— Никуда. Я просто за дерево спрятался и всё, — сдерживая смех, ответил друг. — Она же только за тобой побежала. Зачем я буду зря булки напрягать? — Вот ты… хитроделаный, — ударил его кулаком в плечо. Протянул канистру и шланг ему в руки. — Теперь напрягись. Дойди до своей тачки, слей в нее бенз и забери меня отсюда. — Еще и я после этого хитроделаный. Друг, называется, — закатил Митяй глаза и страдальчески пошел в сторону, где мы оставили его машину. — В темпе, — крикнул ему вслед и прислонился спиной к стволу старого тополя. Согнул одну ногу в колене и оперся ступней о дерево. Спрятал руки в карманы бомбера и устало выдохнул. Завтра первый учебный день в универе. Четвертый курс — последний. Значит, меня ждет последний год веселья, перед тем как птенчика выкинут из гнезда в большую взрослую жизнь. Что ж, нужно взять от этого года максимум того, что он может мне предложить. Хотя, сомневаюсь, что он может мне предложить, что-то интереснее того, что я уже пережил за предыдущие три года. Но, чем черт не шутит, вдруг меня ждет что-то действительно годное… Глава 2. Маша — Этот мир жесток и безжалостен. В нем нет места простому человеческому счастью. Нет искренности и веры в добро. Нам просто нужно научиться выживать в этом мраке, свято веря в то, что луч утреннего солнца, светящий каждый день нам в окно, — это луч надежды и светлого будущего. — Что ты там бубнишь? — проворчала Юля, моя соседка по комнате в общежитии. — Доброе утро, говорю, — повернулась я к ней, натянув одеяло до подбородка. — Это когда-нибудь закончится? — Что именно? — не поняла девушка, нанося макияж на смазливое личико. — Ну, вот это вот всё: подъем, чуть свет не срамши на учебу, потом не жрамши на подработку. Это когда-нибудь закончится, не? — Маш, — рассмеялась Юлька. — Сегодня только первый учебный день в универе. Наш первый курс. Мы обречены, минимум, на четыре года. Так что не ной, вставай и чеши в душ, пока его не заняли. — Я уже чувствую всю тяжесть гранита науки и его острые крошки на своих зубах, — выдохнула я, скидывая с себя одеяло. — Мы с тобой знакомы всего неделю, — произнесла Юля, подкрашивая ресницы, при этом забавно приоткрыв рот и высунув язык. — И я до сих пор не могу определиться с твоим возрастом. По паспорту тебе восемнадцать, а по факту сто восемнадцать. Даже мой дед столько не ворчит, сколько ты. — Отстань! Я белая и пушистая, — бросила ей и вдела ноги в тапочки. Прошаркала в них до выхода из комнаты, чтобы добраться до туалета, потом вернуться в комнату и спуститься в душ. — Пушистая она, как же, — пробубнила Юля, словно меня здесь уже не было. — Твоим пухом можно асфальт с дорог счищать. — Я тебя запомнила, — указала на нее пальцем, а затем двумя пальцами на свои глаза. — Тоже полезно, — усмехнулась подруга и размотала на голове тюрбан из полотенца, распустив черные волосы, что доставали ей почти до поясницы. Мысленно порадовавшись тому, что у меня каре, которому в качестве ухода достаточно раз в день пройтись пальцами по скромной длине, вышла из комнаты в бесконечно длинный коридор общежития. Несколько таких же бедолаг как я, лениво шли кто-куда. Кто-то, судя по полотенцу, направлялся в душ, а кто-то, судя по зубной пасте, в умывальню. Общежитие: общий душ, общий туалет, общая кухня и общий пофигистический настрой на всех. Добралась до конца коридора, где находился женский туалет. Едва открыла дверь, как из одной из кабинок вышел парень в одних шортах, взъерошивая светлые волосы. Взглянула на значок, висящий на двери, чтобы убедиться в том, что я, все-таки, пришла по адресу. — Это женский туалет, вообще-то, — просветила я парня, который, к моей досаде, не впечатлился этим открытием. — И чё? — спросил он лаконично и высококультурно. — А то, что мужской туалет находится в другом конце коридора. — Я бы не донес, — развел он руки, словно в сотый раз пытался объяснить мне очевидные вещи. — А то там много нести, — бросила многозначительный взгляд на его шорты, чем очень даже позабавила этого