Было раннее утро, солнце только-только еще поднималось из-за горизонта и тот самый нежно-лиловый свет, который бывает только в считанные минуты рассвета, вовсю скользил уже по фасадам зданий и по крышам. После кромешной тьмы подземелий этот самый ранний солнечный свет показался Дайне просто каким-то волшебным. Получается, что под землей они с Ириной провели всего лишь одну ночь, но Дайне это время показалось просто какой-то вечностью. Как будто не на следующий день она вышла из подземелья, а как минимум через долгих сто лет. – Ну чего ты?! Пойдем! – позвал за собой наслаждающуюся лучами раннего солнца Дайну Гога. – Сейчас! – ответила она и прислонилась к стене. – Немного к свету привыкну, да в себя чуть-чуть приду. А то голова кружится. После подземного приключения она вдыхала утренний свежий теплый воздух и просто не могла им надышаться. – Звонит мне эта самая Ира вчера вечером и говорит: «Она тебе в самом деле нужна?» – пользуясь возникшей заминкой во всех мыслимых и немыслимых интонациях принялся передавать Дайне вчерашний разговор с Ириной Гога. – Это она тебя имела в виду, – кивнул он на Дайну тут же пояснил: – Я, конечно, очень сильно удивился, чего это она вдруг?! Сначала помогла тебе сбежать, а теперь хочет выдать, где ты находишься. Но, виду ей на это, конечно же, не подал. И говорю такой, типа: «Конечно! Давай! Буду крайне признателен! С меня причитается!» А она такая говорит мне на это: «Я тебе немного погодя перезвоню и сообщу точное место, где твоя пропажа находится. Будь на связи!». И отключилась. «Это было тогда, когда я вчера отдыхала на заброшенной станции метро!» – догадалась Дайна, вспоминая, что Ирина в этот момент в самом деле отлучалась, сообщив после, что гуляла по местам своей молодости. И вела, как выяснилось, Ирина Дайну вовсе даже не из города, а, наоборот, к самому центру, планируя где-то здесь под землей пересечься с Гогой. – Я, такой, всю ночь, значит, сижу на телефоне, жду. И только рано утром она снова мне звонит и во всех подробностях сообщает куда надо идти и где следует дожидаться. «Это было тогда, когда я находилась в бомбоубежище!» – догадалась Дайна, вспомнив слова Ирины о том, что та пошла на разведку. – А я, такой, еще думаю, на фига она меня в какой-то подземный бункер тянет. И у меня ведь даже мысли не возникло, что таким вот подлым образом она сразу от двух ненужных свидетелей решила избавиться. От меня и от тебя одновременно. Сказав это, Гога вытянул лицо и вытаращил глаза, всем своим видом показывая, насколько на самом деле были коварны планы и замыслы Ирины. А он то даже и не догадывался обо всем этом! – А нам ты нужна была только лишь по той самой причине, что обладала нужной информацией, – продолжил Гога. – С помощью тебя я хотел весь этот запутанный клубок распутать. А потом преспокойно отвез бы тебя домой и все дела! – Какой еще такой нужной информацией, интересно, я обладала? – все еще жмурясь на белый свет, буркнула Дайна. – Если бы я в самом деле что-то знала, то непременно сказала бы. – Иногда люди и сами не знают, что обладают ценной информацией, – сообщил на это Гога и показал направление движения: – Вон моя машина припаркована. Сейчас поедем принимать горячую ванну и переодеваться. А то на тебя, извини, конечно, без слез-то и не взглянешь. Дайна и сама прекрасно знала, что выглядит в этой грязной одежде, с грязными волосами и перепачканным паутиной и пылью лицом просто ужасно. – Сейчас все сиденья мне перепачкаешь! – едва ли не заплакал Гога, садясь в машину. – Ничего! Отстираешь, – сердито буркнула ему на это Дайна. Дайна поняла, от всех этих стрессов и переживаний значительно осунулась и еще больше похудела, потому что одежда на ней теперь болталась просто как мешок. Дайна в самом деле мечтала теперь только о теплой ванне, вкусном ужине и мягкой постели, чтобы как следует выспаться и с помощью сна перевернуть уже эту страшную