Россия. Один из множества городов Екатерина Громова Белая снежинка опустилась прямо на высунутый язык. Не почувствовав абсолютно никакого вкуса, испытала легкое разочарование. В детстве они казались сладкими. – Катька, до завтра! – прокричала Маринка, помахав рукой на прощанье. В клуб собралась. Кто ж после тренировки сразу на танцы идет? Ненормальная. Тут бы собственную тушку до постельки дотащить. Усмехнувшись, неспешно потопала по узкой тропинке. Снег на ней выглядел припорошенным, будто дунешь – и снежинки тут же улетят, поднимутся ввысь, чтобы потом медленно осесть на землю. Эх, Новый год уже скоро! Нужно решить, в гости идти или снова к себе всех звать. Звать-то особо некого. Так, знакомые да ребята из универа. Не ладится как-то с дружбой. Времени на нее нет… Может, пора уже закончить с фехтованием? Сколько лет уже занимаюсь, а ничего нового за последние годы так и не узнала. Соревнования еще эти… С универа уже даже отпрашиваться страшно: такими глазами смотрят, жуть просто! Или вокал этот. Может, ну его к черту? Голосишь, а толку то? Концерт для бабушек, концерт для детишек, потом – снова для бабушек… Нет, против детишек и бабушек я вообще ничего не имею, но как-то скучно одно и то же. Нужно что-то решать. Бальные танцы точно не заброшу: единственное место, где я по-настоящему удовольствие получаю. Только-только в партнеры мне Мишка достался. Красавец, как есть… Жаль, не по нашу честь. Хорошо на улице, только холодно. Луна сегодня полная и чарующая. Определенно, есть в ней какая-то магия. Поморщилась. Мороз щиплет нос и щеки, пора бы домой… Поправив шарф, завернула во двор. Через него идти куда быстрее. Обычно старалась не ходить здесь по вечерам, но уже слишком замерзла, чтобы пугаться каких-то вымышленных монстров. – Отдавай сумку! – донеслось откуда-то из-за угла. Ускорив шаг, приближалась к голосам. Прекрасно узнала по голосу соседа по площадке – местного раздолбая. От него вполне можно было ожидать подобных поступков. – Отпусти! Отпусти, окаянный! – громко кричала старушка. Рванув сумку из рук бабульки, он побежал прямо к дороге. Видимо, хотел побыстрее затеряться среди гаражей, которые как раз разместились лабиринтами по ту сторону. – А ну, стой! – прокричала во все горло и побежала следом за ним. Была уверена, что смогу его догнать. На легкоатлета этот тип ни по каким параметрам не тянул, а вот наглости – хоть отбавляй. Подбежав к дороге, успела сделать лишь пару неловких прыжков, прежде чем услышала визг шин. – Твою ж матрешку! Боль казалось, впивалась в каждый участок кожи, выворачивала наизнанку. Видела, как машина прибавляет скорости и уезжает, сверкнув на прощанье фарами. Вот так. Преступник сбежал, оставляя меня умирать. В своей смерти уже не сомневалась. Тепло разрасталось по телу, а дышать становилось все труднее. Поглощала воздух мелкими вдохами. Как же так? Нет ни мужа, ни родителей, ни детей. Ничего не достигла в этой жизни, кроме медалей, которые никому не нужны. Так и запылятся на полке, пока кто-нибудь не выкинет. Жаль… Почему-то картинки всей жизни так и не появились перед глазами. Ожидала их, веря россказням. Выходит, зря. Темнота пришла как теплое покрывало. * * * Чей-то монотонный голос резко выбросил меня в пустоту. Он что-то все жужжал и жужжал, словно пакостная назойливая муха. И не отмахнешься ведь. Ни рук нет, ни ног. Только темнота. – Здравствуй, дитя. – Кто здесь? – притаилась, не веря своим ушам. Которых, к слову, в этой темноте тоже не было. И меня не было. И голоса… – Никого, – ответили, усмехнувшись. – Жить хочешь? – А кто ж не хочет? – спросила, не зная, чего ожидать. Прекрасно помнила свою смерть, которая произошла буквально только что. Такое, наверное, и не забудешь, даже если сильно будешь стараться. – Тогда запоминай. Сегодня ты родилась из Света. И пока служишь Свету, будешь жить. – А… – Не перебивай! Ты думаешь так легко две души держать? – вопросили грозно. – Так вот. О чем это я? – О Свете, – подсказала в надежде, что глюк закончит свою речь и уйдет. – Да-да. Тебе предстоит бороться с Тьмой, что по-хозяйски заняла весь мой мир. Справишься? – А вы как думаете? Ничего обещать не собиралась, пока не пойму, в чем дело. Весь этот абсурд походил на предсмертный бред. – Да что за манера отвечать вопросом на вопрос? – Я, между прочим, будущий следователь. – О! Вредная значит. Тогда точно справишься! – уже открыто рассмеялся голос. – Ох, и не завидую я этим Темным… Все вокруг завертелось, заклубилось. Ощущение, что сидишь в барабане стиральной машинки, не проходило. И мутило как-то уж очень реалистично. Яркий слепящий свет, точно автомобильные фары, ударил по глазам. Раз – и снова темнота. Только теперь и звуки посторонние слышно, и холод собачий ощущается. Нашарив рукой что-то вроде покрывала, натянула ткань до самой шеи. Спать хотелось жуть как. И усталость такая, словно вагоны всю ночь разгружала. – Очнулась, болезная? – громко спросили над самым ухом. – Нет. – ответила нагло и даже не поняла, как вновь провалилась в темноту. * * * Поранция. Городок на окраине Екатерина Громова Проснулась от какой-то возни. Конечности затекли. Слишком твердая поверхность досталась мне сегодня в качестве спального места. Повернувшись набок, приоткрыла глаза. В небольшой комнатке, больше похожей на запыленную кладовку, из угла в угол ходила дородная женщина. Она доставала из шкафа какие-то тряпки и аккуратно вешала их на спинку стула. Прислушавшись к собственному организму, с удивлением поняла, что буквально напитана энергией, словно новые батарейки поставили в стратегическое место. Немного непривычным было отсутствие адекватной реакции на происходящее. Не чувствовала ни паники, ни подступающей истерики, будто все лишние эмоции выключили, оставив лишь самые главные. Прекрасно осознавала, что умерла и чудесным образом воскресла, только бы понять, где именно воскресла. В том, что эта какая-то глушь, не сомневалась. Слишком все было простым. – Проснулась, краса? – обернувшись, спросила женщина. – А не должна была? – вопросила, прищурившись. – Как чувствуешь себя? – Хорошо. Только не помню ничего. Мы с вами где? Глаза женщины расширились от удивления, а сама она так и замерла на месте с очередной тряпочкой в руках. Придерживаться именно такой политики вынудила логика. Амнезия – самый оптимальный вариант, когда просыпаешься неизвестно где. Тем более что ядовитый голосок помогать не спешил. – В монастыре Святой Катринетты. Совсем-совсем ничего не помнишь? – Совсем. Немного помолчав, видимо, переваривая услышанное, мадам выдавала совсем уж непонятную для меня фразу: – Оно и к лучшему, что не помнишь. Звать то тебя как, знаешь? – Нет, – призналась честно.