– Кто он? – с трудом спросила Тори. От волнения голос звучал непривычно хрипло и сдавленно. – Простите, Виктория, но этого я вам не скажу. Это не благотворительность. – Вы не понимаете… – Я все прекрасно понимаю, – прервал ее Токарев. – Мне сообщили, почему вы разыскиваете этого человека. Видите? Теперь дело становится выгодным для нас обоих. Без вас я никак не повлияю на Илью Шведова. Без меня вы не попадете в Малахитовый Лес – для этого нужны не только деньги, но и связи, которых у вас нет. Зато вместе мы можем преуспеть дважды. – Не факт… Я могу и не справиться. Я такого никогда не делала, никаких гарантий нет! – Это я понимаю. Но вот что я вам предлагаю… У вас будет месяц, чтобы повлиять на Илью. Если вы справитесь, я назову имя человека, который вам нужен. Да и сама попытка уже много вам даст. Вы узнаете, кто живет в Малахитовом Лесу сейчас, это сузит круг подозреваемых, которого у вас раньше вообще не было. Что скажете? С ответом Тори не спешила, она думала – хотя делать это под испуганный перестук собственного сердца, гулко отдающийся в ушах, было не так-то просто. Она волновалась, мысли путались, и взять себя в руки оказалось куда сложнее, чем при встрече с обезумевшим Капраловым. Десять лет ведь прошло, она смирились, у нее и шанса не было, а теперь… Нет, ничего еще не кончилось. Токарев мог и соврать, хотя вряд ли, отыскать машину было труднее всего. Но связываться с этим типом Тори все равно не хотелось, не впечатляло ее желание бизнесмена манипулировать жизнью собственной дочери. Может, логичнее выяснить, какие детективы на него работали, и заплатить им за ту же информацию? Нет, вряд ли. Они могут и отказать, они наверняка побаиваются Токарева, он влиятельный тип, с которым не стоит ссориться. Да и потом, даже если Тори каким-то чудом добудет имя, дальше-то что? Если тот человек укроется в Малахитовом Лесу, совсем как Шведов, до него не доберешься. А ей ведь необходимо не просто найти его, им нужно поговорить!.. – Ладно, – сдалась Тори. – Сделаем вот как… Вы направите меня в Малахитовый Лес с той легендой, которую я придумаю, обеспечив все для ее поддержки. Я попробую вразумить Шведова. Если у меня получится, вы выплатите мне гонорар и укажете имя того, кто мне нужен. При этом вы дадите мне шанс жить в Малахитовом Лесу достаточно долго, чтобы я могла добраться до этого человека, уже зная, кто он. – Годится, – кивнул Токарев. Он, в отличие от собеседницы, ни в чем не сомневался. – И я понимаю, что вы сразу же начнете искать его самостоятельно. Но у вас вряд ли получится – там все-таки не три человека живут. Так что я рекомендую вам сосредоточиться на задании, чтобы получить точную информацию. Виктория, я хочу, чтобы вы понимали… Если Шведов откажется сотрудничать, информации не будет. Не потому, что мне так уж сложно назвать имя, а потому, что это дело принципа. Я останусь без того, что мне нужно, но и вы – тоже. Мотивация с самого начала должна быть правильной – успеха мы с вами добьемся только вместе. Глава 4 После каждой болезни нужно было готовиться к бардаку, Роман к такому уже привык. Нелепые ошибки допускали даже те, кто в его советах и контроле не нуждался. Когда он вернулся к работе и в очередной раз удивился потрясающему скоплению проблем, его секретарь объяснила это бесхитростно: – Ну а как вы хотели, Роман Андреич? Кот из дома – мыши в пляс. Банально, но верно. Вот поэтому Роман терпеть не мог больничные: после каждого из них приходилось разгребать такое количество работы, что умереть проще. Он старался оставаться на ногах до последнего, выздоравливать на ходу. Иногда это получилось, на сей раз – нет, с больничной койки да с кислородной маской на лице наблюдать за теми пресловутыми мышами оказалось невозможно. Но порой не везет, сокрушаться об этом