденбургского лицея являлся не кто иной, как Максимус Миллион, банкир и благотворитель, прапрадед Магнуса. Решимости Магнусу придала в итоге не отвага, а другой страх, более сильный, чем ужас перед Драконом: страх разгневать отца. Перешагнув через ограждение, Магнус двинулся к аттракциону. Вагонетки на зиму убрали в сарай, на двери висел большой замок. Магнус бегло осмотрел его и понял: не оторвать. За покрытыми инеем окошками вагонетки Дракона, накрытые брезентом, напоминали огромную гусеницу, в общем безобидную, но всё-таки внушающую беспокойство. Она будто забралась в глубину своего жилища и спала там в ожидании весны. Магнуса охватило уныние. Двенадцать минут… Воображение отчётливо рисовало иссохший силуэт и злое пенсне директора лицея. Без сомнения, это был самый пунктуальный человек в стране: пунктуальный настолько, что даже часы, выглядывавшие у него из жилетного кармана, были не просто часами, а хронометром с точностью до десятой доли секунды. Ученики знали, что, даже если ты пришёл вовремя, для директора это было равнозначно опозданию, особенно в день контрольной. Вдруг внимание Магнуса привлекла какая-то штуковина за сараем: подойдя поближе, он увидел ржавую вагонетку, наполовину заваленную снегом. Наверное, в обычное время она служила для ремонта трассы, но сейчас опрокинулась колёсами вверх и походила на гигантское насекомое. Магнус понял: это последний шанс. Он бросился к вагонетке и с усилием водрузил её на рельсы. Транспортное средство было самое незатейливое: просто скамеечка на деревянном шасси. Никаких тебе перекладин для безопасности пассажира, только обгрызенный кожаный ремешок. Рычаг в передней части вагонетки служил ручным тормозом, и это немного обнадёживало. Значит, можно будет регулировать скорость – на обычных тележках аттракциона такой возможности нет. Оставалось дотолкать вагонетку до стартовой площадки. Она оказалась тяжёлой. К тому же колёса были облеплены снегом, плотным и вязким. И всё-таки машинка, подгоняемая собственным весом, понемногу начала набирать скорость. Ещё раз подтолкнув её, Магнус вскочил на сиденье, торопливо обвязываясь ремнём безопасности и стараясь не смотреть в пустоту, которая бросилась ему навстречу. Представьте себе, что вас поместили в ствол револьвера. Например, высокоточного оружия, произведённого на одном из заводов Миллиона. Примерно так чувствовал себя Магнус. Вцепившись в рукоять тормоза, Магнус зажмурил глаза и завизжал от ужаса: вагонетка покачнулась, перевалилась через край стартовой площадки и рванула вниз. Тормозной механизм производил душераздирающий скрежет, рельсы аттракциона раскачивались влево и вправо – они явно не были готовы к внезапной нагрузке. У Магнуса перехватило дыхание, сердце рвануло вверх, как воздушный шар, под которым обрубили канаты. Когда он наконец снова решился открыть глаза, вагонетка летела по густому туману и невозможно было оценить её скорость и глубину пустоты под колёсами. – Уф! – выдохнул Магнус. – Ну, не так уж и страшно. Почти как летать во сне. Главное – не вывалиться. Но радовался он недолго. Внезапно неслыханная сила вдавила Магнуса в скамейку, он во всё горло заверещал, сжался, приготовившись на следующем вираже быть отброшенным вперёд, но на этот раз его не сдвинуло с места. Магнус едва успел подхватить на лету сумку: вагонетка снова накренилась, чтобы обрушиться вниз. Никакой тормозной рычаг тут не поможет. Да он вообще работает? Магнуса швыряло с одного борта на другой, и он заботился сейчас лишь об одном: удержаться внутри. И тут внезапно всё стихло. Машинка удивительным образом перестала раскачиваться, и в эту секунду, будто бы разогнанный бешеной скоростью полёта, расступился туман и перед Магнусом открылся весь Нижний город: крошечные заснеженные крыши, жмущиеся друг к другу, лабиринт убогих улочек, мостиков и тупиков… А за Нижним городом возвышался Гульденбургский лицей – мрачное здание, больше похожее на казарму, окружённое парком и высокой оградой. Магнус был потрясён – он словно впервые увидел Нижний город: неужели люди – настоящие человеческие существа, а не какие-нибудь там кроты или лесные гномы – в самом деле могут жить здесь, в этих страшных чёрных улицах-кишках? Однако размышления пришлось прервать. Вагонетка вдруг накренилась вперёд и подобно пикирующему самолёту обрушилась вниз. У Магнуса от резкого падения кровь прихлынула к голове, и казалось, что мозг сейчас рванёт наружу через уши. Потом тележка с оглушительным грохотом взлетела