– Простудилась, температура небольшая, насморк начинается. Катя на ресепшене тоже слегла. Можешь ее заменить? У тебя следующая смена через двое суток. За это время успею поправиться, сама тогда у входа сяду. – Конечно, – согласилась Нина, приехала на службу и около полудня узнала о смерти Ирины Завазиной, одной из своих клиенток. Остапова расстроилась. Завазину никак не назвать милой, любезной. Она сидела в кабинете молча, включала на всю мощь телевизор, смотрела на мастера волком. Но ведь неприятно, когда из жизни уходит неглубоко пожилая дама, которую ты знаешь. Лера вернулась на работу, как и обещала, на третий день. А у Нины стартовала новая смена, она вернулась в свой кабинет и не обнаружила в коробке флакон с базой. Кто-то из мастеров воспользовался отсутствием Остаповой и утащил расходник. И зачем так поступать? Да, нонешняя заведующая Олеся Игнатова превращается в боевого слона, когда слышит, что кто-то из мастеров пролил лак, испортил кусачки, использовал слишком много крема, мыла. Но когда у Нины пропала основа под лак, Олеся не рулила салоном, она еще только стала любовницей Вадима. А Валерия никогда не нападала на подчиненных. Максимум, что она могла сказать кому-то: – Пожалуйста, поаккуратнее, у тебя быстро расходуются лаки. Открытый намек на то, что маникюрша использует средства «Вако» для своих личных клиентов, экономит таким образом на расходном материале, понимали все. После смерти Завазиной Валерия и Нина стали не разлей вода. Остапова считает, что к посетителям следует относиться с вниманием, уважением, но дружить с ними нельзя. Почему? Ну, во-первых, имеется социальное неравенство, одна – супруга, дочь, любовница очень богатого мужчины, другая – мастер со скромным доходом. И если клиентка превратится в твою подругу, она начнет откровенничать о своей жизни. Околоток, где находится «Вако», окружен очень дорогими поселками, дома там стоят много миллионов. Кто их хозяева? Как правило, мужчины, которые сумели разбогатеть. С деятелями культуры все более или менее понятно, некоторые из них могут честным образом хорошо заработать – народ смотрит сериалы, читает книги, любит песни. Ну, и можно «нахимичить», указать в официальном договоре небольшую сумму, получить ее на свой счет, честно заплатить налог. Твой администратор возьмет конверт от заказчика, а там окажется толстая пачка купюр, о которой никто не узнает. Вот с бизнесменами иначе. Да, кое-кто начал свое дело, продав дачу, квартиру, тут вопросов нет. Но кое у кого стартовый капитал появился в девяностых из воздуха. Откуда взялись немереные миллионы у тихого чиновника? Вопрос остается без ответа. То, что случилось в лихие годы, быльем поросло. Но почти у всех этих обеспеченных мужчин имелись жены, сестры, мамы, дочери. Кое-кто из них знал, каким путем муж, брат, сын, папа вскарабкался на гору. И если случался семейный скандал, разрыв отношений, женщины грозились открыть рот. В особенности часто обида плескалась в бывших спутницах жизни, им требовался слушатель, дабы вылить всю горечь со дна души. И кому им пожаловаться? Подруге? Сегодня она с тобой, завтра против тебя. С прислугой эти дамы не откровенничают. А вот фитнес-тренер или мастер маникюра, косметолог – частенько получают интересную информацию, которую им знать не следует. И большинство сотрудников «Вако» становятся конфидентами, с которыми ведут интимные беседы, делятся секретами. Почему мастера соглашаются исполнять эту роль? Ответ прост: нежелание лишиться клиента и большие чаевые, которые оставляют дамы. А вот Нина категорически не хотела слышать ни о каких