– Ты заставляешь меня так долго ждать! Меня, такого больного и несчастного, – с упрёком сказал Карлсон. – Я торопился как только мог, – оправдывался Малыш, – и столько всего накупил… – И у тебя не осталось ни одной монетки? Я ведь должен получить пять эре за то, что меня будет кусать шарф! – испуганно перебил его Карлсон. Малыш успокоил его, сказав, что приберёг несколько монет. Глаза Карлсона засияли, и он запрыгал на месте от удовольствия. – О, я самый тяжёлый в мире больной! – закричал он. – Нам надо поскорее уложить меня в постель. И тут Малыш впервые подумал: как же он попадёт на крышу, раз он не умеет летать? – Спокойствие, только спокойствие! – бодро ответил Карлсон. – Я посажу тебя на спину, и – раз, два, три! – мы полетим ко мне. Но будь осторожен, следи, чтобы пальцы не попали в пропеллер. – Ты думаешь, у тебя хватит сил долететь со мной до крыши? – Там видно будет, – сказал Карлсон. – Трудно, конечно, предположить, что я, такой больной и несчастный, смогу пролететь с тобой и половину пути. Но выход из положения всегда найдётся: если почувствую, что выбиваюсь из сил, я тебя сброшу… Малыш не считал, что сбросить его вниз – наилучший выход из положения, и вид у него стал озабоченный. – Но, пожалуй, всё обойдётся благополучно. Лишь бы мотор не отказал. – А вдруг откажет? Ведь тогда мы упадём! – сказал Малыш. – Безусловно упадём, – подтвердил Карлсон. – Но это пустяки, дело житейское! – добавил он и махнул рукой. Малыш подумал и тоже решил, что это пустяки, дело житейское. Он написал на клочке бумаги записку маме и папе и оставил её на столе: Конечно, лучше всего было бы успеть вернуться домой, прежде чем они найдут эту записку. Но если его случайно хватятся раньше, то пусть знают, где он находится. А то может получиться так, как уже было однажды, когда Малыш гостил за городом у бабушки и вдруг решил сесть в поезд и вернуться домой. Тогда мама плакала и говорила ему: «Уж если тебе, Малыш, так захотелось поехать на поезде, почему ты мне не сказал об этом?» «Потому, что я хотел ехать один», – ответил Малыш. Вот и теперь то же самое. Он хочет отправиться с Карлсоном на крышу, поэтому лучше всего не просить разрешения. А если обнаружится, что его нет дома, он сможет оправдаться тем, что написал записку. Карлсон был готов к полёту. Он нажал кнопку на животе, и мотор загудел. – Залезай скорее мне на плечи, – крикнул Карлсон, – мы сейчас взлетим! И правда, они вылетели из окна и набрали высоту. Сперва Карлсон сделал небольшой круг над ближайшей крышей, чтобы испытать мотор. Мотор тарахтел так ровно и надёжно, что Малыш ни капельки не боялся. Наконец Карлсон приземлился на своей крыше. – А теперь поглядим, сможешь ли ты найти мой дом. Я тебе не скажу, за какой трубой он находится. Отыщи его сам. Малышу никогда не случалось бывать на крыше, но он не раз видел, как какой-то мужчина, привязав себя верёвкой к трубе, счищал с крыши снег. Малыш всегда завидовал ему, а теперь он сам был таким счастливцем, хотя, конечно, не был обвязан верёвкой и внутри у него что-то сжималось, когда он переходил от одной трубы к другой. И вдруг за одной из них он действительно увидел домик. Очень симпатичный домик с зелёными ставенками и маленьким крылечком. Малышу захотелось как можно скорее войти в этот домик и своими глазами увидеть все паровые машины и все картины с изображением петухов, да и вообще всё, что там находилось. К домику была прибита табличка, чтобы все знали, кто в нём живёт. Малыш прочёл: Карлсон распахнул настежь дверь и с криком: «Добро пожаловать, дорогой Карлсон, и ты, Малыш, тоже!» – первым вбежал в дом. – Мне нужно немедленно лечь в постель, потому что я самый тяжёлый больной в мире! – воскликнул он и бросился на красный деревянный диванчик, который стоял у стены. Малыш вбежал вслед за ним; он готов был лопнуть от любопытства. В