страницу просто безумно долгого, просто бесконечно долгого дня. Они мчались по Москве и Дайна, устало смотря в окно, думала, что этот город вовсе даже не красавица в кокошнике, как думают некоторые, а нацепившая на себя все свои цацки старушка. Причем старушка вовсе не зловредная, в вполне даже милая и добрая. И очень старенькая. И еще Дайна вдруг поняла, что сама за это время стала какой-то другой, может, чуть умнее и старше, что ли?! – Видишь, как я тебя ловко все же нашел, – крутя руль, бахвалился Гога. – Можно сказать, из-под земли достал! – У меня на это талант, – радовался он. – Именно поэтому меня Владимир Михайлович и ценит. Наказывает, конечно, очень часто за всякие косяки, но все равно очень ценит. Без меня, без моих мозгов, он, наверное, никогда уже не узнает, что же на самом деле произошло в этой чертовой квартире, где погиб его сын. И, главное, кто это сделал. Я ведь раньше в ментовке работал, в уголовном розыске. Это оттуда у меня способности всякие таинственные моменты раскрывать и пропавших людей находить. Это еще с тех времен у меня остались разные наработки и связи. – Раньше бандитов ловил, а теперь сам бандитом стал? – усмехнулась на это Дайна. Гога хотел было на эти слова возмутиться, но потом только печально вздохнул: – Просто времена нынче такие! Это раньше были бандиты, а теперь все вокруг просто добропорядочные бизнесмены и предприниматели. – Меня ты, в самом деле, из-под земли достал. А можешь теперь по своим каналам навести кое-какие справки и разыскать одну одинокую старенькую женщину с болезнью Альцгеймера? – спросила Дайна. – Она в одном из домов престарелых где-то в Подмосковье находится. И ее, скорее всего, давно уже никто не посещает. – Как ее имя и фамилия? – Не знаю, но думаю, что таких людей в Подмосковных пансионатах не так уж много на самом деле. Теоретически мы можем по всем подходящим вариантам проехать. Просто мне очень нужно выяснить кое-какую важную информацию. – Будет сделано, – отрапортовал на это Гога. Гога отвез Дайну домой и пока она принимала душ и переодевалась, беспрестанно звонил в машине кому-то, наводя соответствующие справки. Приняв человеческий вид, облачившись в чистую и удобную одежду, столкав в рюкзачок кое-какие вещи и повесив его на спину, Дайна спустилась в машину Гоги. Об отдыхе она предпочла на время позабыть, как, впрочем, и от плотного завтрака отказалась, перекусив только лишь круассаном и выпив чашку кофе с сахаром. – Ну что? – садясь в машину, поинтересовалась она. – Навел справки? – Есть одна подходящая старушенция в Гололобове, в доме престарелых «Роднички», – кладя в карман мобильник, ответил ей Гога. – Некто Елена Сергеевна Копылова, сорок первого года рождения. Вроде бы по всем заявленным параметрам очень даже подходит. – Ну, так поехали! – устало скомандовала ему Дайна. Какого-то особого плана у нее не было, Дайна решила, что разберется на месте и действовать будет, как говорится, по ситуации. Казенное учреждение дом престарелых «Роднички» оказался очень похож на детский сад. И даже в ограде стояли детские, крашенные разноцветной краской, металлические качели, грибки и песочницы. Наверное, это и в самом деле когда-то был детский сад. И тем более печальным выглядело все это с улицы, где среди грибков и качелей бродили в сопровождении похожих на воспитательниц медсестер одинокие пожилые люди. Перед тем, как зайти внутрь, Дайна приобрела в близлежащем магазинчике полкило апельсинов и коробку печенья. – Это вам к заведующей! – на вопрос как повидаться с Еленой Сергеевной Копыловой, ответила одна из «воспитательниц» и п махнула рукой на вход в здание. – Вы та самая Инга, которая фактически бросила на произвол судьбы свою собственную мать? – сверившись с какими-то данными в личном деле и даже не попросив при этом предъявить документ, удостоверяющий личность, с некоторым негативом в голосе задала вопрос относительно молодая