чужих делах, поэтому всегда очень громко говорила новеньким, которые устраивались у нее в кабинете: – Плохо слышу, вы прямо кричите мне. Понимаете, почему ей сообщали только о покупках и походах в театр?! Еще Остапова прославилась умением не обращать внимание на хамство некоторых клиентов, поэтому ей начали доставаться все грубиянки, любительницы прийти в салон подшофе, нытики, зануды. И самый главный местный enfant terrible[1], Юлия Адамова, тоже обслуживалась у Нины. Дама легко доводила мастера до слез. Услыхав всхлипы маникюрщицы, парикмахера, Юля требовала к себе директора салона и сладким голоском осведомлялась: «Почему должна смотреть на чужие сопли?» Впрочем, другое местное исчадие, Светлана Юргина, вело себя не лучше. И обе эти тетки не один год ходили к Нине. Нехорошо, конечно, но, когда Юргина недавно неожиданно умерла, Нина не испытала ни малейшей печали. Остапова поняла, что более не увидит Свету – любительницу выпить, распустить руки, самозабвенную матерщинницу, – и обрадовалась. Вскоре после кончины Юргиной Лера позвонила Нине в ее выходной день и предложила вместе пройти по магазинам в… городе Дмитров! Сказала: «Там есть крутые центры». Остапову нельзя назвать дурочкой, она не стала задавать вопросы вроде: «Тебе мало московских лавок?» Нет, Нина вмиг сообразила: Валерия хочет поговорить там, где точно нет чужих ушей. Через полчаса после выезда из дома Нина получила новое сообщение: «Шереметьево. Парковка». Пришлось катить в аэропорт. Глава двадцать седьмая Валерия впустила Нину в свою машину и скороговоркой произнесла: – Улетаю. Куда – не скажу. Не ищи меня. – Ладно, – кивнула Остапова и замолчала. – Почему не задаешь вопросы? – нахмурилась подруга. – Если захочешь, сама расскажешь. Если мне правду знать не надо, то и любопытствовать не стоит, – тихо произнесла Нина. – Будь осторожна, – продолжила Лера, – никогда не заводи отношений с Вадимом. – Да он мне совсем не нравится, – покривила душой Остапова. – Да Костров на меня и не смотрит. Сейчас с Олесей спит. – Игнатова, скорее всего, станет директором салона вместо меня, – протянула Лера. – «Вако» – переходящий приз. С Костровым ссориться не следует. Лера замолчала, потом засмеялась. – Я, идиотка, директор, из кожи вон лезла, выполняла все, что Вадим велел. Когда Завазина умерла, ничего плохого не заподозрила. А вот смерть Юргиной глаза открыла. Чтобы для меня место начальницы освободить, прежнюю заведующую, Галю, на ресепшен перевели. Мы с ней недолго работали, потом она уехала куда-то. Валерия схватила Нину за руку. – Как я в постель к Вадику угодила? Перевелась на ресепшен, а он частенько заходил – то постричься, то на массаж – и пригласил в театр. Ну, пошло-поехало. Мне живо девчонки сообщили, что раньше он с Галиной хороводился, потом та директором «Вако» стала. Костров в меня влюбился, стали жить вместе. Я в салон уже как клиентка заглядывала. А с Галей мы в очень хороших отношениях остались. Она мне нашептала: «Лерка, сейчас бери от жизни все! Вадик, если кого-то обожает – прямо Аладдин с волшебной лампой. Не упусти момент, не разбрасывайся деньгами, их сейчас море окажется. Но не рассчитывай, что богатство навсегда. Мешок с золотом у тебя, пока Вадик от тебя в восторге. Но он больше года-полутора ни с кем не живет. За двенадцать месяцев тебе надо решить все проблемы: получить дом, машину, денег побольше, работу подготовить хорошую. Когда он новую мадам себе найдет, ты станешь директором «Вако», но это тоже не навсегда. Вадюшка станет тебя кое о чем просить. Вопросов не задавай, он это не любит, просто делай, что