– Ты обещал, что будешь моим папой и будешь меня любить! А теперь ты больше любишь братика и сестренку! – Кнопка ревет в голос, потирая глазки кулачками, не понимая, что разрывает мою душу на микроскопические части. Я делаю шаг навстречу им, чтобы успокоить, прижать, обнять и долго-долго шептать на ушко, что люблю, также сильно, как и двойняшек. Но Рада, опаляет меня взглядом и присаживается на корточки перед дочерью, заключая ее в кольцо своих рук. – Тебе лучше уйти, Лука. Сам видишь, Оля очень расстроена. – Но ты даже меня не выслушала! – Сейчас мне не до помощи кому-либо! Мне бы кто помог! – в сердцах выкрикивает Рада, и мне становится стыдно. Я ведь не подумал, что и Раде сейчас может быть непросто: характер у Ежика непростой, хоть она и взрослая, но порой с ней сложнее, чем с маленькими детьми. Мои девчонки заперты все эти недели в четырех стенах, и я знаю, что у них только недавно появилась возможность ненадолго выходить на улицу. – Прости, ты права… – начинаю, но дочь меня перебивает. – Уходи, ты меня обманул! – кричит Ежик, притоптывая ножкой, надувая щеки и прожигая злым взглядом красивых серых глазок. – Ты сказал, что смотришь за братиком и сестренкой, а их нет! Хочется в этот момент обнять малышку и успокоить. Сказать, что она зря волнуется и переживает, ведь Ежик занимает в моем сердце особенное место. Но пока все, что мне остается – просто доказать, что я не вру и не хотел подорвать ее доверие. – А они со мной, в машине, просто малыши уснули, и я не стал их будить. Хочешь на них посмотреть? Настроение Ежика моментально меняется: личико озаряет ослепительная и предвкушающая улыбка, слезы высыхают. – А…можно? – с придыханием и каким-то неверием. Дочь делает шаг вперед, но Рада останавливает ее, смотря на меня суровым и предупреждающим взглядом. – Лука! Не надо, – добавляет тихо, едва слышно. И столько боли, обреченности и страха в ее глазах, что мне становится не по себе. – Ну, мама! Ты чего? Это же мои братик и сестренка! Пойдем, посмотрим на них скорее! – Малышка, – Рада присаживается на корточки перед дочерью, и в ее голосе слышатся едва сдерживаемые слезы. – Давай… в другой раз, пожалуйста? Сейчас…мы торопимся. Помнишь, мы хотели блинчики печь? Я сейчас не могу, – добавляет шепотом, а мое сердце почему-то болезненно сжимается. Ее голос пропитан страданием, что становится не по себе. – Я не хочу блинчики! Я хочу братика и сестренку! – Кнопка вырывает руку и подбегает ко мне, требовательно заглядывая в глаза. – Ну, где они? Покажи! Я, ни на что не надеясь, протягиваю руку дочери, и она неожиданно вкладывает свою хрупкую ладошку в мою. – Лука! – Рада стоит растерянная и вся в слезах. – Это нечестно! Ты обо мне подумал? – и пока до меня доходит смысл ее слов, Ежик меня уже утягивает к задней дверце и дергает за рукав, чтобы я открыл машину. На автомате выполняю требование дочери и беру Кнопку на руки, приподнимая ее так, чтобы она могла взглянуть на малышей. Восторг в глазах Ежика безграничен. Она замирает моих руках и от счастья приоткрывает ротик. Олюшка внимательно рассматривает двойняшек, осторожно трогает крошечные пальчики у Маши, не решаясь прикоснуться смелее. Что бы ни думала Рада, я считаю, что Ежик должна была познакомиться с Пашей и Машей. И пусть я понимаю отчасти чувства Рады – она не хочет смотреть на чужих детей, ей, наверно не по себе, но для Кнопки эти малыши родные. И я хотел бы, чтобы они в будущем дружили. – Какие крошечные! Они такие милые! Я буду о них заботиться и защищать! – воркует Ежик, и тут Маша открывает глаза и смотрит прямо на сестру. – Ой, я, кажется, ее разбудила… – Ничего страшного, малышка. Им все равно скоро пора кушать. Рада все же подходит к нам, как-то жадно смотрит на Машу и Пашу, ее рука даже тянется к ним, но она тут же себя одергивает и прячет ее в карман. – Мама, смотри, правда, они милые? Такие мааааленькие! – Кнопка продолжает восторженно пищать и уже увереннее сжимает ручку сестры. – Правда, дочь. – Мама, а можно дядя Лука зайдет к нам с ними в гости? Он сказал, они голодные. А как их зовут? – Паша и Маша, – отвечаю дочери, а сам не свожу пристального взгляда с лица Рады в ожидании ответа. – Нет, малыш, не получится, – безжалостно отрезает Рада, расстраивая Кнопку. Да и меня тоже. – Помнишь, что сказал доктор? Пока никаких гостей. Ты же не хочешь обратно в больницу? – Не хочу, – поникает Ежик и рвется из моих рук. – Дядя Лука, можно я с той стороны сяду и посмотрю на братика? Я не буду его будить. – Конечно, можно. А я пока с твоей мамой поговорю, – помогаю дочери забраться на заднее сидение и возвращаюсь к Раде, что стоит, обняв себя за плечи, и смотрит в другую сторону. – Зачем ты приехал, Лука? – с какой-то болью и надрывом в голосе, что у меня возникает острое желание утешить ее. – Мне нужна твоя помощь. – Какая?! Чем я могу тебе помочь?! У меня ничего нет! Я и так отдала тебе все, всю себя… Я хочу, искренне хочу разобраться в чувствах