— А зачем ты глаза прикрыла? — спросил меня мужской голос и я, наконец, узнала в нем Тимоху. Серьёзно?! А как же Жедимка, по которому Юлька сходит с ума уже недели три? Какое непостоянство… — Чтобы вас не смущать и самой не смущаться. — А что нас смущать? — усмехнулась Юлька. — Двигать холодильник не такое уж и постыдное занятие. — Холодильник? — удивилась я и выглянула из-за руки. Увидев как Тимоха умирает, сложив руки на главного друга всех студентов, нервно улыбнулась. — Ах, холодильник? Да, не, ничего постыдного в этом нет. Двигайте, ребята, двигайте. Уверенна, я сейчас краснее самого красного помидора и этому помидору пора лечить психику. — А зачем вы его двигаете? — спросила между делом, доставая из-под постели тапочки. — Так ты же сама говорила, что он слишком далеко вынесен в проход, — напомнила мне Юлька мою нервы, когда я сталкивалась плечом с этим холодильником, который, почему-то, был немного вынесен из нашей скромной кухонки в сторону прохода. — А, точно, — закивала и зависла, уставившись в пол. — Кто, вообще, придумал, что спать днем полезно? Я сейчас проснулась и даже не помню, какой сегодня день недели. — Так, предпятничка, — напомнил Тимоха и немного поднатужился, чтобы сдвинуть холодильник. — Теперь нормально? Зацените. — Сразу не мог так сделать? — шлепнула его по плечу подруга и отломила кусочек от шоколадки. Видимо, награда за труды. — Точно, четверг, — кивнула я согласно и встала с постели. Не торопясь дошла до барной стойки, что служила некоторым разделом между кухней и спально-отдыхальной зоной, и налила себе сок из коробки в стакан. — Который час? — Почти пять, — ответил Тимоха, взглянув на наручные часы, и пристроился рядом со мной, состроив щенячьи глазки. — Всего два часа поспала, а по ощущениям век продрыхла и не выспалась. Кто, вообще, решил, что спать днем — полезно? — вздохнула я обреченно и придвинула ему коробку с соком. — Опять работаешь за еду? — Степуха-то не резиновая. Тем более, мы ее еще ни разу не получили, — поджал он губы, наливая себе сок. — Что вечером будем делать? — Вы — не знаю, а у меня есть чем заняться, — подперла ладонью подбородок и посмотрела бездумным взглядом куда-то перед собой. Надо как-то проснуться. — И чем ты будешь заниматься? — поиграл Тимоха рыжими бровями. — Она же у нас эта… — Юлька возвела взгляд к потолку, старательно подбирая нужное слово. — Сын маминой подруги, только дочка. — В смысле? — не понял парень. — Она у нас и учится, и работает, и бабушек с деревьев снимает, и котят через дорогу переводит, — говорила Юлька елейным голосом, поглаживая меня по макушке. — Не девушка, а пример для подражания. — Круто! — искренно восхитился Тимоха. — Я тоже ищу работу, но мне пока нигде график не подходит. А ты где работаешь? — В ледовом дворце. — Серьёзно? Еще немного и я точно подставлю ладони к его щекам, чтобы в случае нового такого удивления, в них могли выпасть его глаза. — Абсолютно, — кивнула я и положила голову на столешницу. — И кем ты там работаешь? Машиной ледозаливочной управляешь? — Она называется ресурфейсер и нет, я ею не управляю. Для этого есть специально обученные люди. — А ты что делаешь? Просто катаешься? — Катаюсь, а еще учу это делать тех, кто не умеет. — И за это платят? — скептически спросил Тимоха. — А ты как думаешь? Не за кусок льда с катка же я работаю там. — А я бы работал на катке чисто ради того, чтобы покататься на этом… как его… расфуфэйсере, — мечтательно произнес парень. — Ресурфейсере, — рассмеялась я и поднялась со стула. — Ладно. Собираться на работку пора. Не скучайте. — Научишь потом и меня кататься? — аккуратно спросил Тимоха. — Приходи, научу. Надеюсь, об лед тебя не прибью. — Я, наверное, не приду, — издал он нервный смешок. — Кто не рискует, тот не отбивает копчик на льду, — подмигнула парню и взяла из тумбочки косметичку с полотенцем, чтобы умыться перед очередным рабочим днем и окончательно проснуться. Пока чистила зубы в общей умывальне, пришла смска от неизвестного абонента, которого я любовно прозвала в своем телефоне — Кукундель. Раз он не хочет называть своего нормального имени, то будет носить то, что я ему дала. К: Соскучилась? Коротко усмехнулась и закатила глаза. Зажав щетку зубами, быстро напечатала ответ: Я: Не настолько… Я даже не знаю, кто такой, чтобы по тебе скучать. К: Зато я тебя отлично знаю. Я: Это немного настораживает, маньячила. К: Маньячила? Хм)) Я медленно снимаю чулок с головы и… Я: … и присылаешь мне свою фотографию в таком непотребном виде, чтобы я уже знала, кто ты такой? Не смогла сдержать улыбки, видя, как он набирает мне ответ. К: *чулок медленно съезжает обратно* Я: Нееет! Я опять не узнаю, кто ты такой? К: Не сегодня… Не порть интригу. Давай, немного побалуемся)) Я: Побаловаться с маньяком, который переписывается с мамкиным чулком на голове? К такому меня жизнь не готовила)) К: Ты меня недооцениваешь((Это бабулин чулок. Она в нем лук хранит зимой. Я до сих пор чую его запах… до слёз)) Я: Бабуля в курсе, что у нее внук — Чиполлино? К: Нет. Для нее это тоже станет сюрпризом, если она прямо сейчас откроет свой шкаф)) Рассмеялась в голос и воровато оглянулась на девушку, что тоже чистила зубы через три умывальника от меня. — С овощебазы написали, — пояснила я. — Лук созрел. Глава 15 Лёд — моя личная стихия. Стихия, которую я так и не смогла приручить. Стихия, которая когда-то меня сломала, но не подчинила. Пройдя несколько переломов рук, ног, ребер и мелких вывихов, между нами осталось только уважение. Когда-то я и мама мечтали о том, что у меня будет потрясающая карьера фигуристки, но чем больше я получала травм, тем меньше мама позволяла мне находиться на льду. Последней каплей для нее стал день, когда во время одной из тренировок в парном катании, я упала на лед из-за неудачной поддержки партнера, получила трещину в ребре и потеряла сознание. Думаю, если бы мама в тот день не присутствовала на тренировке, то она бы не отнеслась к очередной моей травме столь категорично. Но именно этот день и стал тем самым переломным моментом в моей спортивной карьере, на которой попросту был поставлен крест уже в четырнадцать лет. Никто не смог уговорить маму, чтобы она позволила мне продолжить заниматься любимым делом. А объяснения тренера о том, что без травм и боли невозможно проложить дорожку в большой спорт, лишь укрепили ее уверенность в том, что лёд я увижу только тогда, когда буду открывать морозилку. Теперь же я выхожу на лёд с чувством светлой грусти и пониманием того, что могла бы взять от него гораздо больше, чем отличный любительский уровень, но как сложилось, так сложилось.