— Куда? — весело ответила Леночка. — И не собираюсь! — Слава богу, — облегченно сказала Мария Сергеевна, — взялась за ум! — А я его и не теряла, — дерзко заметила Леночка и поцеловала мать. Они хорошо провели этот вечер. Павлик оживился, стал рассказывать о своих изотопах, а Мария Сергеевна, что случалось не так уж часто, принялась читать своим приятным грудным голосом стихи, которые она любила и знала во множестве. Пускай заманит и обманет, — Не пропадешь, не сгинешь ты. И лишь забота затуманит Твои прекрасные черты… Ну что ж? Одной заботой боле, — Одной слезой река шумней, А ты все та же — лес, да поле, Да плат узорный до бровей… Утро следующего дня началось как обычно. Леночка проводила мать, потом пошла в институт, уточнила, когда и где ее группа будет проходить летнюю практику, уплатила комсомольские взносы, сдала книги в библиотеку, потом заехала на водную станцию; вода была еще холодная, почти никто не купался, но Леночка не удержалась, после купанья у нее разыгрался аппетит, она зашла в закусочную, съела порцию котлет, выпила бутылку кефира и ровно к пяти была дома. Королев позвонил около шести. — Я прошу вас прийти туда же, где мы разговаривали в первый раз, — сказал он. — Приходите часам к восьми. Предупредите маму, что вы задержитесь. Оденьтесь понаряднее, может быть, нам придется зайти в одно место. Возможно, я запоздаю, но вы будьте аккуратны и обязательно дождитесь меня. Поняли? — Быть к восьми и ждать вас, — по-военному повторила Леночка. — Чего ж тут не понять! Королев, как всегда, говорил лаконично и точно, но голос его звучал как-то особенно многозначительно, и Леночке показалось, что на этот раз он собирается сообщить ей что-то очень важное. Она тут же стала собираться. Поколебалась в выборе между двумя платьями — васильковым и серым, и выбрала серое: Мария Сергеевна уверяла, что оно особенно Леночке к лицу. Надела светлые модельные туфли. Поправила волосы и даже слегка подкрасила губы. Часов около семи пришла Мария Сергеевна. — Ты куда? — удивилась она парадному виду дочери. — Нужно, — сказала Леночка. — Ты меня сегодня скоро не жди. — Опять? — упрекнула ее Мария Сергеевна. — А я-то вообразила, что ты образумилась. — Опять, — подтвердила Леночка. — “Не образумлюсь… виноват, и слушаю, не понимаю…” — процитировала она нараспев Грибоедова, прикалывая перед зеркалом маленькую брошку. — А что же сказать Павлику? — осведомилась Мария Сергеевна. — Ничего. Если хочет, может подождать, но я, по всей вероятности, вернусь не скоро. Мария Сергеевна пожала плечами и, рассерженная, ушла к себе в комнату. В дверях Леночка столкнулась с Павликом. — Ты куда это? — спросил он. — На кудыкину гору… На свиданье. — Нет, серьезно? — А я не шучу. Что это за манера допрашивать: куда, куда? — Ты не слишком вежлива, — упрекнул ее Павлик. — Привыкай, у меня скверный характер. Она пропустила Павлика в переднюю и вышла, хлопнув за собой дверью. Увидев, что Мария Сергеевна дома, Павлик кинулся к ней. — Не знаете, куда пошла Леночка? Мария Сергеевна пожала плечами. — Сказана только, что вернется не скоро. — Все-таки я подожду. Не возражаете? — Пожалуйста, — сказала Мария Сергеевна. И Павлик, захватив какую-то книжку, побрел на кухню. Леночка пришла в сквер против “Метрополя” точно в восемь часов. Королев появился в половине девятого. — Здравствуйте, товарищ Ковригина, — против обыкновения подчеркнуто официально поздоровался он и осмотрелся вокруг. — Сегодня у нас серьезный разговор. Пойдемте лучше в другое место. В лифте они поднялись на пятнадцатый этаж гостиницы “Москва”, там находилось кафе “Огни Москвы”, в нем всегда можно найти уединенный столик. Королев заказал кофе, пирожных. — Может быть, вина? — предложил он. — Если хотите, пожалуйста, только я пить не буду, — отказалась Леночка. — Нет, мне нельзя, если бы даже хотел, я при исполнении служебных обязанностей. Он подождал, пока им подали кофе. В кафе «Огни Москвы» — С вами, Елена Викторовна, сегодня хотел поговорить мой начальник. Но за последние два часа обстоятельства резко изменились, и необходимость в этом свидании отпала. В тоне Королева звучало извинение, точно он чувствовал себя виноватым, он обращался к Леночке с какой-то вежливой вкрадчивостью. — Значит, ничего важного и, главное, ничего утешительного, — разочарованно спросила Леночка, — вы мне сегодня не скажете? — Нет, скажу. Наоборот, скажу очень важное… Он оглянулся и затем подался слегка вперед, глядя своей собеседнице прямо в глаза. — Положение значительно обострилось, мы нащупали зарубежную агентуру, — многозначительно произнес он. — Они кружат и вокруг Глазунова, и вокруг его ближайших сотрудников. В том числе очень интересуются вашей мамой. — Но я ничего не замечала! — прервала его Леночка. — Это неудивительно, вы же не специалист, — покровительственно заметил Королев и, перейдя на полушепот, продолжал: — Вашей маме грозит серьезная опасность. — Но что же они хотят сделать? — воскликнула Леночка. — Тише, — остановил ее Королев. — Нас могут услышать. Ваша мама знакома с открытием Глазунова. В какой-то степени это, вероятно, и ее открытие. Вражескую разведку интересуют формулы теоретического расчета. Вот они и намереваются захватить кого-нибудь из первооткрывателей, а дальше уже сами… — Но ведь ни Глазунов, ни мама все равно ничего не скажут! — А тогда их просто уничтожат. Это ведь тоже значительный ущерб для нашей страны… — Так что же делать? — Прежде всего не перебивать меня. Выслушайте, а потом будете спрашивать. В кафе включили радиолу, зазвучало танго.