Малефисента встала, взяла посох и двинулась вперед. Диаваль поспешил следом. Но он привык летать, поэтому шел медленно, то и дело спотыкаясь. Малефисента подняла руку, превратила Диаваля в ворона, чтобы он не отставал, и быстро пошла к Терновой Стене на краю вересковых топей. Малефисента приказала покрытым шипами веткам разойтись в стороны, чтобы она могла пересечь границу между миром людей и миром фей. Хотя Малефисента не любила покидать вересковые топи, в последнее время ей слишком часто приходилось выходить за их пределы. «Не хочу, чтобы это стало моей привычкой, — подумала Малефисента, проходя сквозь Стену и приказывая веткам сомкнуться у нее за спиной. — Я только быстренько взгляну на ребенка, и все. А затем покончу с этим делом. Прикажу проклятию потерять силу и поставлю на этом точку». Следуя за Диавалем, который летел чуть впереди, Малефисента все дальше и дальше углублялась в лес. Здесь поднимались к небу высокие деревья, земля была покрыта густой зеленой растительностью. В отличие от вересковых топей, на которых обитало множество разных животных, земля людей выглядела на удивление пустынной. Вскоре Малефисента и Диаваль дошли до полянки, посреди которой стоял маленький домик с соломенной крышей и белыми стенами, наискось заколоченными коричневыми бревнами. Было очевидно, что домик этот давно заброшен. Присмотревшись внимательнее, Малефисента увидела и прорехи в соломенной крыше, и сорняки, буйно разросшиеся на месте бывшего огорода. Спрятавшись в тени окружавших лужайку деревьев, Малефисента наблюдала за пикси. Не успевшие привыкнуть к своим новым телам, они неуклюже сновали вокруг, приводя все в порядок и стараясь сделать домик уютным и привлекательным. Когда пикси зашли внутрь, чтобы передохнуть, Малефисента подкралась ближе. Диаваль кивнул ей на одно из маленьких окошек. Малефисента заглянула в окно и увидела малышку Аврору, мирно спавшую в своей колыбельке. Разглядывая нежные розовые щечки девочки, она прикусила губу. С того момента, когда Малефисента видела ее в последний раз, Аврора немного подросла, возможно, чуточку поправилась, но при этом оставалась все такой же красавицей. — Я чувствую себя почти виноватой, — сказала Малефисента, и Диаваль закивал своей вороньей головой. Аврора неожиданно открыла глазки и посмотрела прямо на Малефисенту. Та скривилась в гримасе. Аврора улыбнулась. Малефисента скривилась еще больше. Аврора рассмеялась и принялась хлопать в ладошки. — Я ненавижу тебя, — сказала Малефисента. Она собралась состроить совсем уж жуткую гримасу, но услышала громкую болтовню приближавшихся пикси и быстро отпрянула от окна. Три пикси вошли в комнату Авроры и направились прямиком к колыбельке. Аврора тут же заплакала. Малефисента долго слушала, как новоявленные няньки переговариваются между собой, размышляя, что им делать с ребенком. Наконец решили, что девочка проголодалась, и отправились в кухню, чтобы приготовить ей кашу из банана, яблока и апельсина. Когда они вышли из комнаты, Аврора заплакала еще громче. — Да, с такими няньками запросто можно умереть от голода, — пробормотала Малефисента. «Только меня это не касается», — добавила она про себя. Затем повернулась и пошла прочь — плечи у нее оставались напряженными до тех пор, пока за спиной не стихли наконец крики Авроры. Следующие несколько недель Малефисента даже не вспоминала об Авроре, хотя знала, что Диаваль каждый день навещает ребенка. О том, что он там делал, Малефисента не имела ни малейшего понятия, но каждый визит Диаваля к Авроре воспринимала как маленькое предательство с его стороны. Как бы то ни было, главной заботой Малефисенты оставался король Стефан и его замок. В своих ежедневных докладах Диаваль сообщал, что Стефан, по слухам, из-за проклятия Малефисенты совсем спятил. Стал параноиком. Уверенный в том, что Малефисента в любую минуту может возвратиться и причинить еще большее зло, он велел своим солдатам постоянно быть начеку и снова и снова посылал их к Терновой Стене, надеясь, что им удастся прорубить ее. Однажды солдаты даже обстреляли Стену большими зажигательными ядрами, пытаясь ее спалить. Но Стена, как и ожидала Малефисента, осталась неприступной — колючие ветки остановили алчных людей. Родители Малефисенты думали, что людей от вторжения смогут удержать уговоры. Но теперь стало совершенно ясно, что сдержать их можно только непреодолимой преградой и насилием. Однажды утром, когда Малефисента, сидя на троне, думала о том, как много изменилось с того давнего дня, когда