домике Карлсона было очень уютно – это Малыш сразу заметил. Кроме деревянного диванчика, в комнате стоял верстак, служивший также и столом, шкаф, два стула и камин с железной решёткой и таганком. На нём Карлсон готовил пищу. Но паровых машин видно не было. Малыш долго оглядывал комнату, но не мог их нигде обнаружить и, наконец, не выдержав, спросил: – А где же твои паровые машины? – Гм… – промычал Карлсон, – мои паровые машины… Они все вдруг взорвались. Виноваты предохранительные клапаны. Только клапаны, ничто другое. Но это пустяки, дело житейское, и огорчаться нечего. Малыш вновь огляделся по сторонам. – Ну, а где твои картины с петухами? Они что, тоже взорвались? – язвительно спросил он Карлсона. – Нет, они не взорвались, – ответил Карлсон. – Вот, гляди. – И он указал на пришпиленный к стене возле шкафа лист картона. На большом, совершенно чистом листе в нижнем углу был нарисован крохотный красный петушок. – Картина называется: «Очень одинокий петух», – объяснил Карлсон. Малыш посмотрел на этого крошечного петушка. А ведь Карлсон говорил о тысячах картин, на которых изображены всевозможные петухи, и всё это, оказывается, свелось к одной красненькой петухообразной козявке! – Этот «Очень одинокий петух» создан лучшим в мире рисовальщиком петухов, – продолжал Карлсон, и голос его дрогнул. – Ах, до чего эта картина прекрасна и печальна!.. Но нет, я не стану сейчас плакать, потому что от слёз поднимается температура… – Карлсон откинулся на подушку и схватился за голову. – Ты собирался стать мне родной матерью, ну так действуй, – простонал он. Малыш толком не знал, с чего ему следует начать, и неуверенно спросил: – У тебя есть какое-нибудь лекарство? – Да, но я не хочу его принимать… А пятиэровая монетка у тебя есть? Малыш вынул монетку из кармана штанов. – Дай сюда. Малыш протянул ему монетку. Карлсон быстро схватил её и зажал в кулаке; вид у него был хитрый и довольный. – Сказать тебе, какое лекарство я бы сейчас принял? – Какое? – поинтересовался Малыш. – «Приторный порошок» по рецепту Карлсона, который живёт на крыше. Ты возьмёшь немного шоколаду, немного конфет, добавишь такую же порцию печенья, всё это истолчёшь и хорошенько перемешаешь. Как только ты приготовишь лекарство, я приму его. Это очень помогает от жара. – Сомневаюсь, – заметил Малыш. – Давай поспорим. Спорю на шоколадку, что я прав. Малыш подумал, что, может быть, именно это мама и имела в виду, когда советовала ему разрешать споры словами, а не кулаками. – Ну, давай держать пари! – настаивал Карлсон. – Давай, – согласился Малыш. Он взял одну из шоколадок и положил её на верстак, чтобы было ясно, на что они спорят, а затем принялся готовить лекарство по рецепту Карлсона. Он бросил в чашку несколько леденцов, несколько засахаренных орешков, добавил кусочек шоколаду, растолок всё это и перемешал. Потом раскрошил миндальные ракушки и тоже высыпал их в чашку. Такого лекарства Малыш ещё в жизни не видел, но оно выглядело так аппетитно, что он и сам согласился бы слегка поболеть, чтобы принять это лекарство. Карлсон уже привстал на своём диване и, как птенец, широко разинул рот. Малышу показалось совестным взять у него хоть ложку «приторного порошка». – Всыпь в меня большую дозу, – попросил Карлсон. Малыш так и сделал. Потом они сели и молча принялись ждать, когда у Карлсона упадёт температура. Спустя полминуты Карлсон сказал: – Ты был прав, это лекарство не помогает от жара. Дай-ка мне теперь шоколадку. – Тебе? – удивился Малыш. – Ведь я выиграл пари! – Ну да, пари выиграл ты, значит, мне надо получить в утешение шоколадку. Нет справедливости на этом свете! А ты всего-навсего гадкий мальчишка, ты хочешь съесть шоколад только потому, что у меня не упала температура. Малыш с неохотой протянул шоколадку Карлсону, который мигом откусил половину и, не переставая жевать, сказал: