– Да. Тебя хотят убить. – Прямо здесь, в Управлении? – Да. Сделай милость, выезжай спокойно, нам просто надо отсюда убраться. Мы еще не знаем, кто в этом замешан, но думаем, что это те же, кто убрал Дункана. Малькольм испугался, но недостаточно сильно. Обычно, стоило ему залезть на стремянку или наткнуться на раззадоренную осу, у Малькольма начиналась паника. Но сейчас, как и сегодня утром, страх словно подстегнул его мысли и добавил решительности. – А если это правда, то чем докажешь, что ты с ними не заодно? – Если бы я хотел тебя убить, то давно убил бы. Малькольм кивнул. Судя по всему, этот немолодой щуплый гвардеец, скорее всего, мог убить его голыми руками. – Так куда нам? – В грузовой порт. – А почему не домой?.. – Хочешь родных в это впутать? Приедем, и объясню. Езжай, а я пригнусь, чтобы меня никто не видел. Малькольм снова выехал в дождь, провожаемый кивком охранника, поднявшего шлагбаум. – У меня же встреча через… – Об этом позаботятся. – А как же пресс-конференция? – И об этом тоже. Ты сначала о себе подумай. И о дочери. – О Юлии? – Малькольм запаниковал. – О ней тоже позаботятся. Езжай давай. Тут уже недалеко осталось. – Что же делать? – Скоро узнаешь. Пять минут спустя они въехали через ворота в заставленный контейнерами порт. В последние годы въезд туда был открытым, потому что все попытки закрыть его от бездомных и воров оказались тщетными: любые заборы и замки нещадно ломались. Сейчас, в воскресенье, людей тут не было. – Вон туда, за сарай. И остановись, – скомандовал Банко. Малькольм послушно остановил машину около стоявшей возле сарая «вольво PV». – Подпиши вот тут, – Банко просунул между сиденьями лист бумаги и ручку. – Это еще что такое? – спросил Малькольм. – Несколько строк, но напечатали их на твоей машинке, – ответил Банко, читай вслух. – «Рыцари севера угрожали убить мою дочь…» – Малькольм запнулся. – Дальше, – приказал Банко. Малькольм откашлялся. – «…мою дочь Юлию, если я откажусь содействовать им в убийстве комиссара полиции Дункана, – прочитал Малькольм. – Теперь, взявшись за меня, они не отступят, и я понимаю, что, пока я жив, моя дочь в опасности. И поэтому – а также стыдясь содеянного – я решил утопиться». – Отчасти так оно и есть, – сказал Банко, – лишь твоя подпись может спасти твою дочь. Малькольм повернулся к сидящему на заднем сиденье Банко. И уткнулся в дуло пистолета. – Никакое это не покушение. Ты солгал. – И да, и нет, – ответил Банко. – Ты меня сюда выманил, чтобы убить, а затем выбросить в море? – Ты сам утопишься, как написано в этом письме. – С какой стати мне… – Потому что в противном случае я тебе выстрелю в голову и отвезу к тебе домой. Тогда письмо самоубийцы будет выглядеть вот так, – Банко протянул ему еще один листок, – там только концовка другая. – «…Но пока я и моя дочь живы, нам всегда будут угрожать смертью. Поэтому я решил убить нас обоих, чтобы избавить ее от стыда того, что я натворил, и от жизни в вечном страхе». Малькольм поморгал. Фразы выглядели вполне логичными, но ему все равно пришлось перечитать их. – Подписывай, Малькольм. – В голосе Банко зазвучало сожаление. Малькольм закрыл глаза. В машине было так тихо, что он даже услышал, как курок тихо скрипнул. Он открыл глаза, взял ручку и подписал первое письмо. С заднего сиденья донесся скрежет металла. – Вот, – сказал Банко, – обвяжи это вокруг пояса, под плащ. Малькольм уставился на корабельную цепь, которую ему протягивал Банко. С грузилом. Взяв цепь, он обмотался ею, лихорадочно соображая, как поступить. – Дай-ка гляну. – Банко подтянул к себе цепь. Сверху он нацепил висячий замок и, защелкнув его, положил подписанное письмо на пассажирское сиденье, а сверху бросил ключ, видимо от замка. – Пошли. – Они вышли под дождь. Банко толкал Малькольма впереди, двигаясь к краю причала вдоль узкого канала, начинавшегося у главной набережной. По обеим сторонам канала высились стены из контейнеров. Даже если бы по набережной кто-то прогуливался, он вряд ли бы увидел Малькольма с Банко. – Стоп! – приказал Банко. Малькольм посмотрел на темное море, простиравшееся впереди, прибитое хлестким дождем. Опустил взгляд на покрытую нефтью черно-зеленую воду, а потом повернулся к ней спиной и посмотрел на Банко. Банко поднял пистолет: – Прыгай. – Не выглядишь ты как убийца, Банко. – При всем уважении, не думаю, что ты видел много убийц. – Может, и так. Но людей я неплохо изучил. – А толку-то. Малькольм развел руками: – Ну давай, толкни меня. Банко облизал губы и крепче сжал пистолет. – Ну так что, Банко? Покажи мне, какой из тебя убийца. – Что-то ты слишком спокойный для гражданской крысы. Малькольм опустил руки. – Это потому, что я знаю, что такое потери, Банко. Как и ты. Я понял, что мы можем многое потерять. Но есть еще кое-что, оно невосполнимо, и ради этого мы и живем, хотя в любую секунду можем умереть. Я знаю, что твоя жена умерла от болезни, которая уносит многих жителей этого города. – Да? Откуда ты знаешь? – Дункан. Он рассказал мне, потому что эта болезнь унесла и мою первую жену. И еще мы говорили о том, как нам создать тот город, в котором подобное не повторится, в котором самые влиятельные богачи будут стоять и держать ответ перед законом за преступления, город, в котором убийство будет убийством, хоть от оружия в руках, хоть от газа, который проникает в людей, отчего их глаза желтеют, а тело начинает источать трупный смрад. – Значит, твою потерю уже не восполнить. – Не совсем. Жену можно потерять, но жизнь от этого не утратит смысла. Потому что у тебя есть ребенок. Дочь. Сын. Наши дети невосполнимы, Банко. Если я спасу Юлию, потому что сейчас умру, оно того стоит. Но после меня и Дункана придут другие. Ты мне можешь не верить, но в этом мире полно людей, которые хотят добра, Банко. – И кто будет решать, что есть добро? Ты, что ли? И другие шишки? – Это тебе сердце подскажет, Банко. Разум обманет, а сердце нет. Малькольм заметил, что Банко медлит, и вновь заговорил, хотя в горле у него пересохло и голос осип: