Никита встал. – Мы пойдем, дадите мне телефон Анатолия Петровича? Пусть он во всем разберется. Ирина закричала: – Эльвира, Алиса, вы едете домой! Со мной! Ваше место рядом с матерью! – Нет, – хором ответили молодые женщины. – Я же ваша мать! – возмутилась Голкина. – Я же вас родила, воспитала! – Вы не мать, – выпалил Валерий, – вы мамаша Бармалей. И убийца! Старшая дочь Ирины вскочила и, забыв попрощаться, выбежала из офиса. Никита и Алиса поспешили за ней. – Стойте, стойте, – завопила Голкина и схватилась рукой за голову, – я умираю, всё кружится. Володя нажал на кнопку в столе. – Врача, быстро. Валера и Николаша осторожно уложили Голкину на диван. Вскоре появился врач, он померил давление Ирине, сделал какой-то укол и спросил у нее: – Наверное, вы заключили контракт с каким-то медцентром? – Да, – ответила та, – позвоните в «Медврачдесять». – Что с ней? – спросила я. – Давление, как у космонавта, сердцебиение в норме, – шепнул врач, – думаю, это небольшой спектакль. Но лучше отправить ее в палату. Пусть проведут обследование. Дама, на мой взгляд, здорова, но я не КТ, вдруг что-то у нее не так пойдет. – Понятно, – пробормотала я, услышала писк телефона, взяла трубку и прочитала эсэмэс от Краузе: «Киса разбила окно у Людочки в спальне. Соседка в шоке». Я показала сообщение Володе. – Несись домой, – велел Костин, – интересно, как Кисуня ухитрилась раскокать окно в квартире, которая находится ниже вашей на этаж? Если она бросила со двора камень и ухитрилась его так высоко швырнуть, то девочку завтра же надо показать тренеру сборной России по метанию ядра. У малышки определенно есть олимпийский талант. Эпилог Выехав на проспект, я застряла в пробке и позвонила домой. – Привет, – закричала Киса, – ты где? – В пути, – ответила я. – Что произошло с окном Людочки? – Это случайно вышло, – затараторила девочка, – наверное, веревка была короткой. – Веревка, – повторила я, – какая? – Бельевая, – объяснила Кисуля. – Ничего не понимаю, – призналась я. – Погода плохая, – зачастила Киса, – снег валит стеной! Вот я и решила помочь Розе Леопольдовне вытряхнуть помойку, она у нас полная-преполная! – Молодец, – похвалила я Кису, – но лучше дождись меня, вместе сбегаем. Уже стемнело. – Во-первых, я давно не маленькая, – заявила Киса, – во-вторых, ведро уже пустое. Но оно сейчас у тети Люды дома! – Не поняла, – воскликнула я. – Нам в школе велели провести какой-нибудь научный эксперимент, – зачастила Киса, – надо самим его придумать, не из интернета брать. Я решила повторить то, что папа делает. Но помойное ведро всегда было пустое. Только сегодня мне повезло! Я привязала к ручке ведра веревку, открыла окно и швырнула его. Но оно почему-то к баку не полетело, вниз ухнуло и попало в окно тети Люды, разбило его, и весь наш мусор у нее дома рассыпался. Вот! – Киса! – ахнула я. – Как тебе пришло в голову устроить подобное? – У папы же получается, – возразила второклашка. Я хотела сказать, что Максу никогда бы не пришла в голову такая нечеловеческая глупость, но Кисуля продолжила: – Папа же рассказывал, как бросает ведро на веревке прямо в бак, а потом его пустым домой втягивает. И тут я вспомнила наш разговор, когда Киса не хотела идти спать, говорила: «Я уже большая». В какой-то момент Макс заявил: – Хорошо. Тогда вынеси помойку. Взрослые идут к баку, маленькие этого не делают. После продолжительной беседы на тему прав и обязанностей ребенка Кисуля воскликнула: – Ладно, я маленькая. Теперь, папа, тебе придется помойку во двор тащить. Макс пошутил: – Привяжу веревку к ведру, швырну его в бак, потом назад пустым притащу. Постоянно так делаю. Правда, Лампуша? И я закивала: – Да, да. Ну и что сейчас делать? – Лампа, почему ты молчишь? – спросила Киса. – Ну, – пробормотала я, – ну… – Ты тогда подтвердила, что Макс так всегда делает, – напомнила Киса. И это правда, поэтому теперь мне придется объясняться с Людочкой, сказать ей правду. Тяжело вздыхая, я повесила трубку, и тут опять раздался телефонный звонок. – Я выслал аудиофайл на почту, – пробурчал Костин, – лифт у нас сломался. Пассажир нажал аварийную кнопку, ему ответили. Но что-то где-то перемкнуло, и диспетчера не отключили. Мужчина в подъемнике начал говорить по телефону. Звук попал в микрофон ремонтников. А все разговоры с ним записываются, сама понимаешь почему. Дежурит сегодня Петр Сергеевич, он классный мужик, не дурак. Понимает, где работает. Короче, беседа того, кто застрял, с каким-то мужиком, записалась. Петр ее слышал и решил, что запись надо отправить мне. Короче, слушай! Я подъехала к дому, выскочила из машины, порысила домой и открыла ноутбук. Через пару секунд из него донесся звук шагов, затем голос Алисы. – Забегу в туалет. – А я спущусь вниз на улицу, – ответил Никита, – хочу подышать свежим воздухом. Снова шарканье, шуршание, мелодичный звонок, поскрипывание и тишина. – Эй, эй, – крикнул Никита, – ау! Кабина не едет. – Просим прощения, – ответил мужской голос, – мы решим проблему. Не волнуйтесь, вы в безопасности. Потом раздалось попискивание и Никита произнес: – Привет! Я в лифте застрял. Но это даже хорошо. Лисёныш в туалет пробрела, я один в кабине. Хочу тебя поблагодарить. Тишина. Затем голос Никиты: – Подожди, я включу громкую, уши болят! – Совсем развалился, молодожен-инвалид, – засмеялся какой-то мужчина. – Мы просидели в подземелье очень долго, – сказал Никита, – свет там я включил, а отопления нет. Я простыл. Уши как будто ватой забиты. Спасибо тебе. Я молча слушала диалог. – За что? – удивился незнакомец. – За все. Ты размотал весь клубок. – Это моя работа. Мои деньги. – Когда я узнал, что убийца Кашиных Ирина Голкина, то очень испугался. Поворот, как в дешевом кино. Я люблю Лису, а ее мать отправила моего отца за решетку!