парня. — Хочешь проверить? — улыбнулся он плутовски, запустив большой палец за резинку шортов. — Подожди, я только воробья с ножничками принесу. — Для чего? — нахмурился он. — Чтобы он сделал тебе чик-чирик. — Первый курс? — спросил он, поровнявшись со мной, от чего пришлось задрать голову, чтобы лучше видеть его сонную морду. — А ты, я смотрю, последний? — изогнула бровь, не смущаясь его близости. — Смекаешь, — подмигнул мне парень и оперся ладонью о стену позади меня. — Встретимся как-нибудь? — Надеюсь, нет. Разве что в этом туалете, когда вновь захочешь писать сидя, — было очень сложно сдерживать сарказм, что рвался из меня изо всех возможных сил. Шепотом добавила. — Но ты не бойся, твоя маленькая тайна останется между нами. — Ты чё такая злая? — вскинул он брови. — А ты много видел добрых людей в семь утра? — А то вечером ты само очарование? — Рискнешь проверить? — Я бессмертный, что ли? — Что ж, было интересно пообщаться вопросами, — подытожила я. — А теперь, может, исчезнешь уже? — Свидимся, детка, — подмигнул он мне снова. — Свали, дядька, — закатила я глаза и проводила взглядом его рельефную спину и широченные плечи. Мда… меня ждут самые «веселые» четыре года студенческой жизни. Самым шокирующим открытием, когда я заселилась в эту общагу, был для меня тот факт, что комнаты мальчиков и девочек на всех этажах перемешаны. Я была уверена, что раздел будет, как минимум, по этажам, чтобы на одном этаже жили только девочки, а на другом мальчики, но на деле оказалось, что в одной комнате живут девочки, а в соседней могут оказаться парни, как и было со мной и Юлькой. Радовало только то, что мальчиков с девочками не смешивали внутри одной комнаты, иначе моей ноги здесь даже не ступило. Еще одно обстоятельство, от которого я едва смогла удержать глаза в их орбитах, было таким, что душевые кабинки находились в подвальном помещении общежития. А это значило, что все пять этажей студенческого муравейника делили на всех шестнадцать душевых кабинок. И помыться могли только сильнейшие — те, кто сможет выстоять огромную очередь и не психануть, ударившись с разбега об угол, чтобы грязь отлетела хотя бы так. Первый квест под названием «туалет» был пройден почти без эксцессов. Осталось спуститься в душ, отстоять очередь и, если повезет, то даже помыться. Вернулась в комнату за полотенцами и косметичкой с гигиеническими принадлежностями. — Ну что? — спросила Юлька, уже застегивая на себе платье и разогревая что-то в микроволновке. — Как первое испытание? Успешно? — Почти, — выдохнула я. — Если не брать во внимание белобрысого нахального парня, который не носит футболки и ходит в женский туалет, то все идеально. — Белобрысый и нахальный? — встрепенулась подруга. — А татуировка у него на ключице в виде дракона была? — Я не разглядывала его. Какая-то клякса, вроде, была. — Класс! Йес! — запрыгала на месте Юлька. — Ты чего? — не поняла я, выглядывая из-за дверцы шкафа. — Это же Димка! — Жедимка? Что за жедимка? — состроила я задумчивую рожицу. — Димка, — закатила она глаза. — Ну, тот парень, который вчера меня до общаги довез, на желтой ниве. Теперь понятно, почему он не взял мой номер и сказал, что точно меня найдет. Блин! Круто! — К нам его не водить, — пригрозила ей пальцем как строгая мамочка. — Или водить, но пока меня нет. И дезинфицируй потом комнату после него. И моей постели, чтобы его зад не касался ни при каких обстоятельствах. — Посмотрим, — ответила Юлька и мечтательно подняла взгляд в потолок. — Куда я попала, жеваный крот? — уткнулась лбом в дверцу шкафа, сокрушаясь о своей тяжелой судьбе на оставшиеся четыре года. — Твой телефон жужжит, — указала Юлька головой в сторону моей тумбочки, на которой вибрировал мобильник. — Да, мам? — взяла я трубку и присела на край кровати, сложив на колени полотенце. — Ты уже доехала домой? — Ой, Маш, какой там?! — вздохнула она. — Я осталась переночевать у Любки, своей старой знакомой… — Я не старая, — послышался голос, вероятно, той самой Любки.