бессмысленно, только и остается, что справляться с последствиями. Роман выбрался из больницы, как только врачи перестали бросаться ему под ноги, угрожая мгновенной смертью. Они все равно бурчали, что он покидает палату слишком рано, однако признавали, что долечиться можно и дома. Лекарства Роман смиренно принимал, а вот в квартире не сидел. Он знал, что возвращение с больничного похоже на прыжок в холодную воду: лучше быстро и сразу. Так что долечивался он в кабинете – разница была не так уж велика. Секретарь даже следила за тем, чтобы он принимал таблетки и не забывал о еде, и ему было проще. Роману хватило недели, чтобы привести дела компании в порядок. И вот тогда он обнаружил кое-что необычное. Стараясь найти все проколы сотрудников, Роман устроил полную проверку документов за год. Недавние ошибки были привычными: поправимыми, не такими уж страшными, совершенными по глупости или невнимательности. Сомнительное оправдание, так ведь и грех не самый страшный. Однако за этой чередой мелочей скрывалось кое-что посерьезней. Некоторые документы пропали, другие же были не в порядке – их как будто изменили… А еще он обнаружил, что пропавшие документы и сроки их исчезновения подозрительным образом связаны с успешными проектами конкурентов, которые сумели обойти «ГрадСтрой». Очень скоро вывод стал очевидным: среди сотрудников завелась крыса. Кто-то, обладающий высоким уровнем доступа, сливал информацию конкурентам и пакостил так, что компания теряла прибыль. Сделано это было грамотно, проблему сразу и не заметишь – это как незначительная течь в трубе, которая однажды оборачивается серьезной катастрофой. Пожалуй, Роману следовало заподозрить неладное раньше, но не получилось – слишком много у него было проектов, да и вне работы навалилось… всякое. В итоге проблема пустила корни, и избавиться от нее будет куда сложнее. Но все возможно. Сквозь раздражение Роман признавал, что справится – он всегда справляется. Просто на проверку придется потратить куда больше времени, ему теперь нужно было пересмотреть все: доступ, отчеты о прочтении, связи сотрудников с конкурентами… Сначала он попытался сделать это в кабинете. Но оказалось, что к двадцати часам почти непрерывной работы его организм все-таки не готов. Проклятый кашель, только-только исчезнувший, вернулся, даже таблетки не могли отогнать головную боль дольше, чем на час, и сосредоточить внимание на тексте становилось все сложнее. В какой-то момент взбунтовалась даже секретарь, привыкшая к его спартанскому режиму: – Роман Андреевич, вы себя убьете в итоге! – Компания может серьезно пострадать, если в этом не разобраться. – А если вы умрете, компания вообще пойдет ко дну! – Я не собираюсь снова уходить на больничный, если вы об этом, – поморщился Роман. – Если вы продолжите в том же духе, вам не придется никуда уходить, вас просто вынесут отсюда! Но я пока не об этом, я другое хотела предложить. Вы же все равно из кабинета не выходите, вы можете работать где угодно! – Мне здесь удобней, чем в квартире. – Но я и не про квартиру говорю, – указала секретарь. – Послушайте, вы владеете группой компаний, которая построила отели по всей России. А сейчас наступает лучшая пора весны, наконец-то тепло и все цветет! Вы поезжайте куда-нибудь, где воздух почище, да и в целом поспокойней. – Начинается туристический сезон, везде слишком шумно, а мне это не нужно. – Не везде шумно! Вы что же, про Малахитовый Лес забыли? Он и правда забыл – да и как тут не забыть? Слишком многое на него свалилось, а про Малахитовый Лес Роман обычно вспоминал, когда находил время для отпуска. Правда, последний раз он там бывал год назад – Алла предпочитала отдыхать в совсем других местах. Но это больше не имеет значения. Впрочем, даже без Аллы проблема все же была… – Там сейчас Лев всем заведует, – напомнил Роман. – Нет смысла отправлять двух руководителей на один объект. – Лев Андреевич не заведует, – сдержанно улыбнулась секретарь. – Он присутствует. Но даже если он решит неожиданно проявить себя, вы ведь ему не помешаете, правда? Вы будете работать над совсем другим проектом, просто в подходящем для этого месте. Тишина, чистый воздух, сосновый лес – как раз то, что нужно, чтобы избавить вас от кашля. Вы никому не поможете, если себя погубите. – Пожалуй, вы правы… Составьте мне план встреч – по возможности перенесите их на завтра и послезавтра. В субботу я хочу уехать. – Вот, это уже правильно. Он действительно любил Малахитовый Лес – настолько, что даже выкупил один из домов поселка в личное пользование. Так что пересекаться с братом не обязательно… Хотя встреч все равно не избежать, но это можно пережить. Они со Львом толком не разговаривали после того случая… Роман предпочитал не вспоминать о произошедшем. Это было не так уж сложно: за четыре десятка лет наловчился загонять воспоминания подальше, запирать, не дотрагиваться до них без острой необходимости. Потому что воспоминания порой способны сделать куда больнее, чем любая травма. То, что случилось между ним, его братом и Аллой, было еще не самым страшным – и все равно неприятным. Ирония заключалась в том, что он почти не был удивлен. Когда Роман увидел их там, вместе, первой пришла не боль, а то самое ощущение «Я же говорил!». Не им говорил, себе. Роман отлично разбирался в людях и без труда просчитывал самые вероятные варианты их поведения. Так что он заранее знал: Лев без проблем плюхнется в чужую постель, а Алла склонна к таким вот авантюрам. Ну и то, что невеста его не любит, Роман знал с самого начала. В чем проблема вообще, если он тоже ее не любил? С романтикой у него никогда ничего толкового не получалось, а вот проекты он создавал удачные. Брак с Аллой должен был стать таким проектом. Она ему подходила. Она тоже была настроена на серьезные отношения. Она заботилась о нем, всегда оставалась тихой и спокойной. Роман велел секретарю заказывать ей букеты даже по незначительным праздникам и хотя бы раз в месяц бронировать ресторан. Ну и конечно, он не задавал дурацких вопросов о том, на что Алла каждый месяц тратит огромные суммы. Роман воспринимал все это как негласные условия договора, связывающего их – и ведущего к браку. Естественно, одним из условий такого договора считалась верность. Роман не простил бы ей любую измену, но то, что она повелась на его брата, было вдвойне оскорбительно. Это же так банально… и она знала про Льва все, всю правду. Алла уже не могла изобразить дурочку и сослаться на насилие или внезапно вспыхнувшую любовь. Она просто не сумела выполнить свою часть сделки. Роман хотел относиться к этому именно так – как к сорвавшемуся контракту. Позволить себе немного расстроиться и не более того. А не вышло… Что он чувствовал в первые дни – и вспоминать не хотелось. Тонул в работе, чтобы кое-как выкарабкаться, и вроде справился, но для себя решил, что таких ошибок больше не повторит. Ну а потом и вовсе была болезнь, заставившая его сосредоточиться на совсем иной боли, куда более понятной и предсказуемой. С тех пор Аллу он больше не видел, да и не хотел видеть, от тоски по ней он оказался милостиво избавлен. Новую невесту Роман пока не искал, ему было не до того. Да и Лев на этот раз решил не подлизываться, как обычно, а изобразить невинно оскорбленного. Он почти сразу умчался в Малахитовый Лес и в Москве с тех пор не показывался. Приезд Романа брат наверняка воспримет как первый шаг к примирению, это тоже было предсказуемо – как и все поведение Льва. Но он будет ждать не намеков, а слов, и пока они не прозвучат, навязчивого внимания можно не опасаться. Так что секретарь права: присутствие брата – вовсе не повод отказываться от оптимальных условий для восстановления. Следующие два дня Роман посвятил переговорам и сбору материалов, необходимых для служебного расследования. В Малахитовый Лес он отправился в субботу утром – он любил, когда все шло по плану. В городе весна была непримечательной. Холодной и ветреной, серой от остатков реагентов, которыми улицы щедро посыпали зимой. Бесцветной, слишком скромной, как будто сдержанной. Но чем дальше Роман оказывался от мегаполиса, тем приятнее становился вид за окном. Здесь природа не просто проснулась, она расцветала, торжествовала, готовилась к новому празднику жизни. Она освежила даже вечнозеленые ветви, она куталась в кружево белых цветов. Цветы были воздухом и нежностью, внезапно получившими материальное воплощение. Отъехав достаточно далеко от города, Роман отключил кондиционер, открыл окна, позволяя салону заполниться запахом влажной земли и свежей травы. Он специально выбирал небольшие узкие дороги, чтобы дышать весной, а не единым облаком выхлопных газов. Природа успокаивала его, примиряя с собой и с теми воспоминаниями, которые, к сожалению, не удавалось стереть. Малахитовый Лес и вовсе встречал его в лучшем наряде, как почетного гостя. Роман с готовностью свернул на узкую серую дорогу, вившуюся среди высоких, до самого неба, сосен и разлапистых елей. Здесь было гораздо теплее, чем в столице, о снеге уже забыли, под янтарными стволами переливались всеми оттенками зеленого мох и молодая трава. К запаху свежести добавились ароматы хвои и смолы, прогретой солнцем. Роман понимал, что глупо так думать, но было чувство, что он возвращается домой. Охрана Малахитового Леса размещалась на границе поселка, в отдалении от коттеджей, чтобы не напрягать своим видом гостей. Белый дом под черепичной крышей притаился у дороги, рядом с массивным металлическим шлагбаумом – такой только на танке снести можно. Обычно гостям приходилось останавливаться здесь, предъявлять документы, объяснять, кто они и по какому праву приехали. Однако машину одного из хозяев поселка здесь прекрасно знали, да и о его визите были предупреждены. Так что шлагбаум открылся заранее, Роман просто кивнул охранникам, проезжая мимо. За долгое время его отсутствия поселок совсем не изменился – и это было к лучшему, с годами начинаешь все больше ценить такие вот скалы, которые помогают пережить шторм. Романа встречали все те же аккуратные коттеджи – белая штукатурка, яркие ставни с резьбой, разноцветные крыши. Сады еще цветут, укутывают узкие улочки кружевной бело-розовой шалью… Это уже ненадолго. Весь асфальт в снежинках лепестков, а на ветвях проступили нежные, как будто влажные новорожденные листья. Время яблонь проходит, но это не страшно, потому что очень скоро во дворах полыхнет сирень – фиолетовым, белым и желтым. Роман добрался до поселка вечером, на улицах было пусто – многие, скорее всего, сели ужинать. Лев не вышел встречать его возле дороги, хотя наверняка получил предупреждение от охраны. Значит, сегодня не сунется, будет дожидаться первого шага со стороны брата – Роман снова угадал. Он всегда угадывал. Это и хорошо, что брат не пришел: после долгих часов, проведенных за рулем, у Романа попросту не было сил выносить буйного родственника. Завтра, все завтра… или вообще никогда, как повезет. Роману принадлежал один из отдаленных участков, туда даже гости Малахитового Леса обычно не добирались. Он хотел, чтобы так было, это одиночество лечило его, готовило к возвращению в шумный город, обратно к… мышам и крысам. Многие коттеджи в поселке были восстановленными деревенскими хатками, но не дом Романа. Участок он выбрал сразу, с первого взгляда – просто почувствовал, что это то самое место. Подходящее. А дом, занимавший участок, Роману