вертикально вверх, после чего ушла в такой затяжной вираж, что белое небо и Нижний город на время поменялись местами. Это была первая из обещанных мёртвых петель Дракона, но Магнус, перевёрнутый вверх ногами и терзаемый приступом тошноты, давно потерял счёт фигурам пилотажа. Двойные петли, одинарные перевороты и «бочки» сменяли друг друга в адском темпе. Его швыряло в стороны, как беспомощную игрушку в жестоких руках закона притяжения. Половина лица онемела, из глаз на морозном ветру брызнули слёзы. Но это был ещё не предел, далеко не предел. То, что он увидел, когда очередной зигзаг аттракциона зашвырнул его на самую высокую точку Дракона, было ужаснее всякого ужаса. Старые американские горки закрыли неспроста: на выходе из последнего виража рельсы обрывались и торчали в воздухе бессмысленным обрубком, под которым зияла пустота. Ржавые балки были разбросаны по снегу далеко внизу, отчего последний спуск превратился в превосходный трамплин! – А-а-а-а-а-а-а! – заорал Магнус. Он всем телом навалился на рычаг тормоза, но вагонетка разогналась как сумасшедшая и летела на максимальной скорости, не остановить! – А-а-а-а-а-а! Неизбежного не избежишь. Это должно было произойти – и произошло. Причём в самый неподходящий момент. В голове у Магнуса вдруг всё перемешалось, в ушах загудело, в глазах помутилось. Мир вокруг будто обмяк и стал глухим и ватным. – НЕТ! – простонал он. – ТОЛЬКО НЕ СЕЙЧАС! Но он прекрасно знал, что это значит. Бороться бесполезно, приступа не избежать. Магнус начал клевать носом, мысли стали путаться, веки потяжелели, будто налились чугуном. – ТОЛЬКО… НЕ… СЕЙЧАС, – повторил он, зевая. – Нет… Не… сей… час… И в то мгновение, когда вагонетка долетела до конца рельсов и с разгону взмыла в воздух, как пушечное ядро, Магнус уснул. Уснул в одно мгновение, будто лампочку выключили. Безучастный к надвигающейся катастрофе, он летел, безмятежно похрапывая, и его силуэт чертил в морозном небе идеальную дугу. 3. На старт, внимание… В Гульденбургском лицее приближался час икс: хронометр господина директора показывал 8 часов 59 минут и 36 секунд: меньше чем через полминуты должна была начаться итоговая контрольная первого триместра. Важнейшее событие в унылой жизни лицея. Особенно для господина директора, который сурово следил за бегом стрелок и держал над головой ржавый стартовый пистолет, целясь в потолок. Палец директора был судорожно прижат к спусковому крючку, словно тот боялся, как бы пистолет сам собой не выстрелил ему в физиономию. – Господа, приготовьте стилографы, – скомандовал он замогильным голосом. Перед ним убегали вдаль три ряда парт, расставленных с безукоризненной точностью вдоль линии желтоватого света ламп-колпаков. На каждой парте стояла открытая баночка чернил и лежал двойной лист бумаги, готовый к записи уравнений на деление с остатком и прочих каббалистических формул, которые появятся тут, как только ученикам раздадут задания. Контрольную проводили в огромной, плохо протопленной столовой, в северной галерее главного здания. Здесь было так холодно, что большинство учащихся сидело за партами в пальто и перчатках, и им было не слишком удобно выводить своё имя на полях, привычно следя за нажимом пера. О скупости директора были наслышаны все. Впрочем, сам он наверняка никогда не мёрз (закроем глаза на каплю, которая вечно висела у него на кончике носа). Шея под вытянутой физиономией была обмотана толстым чёрным шарфом, а одет он был, как и всегда, в чёрный костюм, за который многие поколения лицеистов звали его Могильщиком. Между рядами прохаживались в ожидании сигнала надзиратели с заклеенными конвертами в руках: через секунду конверты будут вскрыты и задания розданы. От надзирателей так и веяло нервозностью, они будто нарочно нагнетали тревогу, и каждый ученик, мимо которого они проходили, испуганно опускал голову. Нужно сказать, что директор, для повышения бдительности надзирателей, со вчерашнего дня не давал им есть – так поступают с собаками перед охотой. Горе тому, кто решится бросить взгляд через плечо соседа или вынуть из рукава шпаргалку! Добычу немедленно схватят и поволокут к выходу под ледяным взглядом Могильщика. Порядок и дисциплина – вот главные ценности Гульденбургского лицея с тех пор, как его возглавил господин директор. И только последний безумец или самоубийца решился бы это оспорить. И всё же одна деталь нарушала сегодня безупречный порядок и как магнит притягивала взгляды: одно место на тринадцатой парте в третьем ряду