Из-за ночных треволнений я проспала завтрак, так что просто выпила чаю в номере и вышла пройтись. Аллея возле главного корпуса была обсажена высоченными березами, в их растрепанных ветках залихватски чирикали воробьи. Одуряюще пахло мокрой землей и талым снегом. Всю дорожку усыпали клейкие почки, пройдешь пару шагов — потом подошвы не отчистишь. Я мысленно извинилась перед здешним садовником и свернула на газон. Среди острых иголочек молодой травы в жирной черной земле отчетливо виднелись глубокие вдавленные следы. Они привели меня в дальний конец сада, где за кустами мелькали две яркие куртки — Марины и Лжедмитрия. Девушка что-то возбужденно тараторила, размахивая руками. Очень хотелось подслушать их разговор, но наш бухгалтер, очевидно, обладал развитым боковым и затылочным зрением, так что быстро меня заметил. — Доброе утро, Алина, — он обернулся. Девушка мне только кивнула, сердито размазывая кулаком слезы. — Конечно, теперь все ее жалеют! — горячо всхлипнула она. — А сколько крови она мне попортила! Что я ни сделаю — все ей не так! Музыка не та, оформление не то, это скучно, это примитивно… Ко всему придиралась! И всегда с такой улыбочкой, будто я должна быть благодарна за науку! Бесит — жуть! — Да, благодарность — страшное чувство, — согласилась я, вдруг остро вспомнив свою маму. Лжедмитрий хмурился и молчал. Марина всхлипнула еще раз и вдруг выпрямилась, заледенела: — Я знаю, о чем шепчутся эти курицы, — она вздернула подбородок. — Ну и пусть, мне плевать! Уволюсь на фиг. Вот сегодня же и уеду. Она развернулась и удалилась походкой оскорбленной королевы. Маленький храбрый воробей, попавший в чужую стаю. К моему удивлению, Лжедмитрий не пошел ее утешать, вместо этого он раздобыл у Елены ключ и потащил меня в номер Яны Григорьевны. — Вы не верите, что это самоубийство? — спросила я. — В полиции только что получили результаты токсикологического анализа. Она отравилась. Стрихнином. — Боже мой! — только и могла я выговорить. — Но почему? На первый взгляд, в номере со вчерашнего дня ничего не изменилось. Только одно сразу бросилось мне в глаза: — Фотоаппарата нет! — Полиция вчера забрала, — успокоил меня Лжедмитрий. — Фотик, кстати, качественный, его Павел Сергеич подарил ей пять дней назад. Яна с ним не расставалась. С фотоаппаратом, в смысле. В полиции думают, может, на снимках найдется что-нибудь. К счастью, вчера, пока кое-кто предавался меланхолии, я успел наладить контакт с местными «пинкертонами», и они сбросили Янины фотографии мне на телефон. Хотите взглянуть? Я фыркнула было, но, прислушавшись к себе, с изумлением поняла, что моя меланхолия и жгучая обида на весь мир действительно прошли. Яна фотографировала часто и помногу. За вчерашний день набралось больше десятка снимков: с прогулки, из столовой, несколько селфи перед зеркалом в номере. Мне снова стало неловко. Обычно человек делает такие кадры, чтобы понять, как он выглядит со стороны. Вряд ли Яна Григорьевна намеревалась показывать эти снимки всем подряд. Я поспешила вернуть телефон Лжедмитрию, который не терял времени даром и внимательно осматривал номер: — Почему она заперлась на щеколду, да еще днем? — пробормотал он. — Разве одного замка недостаточно? Сбитая щеколда вместе с щепками от косяка так и валялись на полу. — Может, замок не работал? — возразила я. — Эти автоматические замки часто ломаются. — Замок был исправен, — Лжедмитрий ткнул пальцем в выщербленный косяк. — Его выбил я, когда вчера ломился в дверь. Замок и щеколду, хм… Он еще раз цепким взглядом мазнул по комнате: — Я же бухгалтер, Алина. Привык, что все должно сойтись цифра к цифре. А здесь что-то не сходится, шкурой чую… Да, самоубийство с энергичной веселой Яной Григорьевной как-то не вязалось. С другой стороны, что мы о ней знаем? Мало ли какие несчастья могут быть у человека? Иногда так заманчиво представить, что ты просто перестаешь быть, и все твои сложности не имеют больше никакого значения… — Может, у нее были проблемы со здоровьем, — я пожала плечами. — Или нелады на работе. В полиции выяснили, кем она работала? — Заведовала Центром детского творчества в Городе. Путевка в «Сосны» — подарок от благодарных родителей за победу детишек в каком-то конкурсе. Стойте-ка! Вчера на столе лежал ежедневник, бордовый, в твердой обложке. — Наверное, его тоже ребята из ГУВД забрали. Лжедмитрий снова схватился за телефон: — Сейчас уточню. Если так, то нам нужны фотокопии последних страниц. Интересно, а это что? Яна собиралась на досуге заняться лепкой? На тумбочке среди флаконов стояла керамическая мисочка с загустевшей зеленоватой массой. Я потрогала ее пальцем, понюхала содержимое. — Это альгинатная маска, уже высохшая. На лице Лжедмитрия не отразилось и тени понимания, так что я сочла нужным пояснить: — Очень полезна для кожи. Продается в порошке, ее нужно развести теплой водой до сметанообразного состояния и нанести на лицо. Думаю, Яна Григорьевна собиралась навести красоту перед праздничным вечером. Мы