велит. Постоянно обращаться не станет, меня два раза всего дернул». Лера прижала руки к груди. – И что потом? Больше года Вадик меня любил, и в один день страсть прошла, появилась у него Олеся. Галя, тогда еще директор, доложила: «Игнатова вся в брендах, скоро нас покинет, к Вадику переедет. Я на ресепшене окажусь, ты директором станешь. Помни мои советы, не сглупи. Такой шанс, может, больше никогда в жизни не подвернется. Я все успела. Есть квартира в Москве, домик в Подмосковье, хороший запас, и найдена перспективная служба. Попрошу Вадьку меня на нее устроить в качестве прощального подарка, помашу «Вако» рукой, недолго на ресепшене клиентам кланяться стану». Нина оторвала взор от моих ногтей, которые покрывала лаком. – И получилось, как Галина говорила. Директор – Лера. Вадим живет с Олесей. Когда Игнатова Кострову осточертела, он ее устроил «Вако» руководить. Понимаете схему? Я кивнула. – Костров влюбляется в девушку, год-полтора живет с ней, потом делает директором салона, заводит роман с другой. Прежняя любовница исполняет роль начальницы «Вако» до тех пор, пока Вадим счастлив с новой пассией. И через год-полтора очередная гражданская жена становится заведующей салона, а прежняя директриса перемещается за стойку приема клиентов. – Точно, – согласилась рассказчица. – После того как Валерию на ресепшен перевели, Вадим вроде как про нее забыл. Несколько месяцев прошло, Костров вдруг Леру в ресторан пригласил, подарил роскошный браслет, спросил: «У кого Завазина маникюр делает?» «Нина с ней работает, – объяснила Лера, – очень хороший специалист. А что?» «Просьба к тебе, – ответил Костров, вынул из кармана базу для лака, точь-в-точь такую, какой в салоне пользуются. – Когда Ирина запишется к Нине, незадолго до того, как она к ней сядет, найди для Остаповой какое-нибудь дело, отошли на время, возьми в ее кабинете основу под гель, спрячь, поставь эту, а когда Завазина уйдет, опять пузырьки поменяй. Верни старый, забери этот. Вопросов не задавай, просто сделай». Лера удивилась, но промолчала, все выполнила. И вскоре после посещения салона Ирина умерла. Валерия не забеспокоилась – Завазина выпить любила. Придет к нам, сразу с порога потребует: «Несите один дринк коньяка». И не остановить ее. Коктейли разные, кофеек с «Арманьяком». Укушается в зюзю, не стоит на ногах. Ладно бы просто засыпала, к нам такие приходят. Переборщат с выпивкой и дрыхнут в комнатах релакса. Ирина же в бой рвалась. Била посуду в ресторане, материлась. Я всегда шофера звала, тот ее и уносил. Потом отец ее приедет, известный кинорежиссер, всем денег раздаст, смущенно попросит: «Извините дочку, проблемка у нее со спиртным». Ну, и умерла Завазина. Нина включила какую-то штуку, та заверещала, как бормашина. Я вздрогнула. – Все в порядке, – заверила Остапова, – звук малоприятный, но это просто полировка. Евлампия, вы удивлены, что профессиональная пьяница ушла на тот свет, не дожив до глубокой старости? – Нет, – ответила я. – Вот никто и не забеспокоился, – подвела итог Нина. – И что дальше? Лера сидела на ресепшене, лето наступило, жара ударила. Опять Вадим звонит, вопрос задает: «Отдыхать собираешься? Выбрала место?» Лера в ответ: «Ну… может, в Турцию». «Нет, – возразил Вадик, – я снял для тебя частную виллу в Италии на берегу моря, деньги на карту кину. Бери с собой кого хочешь, только не с работы». Валерия обрадовалась: «Одна поеду, ни с кем особо не дружу». «Умница, правильно, – похвалил ее Вадик, – на месте себе итальянца купишь. Приезжай сегодня в ресторан, поужинаем». И во время еды он ее опять попросил базу под лак