пустовало. Отсутствующий? Или, ещё хуже, опоздавший? Тяжелейшая провинность, о которой и подумать-то страшно! На шкале правонарушений лицея пропуск триместровой итоговой контрольной – это почти так же неслыханно, как выбежать голым на поле для регби во время финального соревнования межлицейского турнира… Дети едва не устроили беспорядок во время рассаживания. Одни толкали соседа локтем и шептали: «Видал?», – другие спрашивали: «Как думаешь, это кто?» Пока не прозвучало где-то и не побежало с парты на парту: «Магнус! Это Магнус!.. Вот здорово! Магнус Миллион прогулял контрольную!» – Тишина! – проорал директор. – Кто откроет рот, получит сто строчек! – Сто строчек! – эхом отозвались надзиратели, будто мстили желудкам, терзающим их голодными клещами. Дети умолкли. На больших часах, висящих над головой Могильщика, большая стрелка стояла уже почти вертикально. Ещё один секундный шаг, и будет ровно девять. – Внимание! – произнёс директор, не отрывая глаз от хронометра. – Приготовиться к раздаче заданий. На старт, внимание… Скомандовать «Марш!» он не успел. В то мгновение, когда его палец надавил на курок, столовая содрогнулась от взрыва. В высокое окно зала вместе с осколками стекла хлынули обломки дерева и обрывки штор. Потрясённые ученики сидели разинув рты и молча наблюдали, как над их головами проносится странный летающий объект – позже самые наблюдательные будут рассказывать, что размером он был примерно с вагонетку американских горок. Полёт летающего объекта слегка замедлила встреча с пыльной шторой, которая теперь летела за ним подобно хвосту метеорита. На мгновение всем показалось, будто машина зависла под потолком, но в следующую секунду она рухнула аккурат на свободное место за тринадцатой партой и расплющила её, как ореховую скорлупу. В следующую долю секунды, в оглушительной тишине, наступившей после приземления, раздался выстрел директорского пистолета. Те, кому довелось пережить это, потом всю жизнь вспоминали, что в ту секунду не знали, какое чувство в них сильнее: изумление или страх перед директором. Доски оконной рамы, которые ударом вырвало из стены и развернуло внутрь, представляли собой восхитительное зрелище: можно было подумать, что кто-то выбил окно гигантским футбольным мячом. Онемевшие и застывшие на месте зрители любовались этой картиной, а сверху падал сверкающий снег из пыли и стеклянного порошка. Ученики за партами, надзиратели и даже сам директор – все были поражены и, вытаращив глаза, взирали на кратер, пробитый в идеальном ряду столов летающей машиной, которая, к счастью, никому не причинила вреда. Каждый подумал о бомбе – огромном снаряде, запущенном в здание лицея давним врагом страны, Западной Сильванией, которая таким образом, возможно, намеревалась развязать войну. Но бомба, к счастью, не взорвалась. Да и какой же должна быть пушка, чтобы из неё вылетали снаряды в форме вагонетки, к тому же снаряды обитаемые? Ведь из-под занавески, накрывшей вагонетку, сначала донёсся еле слышный кашель, а потом показалась голова: она несколько раз моргнула и от души, широко зевнула. Рыжие волосы, побелённые пылью и извёсткой… Округлившиеся от удивления глаза… Да это же… – Магнус! Магнус Миллион! Крик, будто вырвавшийся из одного рта, взорвал столовую. Забыв о правилах и приличиях, дети бросились к Магнусу, расталкивая друг друга и опрокидывая парты. – МАГ-НУС! МАГ-НУС! Все хором скандировали имя воздухоплавателя, и вокруг него росло кольцо изумлённых зрителей, с недоверием взиравших на тележку аттракциона. – По местам! – кричал директор. – По местам! Но пронзительные звуки его свистка лишь прибавляли шума к общей суматохе. Со всех сторон к герою тянулись руки: каждый хотел прикоснуться к нему, подхватить и торжественно пронести по залу, как трофей межлицейского соревнования. – МАГ-НУС! МАГ-НУС! – Спасибо, – бормотал он в ответ и, казалось, совершенно не понимал, где он и что тут вообще происходит. – Спасибо. Уже несколько месяцев никто не скандировал его имени. С тех пор, как была диагностирована его сонная болезнь, закрывшая ему путь на поле для регби. А ведь с его габаритами он, как никто другой, подходил для этой игры. Однако сегодня его триумф был безграничен: ребята из интерната и те, кто приходил в школу из дома, маленькие и большие, друзья и заклятые враги – все выкрикивали его имя, поздравляли, стремились дотронуться до него и тоже забраться в машину, каркас которой торчал среди школьной столовой, как останки корабля пришельцев.