замерли, глядя друг другу в глаза. Какая-то мысль давно настойчиво стучалась в подсознание, и наконец у меня хватило смелости произнести ее вслух: — Она не покончила с собой. Никто не станет полчаса возиться с этой дурацкой маской, чтобы потом просто лечь и умереть! — Значит, ее убили. — Но как? — Возможно, убийца заставил ее принять яд. Или подсунул стрихнин под видом чего-то безобидного, хотя это вряд ли, учитывая его горечь… — А потом покойница встала и аккуратно заперла дверь и окно? Стрихнин действует быстро! Убийца не успел бы покинуть комнату! — Мда, над этим нужно подумать, — согласился Лжедмитрий. И задумался. А я тем временем собиралась с силами, чтобы еще кое о чем рассказать. Ох, как неприятно сознаваться в трусости, но делать нечего: — Этой ночью кто-то входил сюда, — призналась я. — Будь я посмелее, могла бы его увидеть, но… мне было слишком страшно. Против ожиданий, Лжедмитрий не стал меня упрекать: — Может, оно и к лучшему, что вы не выглянули. Человек, который однажды пошел на убийство, вполне мог бы сделать это снова. Нам нужно его найти! Желательно, до того, как Марина уедет отсюда в уверенности, что парой неосторожных фраз убила несчастную женщину. Автобус приходит в пять, значит, у нас есть примерно шесть часов. Я не стала напоминать, что к вечеру отсюда уедет не только Марина, но и все остальные подозреваемые. Дело и так выглядело достаточно безнадежным. * * * Обед прошел в скорбном молчании. «Большой стол» без Яны Григорьевны как-то стушевался и потускнел. Госпожа Вострикова, которая вчера поджимала губы, теперь шмыгала носом и постоянно промокала платочком глаза. Не люблю лицемерных людей. Их так и хочется заподозрить в убийстве. В довершение всего погода испортилась, небо наглухо затянуло тучами, а к концу обеда я расслышала первый отдаленный раскат грома. — Автобус, поди, опоздает! — пожаловалась Валентина Петровна, еще подурневшая со вчерашнего дня, будто тоже не спала ночь. — Хотите, я отвезу вас в Город? — предложил Павел Сергеевич. — Я на машине. — Что вы, Пал Сергеич, не нужно, — кокетливо заулыбалась Валентина. — Да мне и не в город, я тут, в Клязино живу. Поселок Клязино находился в десяти километрах от турбазы «Сосны». После обеда я быстро собрала вещи. За окнами гремела настоящая майская гроза: небо потемнело, ливень хлестал в окна, деревья гнулись чуть не до земли. Залюбовавшись буйством стихии, я не сразу расслышала стук в дверь. Конечно же, это оказался Лжедмитрий, от которого так и фонило кипучей энергией. От молний, что ли, подзарядился? — Судя по вашему виду, вы уже вычислили убийцу, — сказала я иронически. — Возможно. Валентина навела меня на мысль. Яна Григорьевна ведь тоже была из местных, из Клязино. А вы знаете, чем занимается Павел Сергеевич? Он владелец строительной компании. Они «осваивают» земельные участки, строят всякие торговые и бизнес-центры. И не всегда лакомый участок добывается честным путем, скажем так. Кстати, нынешние хозяева «Сосен» — его приятели. Не могла ли Яна Григорьевна случайно какой-нибудь компромат на него найти? — Шесть дней назад он подарил ей дорогой фотоаппарат, — задумчиво произнесла я. — … что вполне могло быть попыткой ее задобрить, — подхватил Лжедмитрий. — Вспомните еще их вчерашний странный разговор… — Правда, Павел Сергеич сам рассказал о нем полиции, хотя мог бы и промолчать. И это все равно не объясняет, как убийца смог покинуть запертую комнату! Лжедмитрий странно посмотрел на меня: — Как знать, как знать… Кстати, мне прислали фото страниц ежедневника. В его телефоне я уже разбиралась не хуже, чем в своем собственном, так что быстро нашла нужные кадры. На разлинованных страницах ежедневника несколько раз повторялась одна и та же картинка: летящая птица в круге. Каждый рисунок окружали мелкие квадраты и черточки, я обычно рисовала такие же в состоянии глубокой задумчивости. — Похоже на логотип, — я задумалась. — А эти почеркушки вокруг рисунка говорят о том, что Яну что-то беспокоило. Что-то, связанное с этой картинкой. Похоже, она нервничала. В одном месте ручка даже порвала бумагу, видите? — Кажется, в холле есть Wi-Fi? Лжедмитрий улыбнулся. Должно быть, нас одновременно посетила одна и та же мысль. Он помог мне спустить чемодан вниз. В холле мы обнаружили остальных отдыхающих, тоже с вещами. Все уже были готовы отправляться, ждали только, когда закончится ливень. Валентина следила взглядом за Павлом Сергеевичем, будто боялась, что он уедет без нее. Супруги Востриковы тоже приехали на машине. Получалось, что автобус нужен был только Марине и мне. Я не хотела, чтобы сестра ехала сюда в такую погоду. Пока Лжедмитрий рыл интернет в поисках похожей картинки, мне пришло в голову, что нужную информацию можно получить более простым способом. Я подсела к Павлу Сергеичу и через пять минут непринужденного разговора разжилась визиткой. Его фирма называлась «Горизонт» и имела двухцветный логотип, похожий на кубик Рубика. Ничего общего с картинкой из ежедневника.