заведующая. Хотя, с другой стороны, в самом деле, к чему здесь документы, удостоверяющие личность? Ведь никому же постороннему не придет в голову явиться в это печальное заведение, чтобы таким образом навещать совершенно постороннего ему пожилого человека. – Просто так получилось, – уклончиво ответила Дайна, предпочтя умолчать о том, что она совсем даже никакая не Инга. – А вы достаточно неплохо выглядите, – снова упрекнула Дайну заведующая. – Спасибо! – хмуро поблагодарила Дайна. – Я сутки не спала и пережила очень сильный стресс. При этом рассказывать я вам об этом ничего не желаю. – Я относительно недавно сюда назначена, – немного смягчилась женщина, – Но от предыдущей заведующей мне о вас много чего известно. И, даже, не смотря на то, что ваша мама вас не узнает как, впрочем, и других, это вовсе даже не повод бросать ее. Этим самым вы в первую очередь разрушаете себя. Это же вам надо, а не кому-то другому. После всех этих упреков Дайна вознамерилась было уже сказать ей, что она вовсе не Инга и приехала сюда совсем по другой причине, но промолчала. – Ну, да бог вам судья! – отрезала заведующая и повела Дайну в какую-то дальнюю палату. Гога при этом остался в фойе, рядом с постом охранника. – Можете повидаться! – все на той же волне некоторого негатива разрешила Дайне заведующая в палате, где под присмотром медсестры под капельницей лежала старенькая женщина. Дайна подошла к ней и, сама не своя от охватившего ее переживания и жалости, присела на табуретку рядом с кроватью, после чего дотронулась рукой до сухонькой руки старушки. Елена Сергеевна на это прикосновение не сразу, но среагировала, открыла глаза, обвела находящихся в комнате удивленным взглядом, после чего снова смежила болезненные веки. – Мы вас оставим на несколько минут, – негромко сказала заведующая и, все-таки проникнувшись некоторой жалостью, добавила: – Можете пообщаться, если, конечно, это можно назвать общением. Заведующая и медсестра вышли, и Дайна осталась в больничной палате наедине с этой старенькой женщиной. – Можно вам задать несколько вопросов? – понимая, что это совершенно бесполезно, тем не менее обратилась к Елене Сергеевне Дайна и снова тронула ее за руку. Старушка от прикосновения снова открыла глаза, снова удивленно посмотрела на Дайну и глаза тут же закрыла. В общем, Дайна и сама поняла уже, что приехала сюда совершенно напрасно. Пока ехали в машине она залезла в интернет и прочитала, что при болезни Альцгеймера, особенно в самой тяжелой ее стадии, общаться с человеком практически уже невозможно, человек, страдающий этим заболеванием, не только не узнает людей, но и по большому счету полностью утрачивает способность что-либо воспринимать и хоть как-то общаться. Дайна обвела комнату разочарованным взглядом, посмотрела на приставленную к постели старушки стойку с капельницами, после чего взяла с ее руки в том месте, где игла капельницы контактировала с веной, кусочек медицинской ватки, на которой багровела капля запекшейся крови, завернула ватку в чистый носовой платок и спрятала ее в карман ветровки. – А фрукты и печенье можете здесь оставить, – после того, как Дайна вышла из палаты, сказала заведующая. – Мы на полдник к чаю печенье в вазочку положим и апельсинчики на тарелочке порежем, и маму вашу покормим. Она будет рада! – Ну что? Пообщалась с бабушкой? – поинтересовался в машине Гога. – Пообщалась! – грустно ответила ему Дайна. – Ну, и что она тебе сказала? – Пока ничего не сказала, но очень скоро, думаю, кое-что скажет. Не сама, конечно… Дайна хотела было объяснить Гоге все, что она думает на сей счет, но, видимо, от усталости, решила все же немного обождать с объяснениями. В конце концов, еще будет такая возможность, в этом она даже ни капли уже не сомневалась. Она вручила Гоге пластиковый пакет, в котором лежала та самая мужская рубашка и в этот же пакет положила кусочек ваты со следом крови.