Рады, что происходит внутри нее, но Маша начинает хныкать. Скоро пора кормить двойняшек, а, значит, у меня ничтожно мало времени, чтобы уговорить Раду. – Я хочу предложить тебе быть няней двойняшкам. – Что?! – Рада резко поворачивается ко мне, ее глаза распахнуты в удивлении и мечут молнии. – Я, кажется, говорила – сейчас полностью занята Кнопкой. – Да, я помню. Но, кроме тебя мне некому доверить детей. Никто не позаботится о них лучше, чем ты. – Родная мать всегда лучше приходящей няни, – отрезает категорично, отшатываясь назад, когда я беру на руки Машу. Паша пока, слава Богу, спит и находится под чутким контролем Ежика. – Алиса вообще в курсе, что ты приехал ко мне? – Алиса…с ней все сложно, – выдыхаю, беря удобнее дочь на руки, а Рада неожиданно протягивает руку и поправляет шапочку, прикрывая ушки. – Я, правда, пока забочусь о них сам. Но мне не разорваться – бизнес также требует моего внимания. И поэтому я прошу тебя о помощи. Дети нуждаются в ласке и заботе. Врач сказала, что у них сейчас какой-то чертов четвертый триместр беременности! А Алиса…у нее пока не проснулся материнский инстинкт. А детям нужны заботливые руки. Пожалуйста, Рада…Взамен готов предложить все, что угодно. Рада молчит. Жадно, не моргая, смотрит на дочь и молчит. Поглаживает задумчиво ее по спинке, стирает одиноко бегущую слезу по щеке. – Соглашайся, Рада, – предпринимаю последнюю попытку. – Вы переедете в мой дом, места хватит на всех. Вопрос с Алисой я улажу, – торопливо заверяю, пока она не привела свой главный контраргумент. – Она тебя не побеспокоит. Еще это отличная возможность быть ближе к Ежику. Она тоже моя дочь, и я хочу уделять ей больше времени. А если вы будете рядом, то мне не придется разрываться. Я просто смогу видеться с дочерью каждый день. Я вижу, что Рада все еще сомневается, смотрит на меня грустными глазами, в которых я вижу скорее отрицательный ответ, чем положительный. Она хочет согласиться, но что-то ей мешает. Но, тем не менее, ее броня, крепость дает трещину и начинает разрушаться. Еще и помощь приходит оттуда, откуда ее не жду. И я в будущем долго буду вспоминать слова своей старшей дочери. – Мама, давай поедем к дяде Луке! Хочу жить с Пашей и Машей! Они такие классные, и я уже так их люблю! Пожааааалуйста! В миллионный раз убеждаюсь, что у нашей дочери огромное сердце, и ее доброты и любви хватит на всех. Рада правильно и достойно воспитала нашу малышку, и я всегда ей за это буду благодарен и преклоняю перед ней колени. Рада поджимает губы, прикусывает нижнюю, отворачивается в сторону, как будто о чем-то размышляет. Глубоко дышит, то сжимая, то разжимая кулаки, и все же тихо произносит: – Пойдемте наверх, кажется, Маша действительно проголодалась. И нам надо собрать вещи. И в миллион сто первый раз жалею, что моя жена – не Рада. Глава 45 Рада Я сама до сих пор не понимаю, как мы с Кнопкой оказались в загородном доме Луки. Как я могла на это согласиться?! Я подписала себе смертный приговор собственными руками. Во-первых, я с детьми, да, это очень здорово, и мое истосковавшееся сердце ликует. Но ведь все это временно. До того момента, как Алиса не начнет справляться сама. Хотя, тут все тоже очень неопределенно. Во-вторых, Алиса, разумеется, не в восторге от нашего приезда. О чем громко и с возмущением сообщает, едва мы все вместе переступаем порог. – Что здесь происходит? – она царственно спускается по лестнице со второго этажа, глядя на меня с Кнопкой, как на челядь. Олюшка жмется ко мне и обнимает за ноги. – Мама, я боюсь эту страшную тетю, – шепчет Кнопка, но так получается, что слышат ее все. – Вот и замечательно, – Алиса бьет словами с презрением, – раз боишься, то и делать тебе здесь нечего! – Алиса! – Лука одергивает жену, окидывая ее прищуренным взглядом. – Прекрати немедленно. Рада с Олей поживут некоторое время у нас. – Что?! – она буквально кричит, и Оля жмется ко мне сильнее, начиная дрожать. Дети также чувствуют настроение матери и разражаются плачем. – Что все это значит, Лука?! Я, не обращая внимания на вопли Алисы, раздеваюсь, бросая вещи прямо на пол, помогаю снять одежду Олюшке и перехватываю люльки из рук Луки. – Вы пока тут разговаривайте, а детям жарко, их надо переодеть и поменять им подгузники, – заявляю, как ни в чем не бывало. – Где здесь детская? – На второй этаж и первая дверь направо, – спокойно отвечает Лука, не обращая внимания на голосящую жену. – Я помогу тебе. – Не надо, я справлюсь. Вам надо поговорить. Мы будем в детской. Я поднимаюсь с детьми в просторную комнату, Кнопка восторженно осматривается и сразу же забирается в кресло-качалку, поджимая под себя ноги. – Мама, я не хочу жить вместе с этой тетей. Она противная, – заявляет Олюшка, когда я переодеваю малышей и устраиваю их в своих кроватках. – Я понимаю, малыш. Но пока так надо. Паше и Маше нужна наша ласка, забота и любовь. И мы с тобой должны им ее подарить. – А почему их мама о них не заботится?