Мунк не ответил. Из уважения к белому безжизненному изрезанному телу, лежавшему перед ним. Тридцать лет службы следователем, но он так и не смог к этому привыкнуть. К смерти. К закончившейся жизни. Жизни, сокращенной до технического объекта на столе в сером подвале в Уллеволе. – Я накрою ее? – спросила Лунд, с участием глядя на Мунка. – Все нормально, – кашлянул Мунк. – Я вас прекрасно понимаю, – кивнула Лунд. – Я занимаюсь этим все время, и даже для меня это трудно. – Так что вы сказали? – сказал Мунк, снова надев маску профессионала. – Вы такое раньше видели? Антифриз? – Нет, такого – никогда. У нас было несколько дел с отравлениями, но только пероральными. Обычно все заканчивается хорошо. У пострадавших травмы, но они выживают. Здесь совсем другой случай. – Знаю, – кивнула Лунд и прикусила губу. – Довольно хладнокровное убийство, вам так не кажется? – В смысле? – Ну, это вы у нас следователь. Но да, не кто угодно может находиться так близко, чтобы всадить иглу точно в сердце человека перед собой… – Мы только на начальном этапе расследования. – Понимаю, – сказала Лунд и переместилась к нижней части белого тела. – Влагалище. Никаких признаков насильственного проникновения. Никаких следов спермы. Непохоже, чтобы мотив был сексуальным, по крайней мере, насколько я могу судить сейчас. Мунк кивнул. – Ногти, руки, – указала Лунд. – Удивительно мало материала. Никаких остатков чего бы то ни было. Словно кто-то ее обмыл. – Даже так? – Да, – сказала Лунд, подняв брови. – Внутри тоже. Тело почти девственно чисто. – Она же лежала в воде, когда ее нашли? – Да, это я знаю, но тем не менее что-то должно было остаться. Ни царапины. Ни синяка. Ни ссадины. Она же должна была… как-то сопротивляться? Такая сильная девочка, как она. – Мы работаем над теорией, что она дошла до места происшествия сама, – тихо сказал Мунк. – Серьезно? Лунд удивленно посмотрела на него. – Я знаю, – кивнул Мунк. – Дальше мы пока не продвинулись. – Пока нет подозреваемых? – Мы проверяем нескольких, но пока прямых подозрений нет, увы. – Вот единственное, что я не совсем поняла, – сказала Лунд, переходя к изголовью. – Что же? – Видите ее рот? – Да. – Заклеен скотчем, да? Я сначала не посмотрела как следует, но все же здесь что-то… видите? Она показала на кожу вокруг уголков рта. – Это не нормально. – Что именно? – Эти волдыри. Похожи на ожоги, видите? – Точно. Миа просила меня спросить о них. – Хорошее наблюдение. Они не от скотча. На самом деле я не знаю, что это, но я отправила несколько проб на анализы. – Как думаете, когда будет ответ? – Это не должно занять много времени, думаю, в течение завтрашнего дня. – Хорошо. Их внезапно прервал ассистент-блондин, вошедший в комнату не постучавшись. На этот раз он по какой-то причине избегал взгляда Мунка. – Извините, что прерываю, но к нам едет новый. – Передоз? – спросила Лунд. – Да. – Твою мать. Извините за выражение, но что творится в этом городе? Она раздосадованно покачала головой и пошла к двери. Мунк последовал за ней в коридор. Лиллиан Лунд сняла перчатки и маску и подала ему руку. – Спасибо вам за помощь, – кивнул Мунк. – Не за что, я позвоню вам, как только буду знать больше, – сказала темноволосая судмедэксперт и убежала обратно в направлении источника музыки. 14 Тео Халворсен сидел в лаборатории, склонившись над микроскопом, но быстро встал со стула, когда увидел, что она вошла. – Лунный Свет, – просиял криминалист средних лет. – Сколько лет, сколько зим. Где ты была? – Нигде, к сожалению, – улыбнулась Миа. – Тебя опять отстранили? Да? – спросил Халворсен и снял очки. – Так говорят? – Смотря кого спрашивать, – улыбнулся миловидный криминалист и пожал плечами. – Кто-то говорит, что тебя выгнали. Другие – что ты собиралась в плаванье. – Последнее верно, но я так и не уехала. Ты сидишь над балериной, да? – О, да, – вздохнул он. – Плюс целая куча другой работы, времени вечно не хватает. Как думаешь, я когда-нибудь буду свободен? Он всплеснул руками и оглянулся вокруг. Длинное помещение лаборатории было завалено бумагами и коробками с пола до потолка. В комнате не было окон, казалось, что это подвал, хотя на самом деле она находилась на четвертом этаже. Миа знала, что Халворсен попросил завесить окна, чтобы его ничто не отвлекало. Тео Халворсен. Вот уже почти десять лет, как Миа знает этого криминалиста. Сейчас ему уже за пятьдесят, и, несмотря на то, что он был известен постоянными жалобами на объем работы, она не пошла бы ни к кому другому, когда нужно было найти ответ на очередную загадку. Халворсен был своего рода мини-Эйнштейн. Не любил работать в коллективе, хотел делать все сам и всегда выдавал результат лучше и точнее, чем те, кто работал на третьем этаже. – Не был на даче? – спросила Миа и последовала за ним в глубь комнаты. – Где мне взять на это время? – сказал Халворсен, снова надевая очки. Он нашел табуретку и достал с полки маленькую коробку. – А как дела у Бритт? – Пока не ушла от меня, к сожалению для нее, – подмигнул Халворсен и отнес коробку к микроскопу. – Это мне? – сказала Миа, кивнув на коробку. – Ты о чем? – Вон та? Зачем ты так далеко запрятал свежие дела?