категорически не понравился: слишком ветхий, пропахший поколениями предыдущих хозяев, откровенно чужой – от семьи, которой дом принадлежал, никого не осталось. Поэтому старое здание Роман велел снести, а новый коттедж построили на другом месте по проекту знакомого архитектора. Строгие линии, ничего винтажного, плоская крыша, много террас, много окон и света… Общий вид поселка это не портило: Роман поручил сохранить старые деревья и кусты, они теперь скрывали примечательный дом от любопытных глаз. Он припарковал машину на площадке возле забора, поспешил покинуть салон и с удовольствием потянулся. Он устал даже больше, чем обычно – то ли болезнь брала свое, то ли возраст. Хотелось верить, что болезнь. Но здесь это все должно закончиться, в Малахитовом Лесу по-прежнему даже дышать было легче. Роман забрал из машины только одну сумку – с самым необходимым, остальные вещи можно будет перенести и разобрать завтра. Ключи искать не было смысла, он знал, что к его приезду дом убрали и оставили открытым. В поселке это было нормальной практикой: чужие сюда не допускались, а скрытая система видеонаблюдения позволила бы выяснить, кому вздумалось подворовывать, если бы кто-то решился на подобное развлечение. Но никто здесь просто так по чужим участкам не шастал, и Роман был спокоен. Как оказалось, зря. Едва войдя в дом, он сразу уже увидел постороннего – да тот и не таился, словно имел полное право здесь находиться. Посторонний оказался девушкой, совсем юной, на удивление хрупкой и на воровку совсем не похожей. Она стояла у окна гостиной – босиком, в тонком платье цвета топленого молока, ее заливал тяжелый золотисто-рыжий свет позднего весеннего солнца. Из-за этого девушка казалась нереальной, будто нарисованной в пространстве гениальным художником. Идеальное сочетание цветов, выверенная композиция. Эта странная гостья была настолько здесь к месту, что поначалу Роман даже не обращался к ней, просто смотрел. Она казалась не лишней, а нужной. Словно она ждала его у этого окна, чтобы броситься навстречу и обнять после долгой дороги… Градов позволил себе наблюдать за девушкой, как смотрел бы на картину в музее. Потом завораживающий момент кончился, Роман снова разрешил себе думать, анализировать, и очарование тут же испарилось. Он прочистил горло, девушка вздрогнула, повернулась на звук, и Роман смог лучше рассмотреть ее. Она и правда была удивительно красивой, но вовсе не такой юной, как ему показалось в первый миг. Ей не восемнадцать, а скорее тридцать – тончайшая сеть мимических морщин указывает на это, хотя кожа ухоженная, длинные волосы цвета темного кофе – тоже, она определенно не бедствует. Глаза серые, искристые, доброжелательно наивные… Вряд ли она сумела бы в тридцать лет остаться наивной и накопить достаточно денег, чтобы попасть в Малахитовый Лес. Значит, попросту талантливая актриса, и это роднит ее с Аллой. Да и наряд у нее подобран грамотно: платье подчеркивает тонкую фигуру, но не скатывается в откровенную пошлость. Босые ноги – это и мило, и демонстрация маленьких изящных стоп. Призрачная фея, а не роковая соблазнительница, но цель та же. Девица тут наверняка для того, чтобы приобщиться к богеме или найти себе спонсора. Возможно, все сразу. При этом Роман не сомневался, что она не нацелилась именно на него – незваная гостья не могла знать, что он приедет сегодня, и не рассчитывала, что в поселке есть такие люди. Должно быть, думала, что забрела в дом очередного художника или поэта. Сама она тоже будет притворяться кем-то из творческих, чтобы оправдать свое пребывание здесь. Интересно, что она выберет? Наверняка назовется фотографом или писательницей. Первое доступно всем, второе не предполагает немедленную демонстрацию своих талантов. – Вы кто? – равнодушно поинтересовался Роман.