она впервые увидела Стефана на берегу Заводи драгоценных камней, на Холм опустился Диаваль. Превратив его в человека, Малефисента приготовилась выслушать новости. — Ты ничего не видел? — спросила она, когда Диаваль закончил рассказывать. Диаваль покачал головой. — Нет, госпожа, — тихо сказал он, зная, что это не понравится Малефисенте. — Все двери и окна замка крепко заперты. Я не смог заглянуть внутрь. Он объяснил, что, боясь Малефисенты, Стефан приказал заколотить окна досками, поднять мост и поставить возле каждой двери двойную стражу. Он хотел исключить любую случайность. Малефисента крепко сжала посох. Она презирала Стефана. Так сильно, насколько это было возможно. — Он прячется от меня, — усмехнулась она. — Всегда был трусом. Отлично, пусть гниет в своем замке. Его ребенок обречен на смерть, и он ничего не может с этим поделать. Диаваль молча стоял рядом с Малефисентой, ожидая, когда она, как обычно, превратит его в ворона, чтобы он не задавал ей вопросов и не надоедал. Малефисента почувствовала взгляд Диаваля, но проигнорировала его. В последнее время ей не хотелось превращать Диаваля в птицу — она знала, что стоит ему получить крылья, как он отправится навестить Аврору. А это почему-то раздражало Малефисенту. Устав от ожидания, Диаваль тронул фею за плечо, чтобы привлечь ее внимание. Обернувшись, она взглянула на то место, которого коснулись пальцы Диаваля, и на ее лице появилось какое-то странное выражение. — В чем дело? — спросила она. — Вы не собираетесь меня превращать? — вопросом на вопрос ответил он. — Зачем? — Малефисенте стало интересно, скажет ли Диаваль правду. Но Диаваль не сказал, что хочет увидеть Аврору. Вместо этого он ответил: — Я предпочитаю свой истинный облик. Малефисента пожала плечами, взмахнула рукой и превратила Диаваля в ворона. Он каркнул, поднялся в воздух и полетел было прочь, но вдруг услышал голос Малефисенты. — Диаваль, — позвала она. Ворон развернулся в воздухе и полетел назад. Когда Диаваль вновь оказался перед Малефисентой, та спросила: — Ты сам будешь оставаться поблизости или мне завести для тебя клетку? Диаваль взъерошил перья, пролетел над Малефисентой и опустился на верхний конец ее посоха. Похоже, с визитом в домик на лужайке придется повременить. ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Хотя Малефисенте было неприятно признавать это, Диаваль оказался не единственным, кто интересовался ребенком. По мере того как дни складывались в недели, а затем в месяцы, любопытство разъедало и саму Малефисенту. Оно разъедало ее, когда она бродила по вересковым пустошам, проверяя Терновую Стену. Разъедало ее, когда она сидела на своем троне, слушая жалобы или сплетни суетящихся фей. Любопытство переполняло ее, когда она набредала на птицу с только что вылупившимися птенцами, беспомощно тянувшими вверх свои маленькие клювики. Но сильнее всего любопытство разобрало Малефисенту в тот день, когда она увидела трех пикси, поразительно похожих на Нотграсс, Фислвит и Флиттл, которые летели куда-то, забыв о своих детях, маленьких феях. Не раздумывая, Малефисента приказала Стене расступиться, открыв перед ней путь. Большими шагами Малефисента решительно направилась к стоящему на лужайке домику. Придя туда, она обнаружила, что задняя дверь домика открыта настежь и нигде поблизости не видно пикси. А вот Аврора была. Девочка подросла, превратившись в карапуза с мягкими светлыми локонами и розовыми щечками, который делал свои первые шаги. Малефисента наблюдала за тем, как Аврора сделала пару неуверенных шажков и вновь опустилась на четвереньки. Она что-то лопотала и хихикала, явно привыкшая быть одна. «У нас с ней есть что-то общее», — неожиданно для самой себя подумала Малефисента. Решив удовлетворить свое любопытство, Малефисента приблизилась к ребенку. Наклонившись над девочкой, она скривилась в страшной гримасе и крикнула: — А-а-а-а! Это сработало. Девочка громко заплакала и принялась размахивать ручками. Улыбаясь, Малефисента ждала, когда же Аврора побежит прочь. И та побежала, но, к удивлению Малефисенты, прямиком к ней. Аврора обхватила маленькими ручками ноги Малефисенты и уткнулась головкой в ее длинное черное платье. — Уйди! Уйди! — закричала Малефисента, отталкивая Аврору, словно маленькую собачку. Но малышка еще сильнее прижалась к ней и продолжала жалобно плакать, а потом протянула ручки вверх, молча умоляя поднять ее. Малефисента оглянулась по сторонам. Похоже, никто не спешил прийти на громкий плач Авроры. А если так, это означает, что ребенок так и будет плакать. А от такого плача у нее ужасно разболится голова… Ну нет, решила Малефисента. Она не купится на эти заплаканные большие голубые глаза, что с надеждой смотрят на нее снизу вверх. Малефисента скрестила руки на груди и отрицательно покачала головой. Аврора продолжала плакать. Не сдержавшись, Малефисента наклонилась и подняла плачущую девочку. — Закрой рот, — сказала она, но ее голос был намного ласковее, чем произнесенные слова. Аврора тотчас прильнула к Малефисенте. Обхватив ее за шею своими пухлыми ручками, она какое-то время продолжала хныкать и всхлипывать. Пока Аврора успокаивалась, Малефисента пыталась бороться с охватившей ее нежностью. Старалась не вдыхать тонкий запах волос Авроры. Старалась не слышать, как задрожало сердце в ее собственной груди, стремилась побороть инстинктивное желание крепче обнять и приласкать малышку. Но эта девочка была ее врагом, а Малефисенте необходимо сохранять твердость. Аврора что-то восхищенно залопотала и, совершенно не испытывая страха, протянула ручку и ухватилась за один из рожек Малефисенты. Пораженная этим, Малефисента откинула голову назад. Аврора слегка скривила нижнюю губку. Заинтересованная тем, что девочка будет делать дальше, Малефисента медленно наклонила голову вперед. Губка Авроры перестала дрожать, девочка снова захихикала и, совершенно без опаски, снова схватилась за рожек. Для Малефисенты это было слишком. Она быстро опустила Аврору на пол и, не оборачиваясь, покинула лужайку. По дороге на Холм феи Малефисента все время думала об Авроре. Она не могла отрицать, что малышка была — только допустим, ну самую малость, ну разве что чуть-чуть милой, и Малефисента ужасно злилась, потому что не могла позволить себе думать о том, что эта девочка мила, или прелестна, или хороша, или прекрасна. Нет, невозможно. Своим проклятием Малефисента приговорила ее к вечному сну. Так какой смысл теперь даже думать об Авроре? Известно, что очень часто все идет совсем не так, как мы планируем, и Малефисента вскоре обнаружила, что не может не присматривать за Авророй. Диаваль тоже не мог не помогать ей в этом. Осмелев и не скрывая своей привязанности к ребенку, он теперь брал Малефисенту с собой, когда отправлялся проведать Аврору — а делал он это довольно часто. Три пикси совершенно не годились в няньки, они гораздо больше занимались собой, чем девочкой, которую им поручили охранять. Нередко, спрятавшись в тени, Малефисента и Диаваль слышали, как пикси жалуются на свою судьбу, которая заставляет их жить в неуклюжих человеческих телах в какой-то неведомой глуши, лишая возможности принимать участие в придворных праздниках, из-за строгого приказа Стефана, запретившего им использовать волшебство, кроме тех случаев, когда это совершенно необходимо. Изредка они уделяли внимание Авроре, однако большую часть времени девочка оставалась предоставленной самой себе. Однажды, в один удивительно прекрасный послеполуденный час, Малефисента сидела, прислонившись к дереву, рядом с Диавалем, который сверху наблюдал своим вороньим глазом за игравшей на лужайке Авророй. Неподалеку расположились пикси, устроившие себе пикник. На ярком расписном полотенце были разложены свежие ягоды, хлеб и сыр. Но Аврору еда не привлекала, ей гораздо больше нравилось гоняться за летавшими над лужайкой бабочками. Наблюдая за играющей Авророй, Малефисента уже не в первый раз думала о том, в каком неведении пребывает наивная девочка. Аврора ничего не знала о будущем, которое ее ожидало. Не имела ни малейшего представления о том, кем был человек, за которого вышла замуж ее мать, и что он совершил. Аврора знала лишь, что день сегодня солнечный и можно гоняться за бабочками. Малефисента почувствовала, как в ее груди закипает гнев. Такой же наивной, доверчивой и беззаботной была когда-то и она сама. Тряхнув головой, чтобы отогнать неприятные мысли, Малефисента бросила Диавалю орех. Ей было необходимо хоть чем-то отвлечься от мыслей о своем прошлом. Чем-то, что напомнит ей — она свободна и может делать что хочет и когда захочет. Заметив, что все пикси сидят и лениво болтают, греясь на теплом солнышке, Малефисента злобно усмехнулась. Слегка шевельнула рукой, словно потянула кого-то за волосы. Сидевшая на лужайке Фислвит взвизгнула и, обернувшись, обвинила Флиттл в том, что та дернула ее за волосы. И в отместку она сама сильно дернула Флиттл за волосы. Вскоре между всеми тремя пикси началась потасовка. Улыбнувшись, довольная Малефисента