— Гляди! — Эбигейл схватила ее за рукав. — Что я тебе говорила! Она указала на человеческий силуэт, проступивший в клубах тающего тумана. Но, — как странно! — верхняя половина этого силуэта была раздута словно шар. Фигура приблизилась, и Маргарет, заметив легкую хромоту, с облегчением выдохнула. Это был Кайден, а его нелепый вид объяснялся тем, что он чем-то набил верхнюю часть своего пледа, переброшенную через плечо, так, что казалось, будто он несет огромный тюк шерсти. Когда Кайден подошел поближе, Маргарет заметила, что его волосы потемнели и вьются влажными кудрями, а на голых плечах блестят капли воды. Похоже, он искупался в ручье. — Что это у тебя? — Эбигейл кивнула на тюк. Но Кайден лишь скользнул по ней мимолетным взглядом, затем посмотрел на Маргарет и указал головой на дверь. — Пошли спать! Они вернулись в лачугу. Эбигейл направилась к своим, а Маргарет в нерешительности остановилась. На полу вповалку лежали закутанные в пледы шотландцы, и для нее свободного места уже не нашлось. Кайден, переступая через ноги и головы, подошел к Хэмишу и бесцеремонно его растолкал. — Почему вы не выставили дозор? — спросил он, когда тот осоловело вытаращился на него. — Чего? — Хэмиш поскреб всклокоченную макушку. — Хочешь, чтобы сассенахи взяли нас тепленькими? — Кайден обвел глазами своих товарищей. — Подъем, лежебоки! Будем тянуть жребий. Горцы с роптанием зашевелились, но встали. Или, по крайней мере, сели. — Пусть Роб идет, — буркнул Каллум. — Он слишком много пердит. — Я воздух согреваю, — проворчал Роб, почесывая живот. Кайден подошел к освободившемуся пятачку в углу и вывалил на пол содержимое своего тюка. Это оказалась огромная копна вереска. Взбив ее словно перину, он оглянулся на Маргарет, с интересом наблюдающую за ним. — Прошу! — Он кивнул на копну. Маргарет с удивлением и благодарностью улыбнулась. Спать на вересковом ложе явно приятней, чем на голом полу. Она подошла поближе и, подобрав юбки, легла. И действительно, подстилка оказалась упругой и мягкой, а цветочно-травяной аромат немного приглушил амбре от немытых тел. Шотландцы стали тянуть соломинку на предмет того, кто пойдет в караул. Кайден, Киран и даже Эбигейл — невзирая на протесты мужчин — тоже участвовали в жеребьевке, но короткие соломинки достались Каллуму и Йену. Новоиспеченные часовые с причитаниями отправились в дозор. Каллум хотел прихватить с собой виски, но Кайден отобрал у него фляжку. — От твоего перегара и так уже мухи дохнут на лету, — заявил он. — Вы должны охранять нас, а не валяться в доску пьяными под горой. С этими словами он вытолкал обоих за дверь. Остальные улеглись на свои места. Маргарет свернулась калачиком, обхватив себя руками за плечи. Хоть вересковая перина и защищала от стылой земли, холодный ветер врывался сквозь дыры в полуразвалившихся стенах, и над полом гулял сквозняк. Ощутив, что кто-то подошел к ней, она открыла глаза. Босые ступни, голени, поросшие рыжеватыми волосами… Кайден. — Замерзла? — поинтересовался он. — Угу. — Могу предложить свой плед. Но запасного у меня нет, так что придется разделить его на двоих. Сердце учащенно забилось. Неужели он хочет лечь рядом с ней? Но ведь это просто верх неприличия! Впрочем, она и так уже падшая женщина, сбежавшая от мужа, так что какая к черту разница? Она подвинулась. Кайден лег рядом и накрыл ее, частично размотав свой плед. Маргарет до подбородка натянула нагретую шерсть, и стало гораздо теплей. Но тут она осознала, что плед составляет единственный предмет одежды Кайдена, и сейчас возле нее лежит не просто мужчина, который не является ее мужем… а совершенно голый мужчина, который не является ее мужем. Щеки заполыхали, сон как рукой сняло. Кайден лежал рядом, не касаясь ее, но даже сквозь ткань своего платья Маргарет ощущала свежесть вымытого мужского тела и исходящий от него жар. До безумия захотелось дотронуться до него, пробежаться пальцами по груди… Но тут Кайден пошевелился, их плечи соприкоснулись, и Маргарет шарахнулась как от огня. — Хм… Прости, девица, забыл положить между нами меч, — пробормотал Кайден. — Спи, не бойся. Маргарет и не боялась. По крайней мере того, что Кайден изнасилует ее. Если он не сделал этого в спальне, то здесь, в утлой хижине, среди толпы храпящих мужиков?.. Но то, что он голый лежит рядом с ней, будоражило