поменять – когда Юргина придет. Нина замолчала. Глава двадцать восьмая – Эта клиентка тоже была алкоголичкой? – осторожно уточнила я. – У нее был другой грешок, – поморщилась Нина, – закажет баню, двух парней с вениками, обед хороший в комнату отдыха – и на полдня засядет. Банщики в салоне красавцы и рот крепко закрытым держат. Никогда никаких сплетен от них не исходит. На таких машинах катаются! Юргина была их постоянной клиенткой. Муж у нее всю рабочую неделю в командировках, а она, значит, в баньку. Всем все понятно, все, как водится, молчат. Еще она массаж обожала. В понедельник попарится, во вторник – к Лёне на кушетку, три часа костоправа занимает, в среду – опять в баню, в четверг – опять Леонид, а в пятницу, субботу, воскресенье ее нет – муж в Москву возвращается. Вот такое расписание. Нина начала рыться в своих флаконах. – Валерия опять поменяла флакон. Юргина вскоре умерла. И лишь тогда до Леры дошло. То, что ей Вадим дает, а потом забирает… это яд какой-то! Лера вернулась после отдыха на службу, аккуратно народ порасспрашивала и выяснила, что за время работы ее предшественницы Гали умерли Сергей Попов и Наталья Вукина. Сергей Николаевич на телевидении шоу вел, Макар – сын его, компьютерщик, владелец крупной фирмы – тоже к нам ходил. Старший Попов ни одной женщины не пропускал. С такими огрызками в «Вако» заявлялся. Где он их брал? Прямо проститутки с дороги или девки, которые на вокзале пасутся. Мы клиенту отказать в приглашении кого-либо права не имеем, если он за этот визит заплатил, то его сопровождающий – наш человек любимый. Но обычно гости все приличные, одного круга с нашими посетителями. А с Поповым были шлюхи откровенные, дешевые. А у Вукиной имелась другая страсть. Вес у нее за сто шестьдесят кило зашкаливал, рост ваш примерно. – Ого! – воскликнула я. – Похоже, женщина была больна. Нина махнула рукой. – Дочь ее, Варя, по врачам мать водила, в клинику клала, и в России лечила, и за границей. А толку? Наталья похудеет килограммов на сорок, вернется из клиники-санатория и накинется на жратву. Варя в городе ест, да она размером с воробья, много ей не надо. Очень дочка просила, чтобы матери еду у нас не давали. А как такое желание выполнить? Салон – часть комплекса, фитнес, бассейн, теннисный корт, детский клуб, зимой каток. И еще много чего имеется. Народу каждый день много. Закрыть ресторан? С какой стати? Договорились с управляющим так: если Вукина заказывает свиную ногу, жареный картофель, ей всегда приносят зеленый салат без заправки. Нина усмехнулась. – Наталья не скандалила, иначе поступала. Придет на педикюр-маникюр – и при себе у нее торт! Целый! Велит ей чаю подать и сожрет весь бисквит целиком! Меня передернуло. – Вот-вот, – кивнула Нина. – Тошнило всех. Никого не удивило, что Вукина от инсульта ушла, это было ожидаемо. А Попов заразу какую-то подцепил. Когда Лера всю информацию осознала, то решила тайком удрать. Никому ни слова не сказала. Нифкина по совету Галины деньги не профукала, купила где-то за границей домик, сдала свою московскую квартиру, приобрела билет на самолет в один конец – и пока-пока, Москва. Телефон российский отключила. И свалила. Я осталась. Олеся на ресепшене сама часто сидит, улыбается всем клиентам. Знает, недолго ей салоном руководить: Маргарита Вадиму надоест – он Игнатову простым сотрудником сделает, Волгина будет в начальницах ходить. Вот и старается нужные связи завести. Нервничает постоянно, дергается, боится, что шуганут ее за неумение дела вести. В тот день, когда ко мне в очередной раз Адамова записалась, Олеся была прямо