откинулась назад и принялась за орехи. Какое-то время она продолжала сидеть, с удовольствием слушая, как визжат и кричат пикси. Робину понравилась бы эта шутка, она была в стиле прежней Малефисенты. Неожиданно уголком глаза Малефисента заметила, что Аврора побежала за бабочкой. Вытянув вперед ручки, хватая пальчиками воздух, девочка перебирала по траве маленькими ножками. Переведя взгляд чуть вперед, Малефисента подняла бровь. Гонясь за бабочкой, девочка не видела, что бежит навстречу опасности. — Маленькая негодница сейчас свалится в воду, — беззаботно заметила Малефисента, обращаясь к Диавалю. Диаваль озабоченно каркнул, сорвался с ветки и поспешил к пикси. Кружа над ними, он принялся громко каркать. К сожалению, Нотграсс, Фислвит и Флиттл были настолько заняты своей возней, что не обратили внимания на крики Диаваля, лишь отогнали его прочь и продолжили ссориться. Тем временем Малефисента наблюдала за тем, как Аврора несется вперед к крутому краю берега. До воды оставалось метров двадцать. Пятнадцать. Десять. Малефисента оглянулась — пикси по-прежнему не обращали ни на что внимания, хотя Диаваль продолжал громко каркать. На берегу никого. Малефисента оттолкнулась от дерева и поспешила к ребенку. В тот миг, когда маленькая ножка Авроры ступила в пустоту, Малефисента схватила девочку и оттащила от края берега. Увидев знакомое лицо, Аврора улыбнулась. Малефисента быстро опустила Аврору на землю и вернулась к своему дереву. Мгновением позже рядом с ней приземлился Диаваль. Бросив пикси, он полетел спасать Аврору и нашел ее целой и невредимой. Ворон смотрел на Малефисенту, наклонив набок голову и вопросительно заглядывая хозяйке в глаза. — Что? — как ни в чем не бывало спросила она. Да, она спасла Авроре жизнь. Ну и что здесь такого? Это вовсе не означает, что она любит эту маленькую соплячку или что-то в этом роде. ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ Время в лесу летело быстро, и вскоре Аврора превратилась в восьмилетнюю девочку. Опасные младенческие годы остались позади, и теперь, казалось, бесполезные для ухода за малюткой пикси смогут позаботиться о подрастающей девочке. Решив так, Малефисента большую часть времени оставалась на вересковых пустошах, вдали от людей, удовлетворенная тем, что, по докладам Диаваля, Стефан стал печальным, слегка тронувшимся умом одиноким королем. Но иногда она навещала Аврору. Однажды, когда Аврора еще была младенцем, Малефисента отправилась вслед за Диавалем на лужайку и ждала в тени деревьев, пока Диаваль в обличье ворона играл с девочкой. Осень окрасила листья в золотистые и пурпурные тона, один за другим они срывались с веток и тихо опускались на землю. Аврора с распущенными длинными светлыми волосами сидела посреди большой кучи листьев и хихикала. Взяла пригоршню листьев, подбросила в воздух и засмеялась, глядя, как они падают на черную птицу. Затем, потянувшись вперед, она осторожно погладила плотные черные перья Диаваля. — Какая прелестная птичка, — звонким голоском сказала Аврора. Малефисенту передернуло. Когда-то эта девочка ее раздражала. Но теперь ее гораздо больше раздражало, что Диаваль так любит проводить время с Авророй. А может, ее раздражало, что она сама не может вот так открыто и легко играть с малышкой? Малефисента тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли, и ушла прочь от лужайки. Но надолго ее не хватило. Боясь признаться в этом даже самой себе, Малефисента чувствовала, что ее странным образом тянет к Авроре. Правда, на лужайку ее тянуло по еще одной причине. Слишком уж велико было искушение подурачиться, разыгрывая глупых пикси — это отвлекало Малефисенту от серьезных забот и на короткое время напоминало о тех счастливых днях, когда они с Робином разыгрывали таким же образом других фей. Зачастую одной мысли о том, чтобы хоть ненадолго вмешаться в жизнь маленьких пикси, было достаточно, чтобы Малефисента прошла сквозь Стену в лес, принадлежащий людям. Однажды солнечным утром они с Диавалем — на этот раз он был в человеческом обличье — пришли на знакомую лужайку. Услышав гнусавый голос Нотграсс, Малефисента подобралась к домику. Диаваль подошел следом, и они заглянули в окно. Пикси сидели за кухонным столом и играли в шашки. И, как обычно, перебранивались. — Что там у тебя? — спросила Флиттл, схватив Нотграсс за руку. Разжав ее кулак, она обнаружила шашку и крикнула: — Ты жульничаешь! — Это ложь! — обиделась Нотграсс. — Нет, не ложь. Я тебя застукала, — возразила Флиттл. — Ты обманщица.