так, что сводило живот. Хотелось прижаться к нему, и чтобы на ней не было этого чертового платья. Ощутить обнаженной кожей соприкосновение пылающих тел… От греха подальше она повернулась к Кайдену спиной, но так стало еще хуже. Дико захотелось, чтобы он обнял ее, согрел, поцеловал… В памяти вдруг всплыли слова его сестры: «Мы нашли его в камере голым, в цепях…» Воображение тут же нарисовало эту картину. Обнаженный Кайден прикован к стене, все мускулы напряжены. Дверь открывается, заходит Рэдклифф, на нем красный мундир. Он приближается к Кайдену, проводит рукой по его груди. Ладонь скользит по крепким мышцам, спускается по твердому животу… К своему ужасу Маргарет ощутила, что у нее погорячело между ног. Господи помилуй! Она порочна до мозга костей! Как можно лежать и представлять себе подобную мерзость! Это же отвратительно! Какой позор! Чтобы отогнать греховные мысли, она принялась повторять про себя покаянный псалом. Но, дойдя до «не отвергни меня от лица Твоего и Духа Твоего Святого не отними от меня», не заметила, как уснула. Глава 26 В полудреме Кайден ощутил, что обнимает податливое женское тело. На миг показалось, будто он в своем доме, в постели с женой. Словно не было ни Рэдклиффа, ни красных мундиров. Фиона жива, сейчас она повернется к нему, и сонная улыбка озарит ее милое лицо… Но действительность цепкими щупальцами уже вползала в его уютный мирок. Кайден разлепил веки. Полумрак, храп из мужицких глоток — он в старой пастушьей лачуге, и то, что сделал с ним Рэдклифф — реальность, а не ночной кошмар. Все еще цепляясь за остатки ускользающего сна, Кайден покрепче прижал к себе Маргарет, лежащую к нему спиной. Такая теплая, мягкая… Она тихонько вздохнула, но не проснулась. Ее волосы выбились из прически и щекотали нос, но отстраняться Кайден не стал. Ему казалось, стоит выпустить ее из объятий, и его тут же накроет удушливая волна. И он, барахтаясь в вонючей жиже, будет снова и снова прокручивать в голове, как Рэдклифф насиловал его, пока не сойдет с ума. Несколько часов назад он стоял на краю обрыва, завороженно глядя вниз, туда, где клубился густой туман. Пропасть манила, влекла. Хотелось спрыгнуть в нее и разом со всем покончить, прекратить эту никчемную жизнь. Он почти сделал этот шаг. Шаг, отделяющий его от небытия. Но в ушах вдруг прозвучали слова сестры: «Что будет с Маргарет, ты об этом подумал?» И Кайден замер на краю бездны. Это он втянул Маргарет в передрягу и просто не имеет права бросить ее на произвол судьбы. Только трусы кончают с собой. А для того, чтобы жить, заботиться о близких, отомстить за себя в конце концов — нужны крепкие яйца. И Кайден выбрал жизнь. Он отшатнулся от пропасти и отправился собирать вереск, чтобы устроить для Маргарет постель… Маргарет… Кайден прижался поближе и вдохнул будоражащий запах девичьего тела. Как она отреагирует, если узнает, что с ним сделал ее муж? Преисполнится отвращением? Будет как Хэмиш и остальные стыдливо отводить глаза, притворяясь, будто ничего не случилось? Словно они не нашли его в камере голым и не заметили, что его задница вся в сперме и крови. Наверное, Кайден вздохнул слишком шумно, потому что Маргарет вздрогнула и проснулась. Он приготовился по первому требованию убрать руку, которой ее обнимал, но Маргарет не высказала недовольства. Напротив, она повернулась к нему лицом и заспанно улыбнулась. Во рту было кисло и сухо после сна, и Кайден не решился поцеловать ее в губы. Затаив дыхание, он легонько коснулся губами ясного лба, кончика чуть вздернутого носа, персиковой щеки. Она лишь сладко жмурилась, не делая попыток отстраниться. Кайден ощутил, как набухает член. Странно: после вчерашнего его душа превратилась в обгорелую головешку, но тело реагирует на Маргарет как ни в чем не бывало. Он чуть подвинулся назад, не желая ее смущать. Маргарет глядела на него не отрываясь, блестящие зрачки подрагивали, словно ощупывая каждую черточку его лица. Мягкая ладошка коснулась его щеки, отодвинула прилипшую прядь. Кайден накрыл ее руку своей и потерся о нее словно кот. В груди потеплело как от глотка хорошего виски. Позади кто-то заворочался, закряхтел. Хижина начала просыпаться, и волшебство развеялось, уступая место холодным сумеркам. Пора отправляться в путь… Дорога до замка лэрда заняла всю ночь. К счастью, тучи разошлись, и бледное сияние луны помогало не сбиться с тропы. Кайден прижимал к себе Маргарет, пригревшуюся под его пледом, и думал, что делать дальше. Вечно прятаться за спиной Дункана не выйдет. Если тот вообще согласится принять его и Эбби с семьей. Старый лис трясется за свою шкуру, хотя его замок хорошо укреплен и способен выдержать длительную осаду. Да и вряд ли дело дойдет до осады. Рэдклифф, конечно, взбешен, что у него из-под носа сбежало трое пленников и умыкнули жену. Скорей всего, этот выродок явится вновь, но не будет же он штурмовать крепость отрядом драгун. Для осады нужны пушки и войско раз в десять больше, чем его гарнизон. Конечно, он может подать жалобу королю, но у того и так хватает забот с Францией, чтобы посылать армию на поимку горстки «якобитов» и сбежавшей супруги захудалого капитана. Но все равно, жизнь в бегах — это не жизнь. А еще в груди каленым железом горело желание отомстить. Рэдклифф должен заплатить за поруганную честь! Душа рвалась вернуться в Кладах Ард, убить этого недоноска или сдохнуть самому. Но надо позаботиться о Маргарет. Конечно, Эбби ее не бросит, но Кайден сам заварил эту кашу — ему и расхлебывать. Наверное, придется уехать. Во Францию или в Америку, туда, где за его голову не назначена награда, где его не будут искать… Кайден взглянул на серебрящиеся в лунном свете вершины, вдохнул прохладный воздух, напоенный запахом вереска и торфяных болот. Каково ему будет на чужбине, без диких просторов, зеленых гор, неумолчных ветров? Но над Шотландией сгущаются тучи. Напряжение растет, якобиты копят силы, а английские ищейки охотятся на них. По слухам, Красавчик принц Чарли обивает пороги Людовика XV, пытаясь выклянчить деньги на восстание. Кто знает, вдруг французский король захочет подгадить Англии и поможет принцу-изгнаннику устроить мятеж. Кайден не считал себя якобитом. Хоть он и был сыт по горло властью англичан, но прекрасно знал, чем закончились предыдущие восстания. Быть может, в этот раз Красавчику принцу и улыбнется удача, но бойни — жестокой, кровавой — не избежать. Погибнут многие, а вот станет ли Карл Стюарт, большую часть жизни проведший в Италии, хорошим королем для Шотландии — еще вопрос. О том, что будет, если шотландцы потерпят поражение, лучше и вовсе не думать… Под утро в туманной пелене наконец проступили очертания замка. Усталые лошади едва передвигали копыта по изрытой тропе. Маргарет тихонько посапывала впереди, Кайден тоже клевал носом, да и остальные так обессилели, что последние несколько часов проехали в тишине. Ворота были закрыты, мост поднят. Подъехав к краю неглубокого рва, Кайден окликнул стражника на стене. — Эй, наверху! — Кого там еще принесло? — Между зубцами показалась косматая рожа. — Свои. — Кайден привстал на стременах, чтобы часовой смог разглядеть его тартан. — Кай, ты что ли, чертяка? — удивился тот. — Прости, без бороды не признал. Кайден невольно пощупал колючий подбородок. Щетина отрастала и начинала чесаться, но больше он бриться не собирался: без бороды чувствовал себя сопляком. Что ж, придется перетерпеть, пока не отрастет нормальная длина. Через пару минут заскрежетали ржавые цепи. Мост опустился, а решетка медленно поднялась. Всадники въехали во двор. Замок еще спал, лишь в тумане мерцали сторожевые огни, да из трубы над кухней валил ароматный дым. Вдохнув запах мяса и свежих лепешек, Кайден сглотнул слюну. Сначала — хорошенько пожрать. Остальное — потом. Поставив лошадей в конюшню, вся компания завалилась на кухню, чем несказанно взбудоражила мистрис Шоу. Сперва она чуть не задушила новоприбывших в объятиях, затем усадила за стол и от души навалила нарезанного хаггиса на тарелки. Кайден энергично двигал челюстями, поглядывая на Маргарет. Та сперва осторожно попробовала овсянку с требухой на кончике ложки, но голод взял свое, и она принялась уплетать за обе щеки. По мере заполнения желудков, горцы становились словоохотливей. Кухня то и дело оглашалась взрывами хохота, заставляя хлопочущих у печей стряпух вздрагивать и бросать на нарушителей спокойствия недовольные взгляды. Кайден отхлебнул эля и облокотился на стол, подперев кулаком щеку. От приятной сытости и тепла слипались глаза. Он немного расслабился, но до полного умиротворения было далеко — изнутри червячком точил предстоящий разговор с лэрдом.