фурия. Всех затюкала, оборала, обкричала, придралась к мелочам, изматерилась. А со мной – прямо мать родная: «Ниночка, Ниночка, хочешь кофейку?» Странно, да? Мы с Олесей в нормальных отношениях, но не подруги. И такая внезапная любовь у нее ко мне возникла. Насторожиться следовало, а я, коза, обрадовалась, что директриса сегодня для меня пряник медовый. Пришла Юргина, принялась, как обычно, цепляться – руки у меня липкие, грязные. Вот интересно, как она это ощутила, разглядела? В салоне все мастера маникюр-педикюр только в перчатках делают. И волосы мои Юлии в лицо лезут. Еще смешнее – в шапочке я. «Запах в кабинете мерзкий, открой окно». Выполнила ее приказ, и через полминуты новое распоряжение: «Закрой немедленно стеклопакет. Решила меня гриппом заразить?» Нина покачала головой. – Объяснять ей, что ОРВИ вирусом вызывается? Да никогда! Начала базу накладывать, а та загустела. Ну, думаю, наверное, Олеся закупила материалы на пределе срока годности, себе в карман толстую сумму положила, а мастеру потом мучиться. Поглядела на флакончик и думаю, что-то не так. Но что? Наверное, мне кажется. Сделала Адамовой когти. Та, как обычно, сказала, что я грязнуля, плохо все оформила. Чаевые Юлия никогда не дает, всегда последней записывается, на двадцать один час. Салон работает до десяти вечера. Маникюр-педикюр никогда за шестьдесят минут не сделать. Нет, можно, но неаккуратно, мне совесть не позволяет так поступать. Поэтому приходится задерживаться, ну, и другим тоже. Ресторан, ресепшен – все ждут не дождутся, когда барыня-сударыня-дворянка соизволят домой отправиться. А она после процедуры еще чаю попьет, медленно, со смаком. Понятно, почему после того, как Юлия наконец-то уезжает, все сразу стремглав уносятся домой. И я не исключение – умчалась тогда со скоростью ветра. На следующий день начинаю работать с другим клиентом, а база такая как надо, прекрасно ложится. И лишь тогда я к пузырьку присмотрелась, поняла, что не так вчера было с основой. Я всегда на этикетке, в уголке, ставлю ручкой маленький крестик. Зачем? Работают у нас волшебницы с кривыми руками, разольют свой расходник – и шмысь в чужой кабинет тайком. Поставят там пустую тару, а чужую к себе унесут. Пусть директор кого угодно, только не их ругает. После смерти Адамовой со мной такое проделывали. Пришла после выходных, во флаконе с блеском ничего нет. А я же помню, что он почти полный был, когда домой уходила. Взяла пузырек, пошла по кабинетам, нашла свой, показала крестик мастеру. Та давай выкручиваться: «Не брала! Уборщица, небось, перепутала». Нина посмотрела прямо мне в глаза. – И как стукнет мне в голову – наверное, Олеся мне базу с ядом сунула, чтобы Адамову на тот свет спровадить. Игнатова никогда маникюршей не работала. Про то, что основа от чего-то добавленного густеет, ей неизвестно, да и Вадиму тоже неясно. Про мой крестик Олеся понятия не имеет. Вот так! Пару недель еще поработала, потом сообщила, что заболела, наврала, будто надо лечь на операцию. Бюллетень дали аж на два месяца. Олеся рассердилась: «Увольняйся, нам здесь хилые без надобности». А мне только это и надо. Вы стали моей последней клиенткой. Прощай, «Вако»! Глава двадцать девятая – В салоне убивают клиентов? – уточнил Макс. – Да, – подтвердила я, – осторожно так, тихо. По двое за год. Нина сообщила о нескольких людях. И никаких подозрений не возникало. Пьяницы, бабник, сексуально озабоченные, женщина с ожирением. Определенно, у них у всех были букеты болезней. Жертвы – хорошо обеспеченные люди. Думаю, они своими дурными привычками довели родственников до крайности.