– Корабль. Он снова спустился с неба, и из него вышел высокий человек и заговорил со мной. Он шутил, смеялся, и мне было хорошо. Мистер К коснулся рукой колонны. Окутанные паром струйки теплой воды вытеснили холодок из комнаты. Лицо мистера К было бесстрастно. – А потом, – продолжала она, – этот мужчина, у которого такое странное имя – Натаниел Йорк, сказал, что я прекрасна, и… и поцеловал меня. – Ха! – крикнул муж и отвернулся, играя желваками. – Но это всего лишь сон. – Ей стало весело. – Ну и помалкивай про свои нелепые женские сны! – Ты ведешь себя как ребенок. Она откинулась на последние клочья химического тумана. Мгновение спустя тихо рассмеялась. – Я еще что-то вспомнила, – призналась она. – Ну что, говори, что?! – вскричал муж. – Илл, ты такой раздражительный! – Говори! – потребовал он. – У тебя не должно быть секретов от меня! На нее смотрело сверху его мрачное, суровое лицо. – Я никогда не видела тебя таким, – ответила Илла; ей было и страшно, и забавно. – Ничего такого не было, просто этот Натаниел Йорк сказал… словом, он сказал мне, что увезет меня на своем корабле, увезет на небеса, возьмет меня с собой на свою планету. Конечно, чепуха. – Вот именно, чепуха! – Он едва не сорвал голос. – Ты бы послушала себя со стороны: заигрывать с ним, разговаривать с ним, петь с ним, и так всю ночь напролет, о боги! Послушала бы себя! – Илл! – Когда он сядет? Где он опустится на своем проклятом корабле? – Илл, не повышай голос. – К черту мой голос! – Он в гневе наклонился над ней. – В этом твоем сне… – он стиснул ее запястье, – корабль сел в Зеленой долине, да? Отвечай! – Ну, в долине… – Сел сегодня, под вечер, да? – не унимался он. – Да, да, кажется, так. Но это же только сон! – Ладно. – Он сердито отбросил ее руку. – Хорошо, что ты не лжешь! Я слышал все, что ты говорила во сне, каждое слово. Ты сама назвала и долину, и время. Тяжело дыша, он побрел между колоннами, будто ослепленный молнией. Постепенно его дыхание успокоилось. Она не отрывала от него глаз – уж не сошел ли он с ума?.. Наконец встала и подошла к нему. – Илл, – прошептала она. – Ничего, ничего… – Ты болен. – Нет. – Он устало, через силу улыбнулся. – Ребячество, только и всего. Прости меня, дорогая. – Он грубовато погладил ее. – Заработался. Извини. Я, пожалуй, пойду прилягу… – Ты так вспылил. – Теперь все прошло. Прошло. – Он перевел дух. – Забудем об этом. Да, я вчера слышал анекдот про Уэла, хотел тебе рассказать. Ты приготовишь завтрак, я расскажу анекдот, а об этом больше не будем говорить, ладно? – Это был только сон. – Разумеется. – Он машинально поцеловал ее в щеку. – Только сон. В полдень солнце палило, и очертания гор струились в его лучах. – Ты не поедешь в город? – спросила Илла. – В город? – Его брови чуть поднялись. – Ты всегда уезжаешь в этот день. – Она поправила цветочную клетку на подставке. Цветы зашевелились и раскрыли голодные желтые рты. Он захлопнул книгу. – Нет. Слишком жарко. И поздно. – Вот как. – Она закончила свое дело и пошла к двери. – Я скоро вернусь. – Постой! Ты куда? Она была уже в дверях. – К Пао. Она пригласила меня! – Сегодня? – Я ее сто лет не видела. Это же недалеко. – В Зеленой долине, если не ошибаюсь? – Ну да, тут рукой подать, и я решила… Она очень торопилась. – Извини меня, – сказал он, догоняя ее с видом крайней озабоченности. – Я совершенно забыл: я же пригласил к нам сегодня доктора Нлле! – Доктора Нлле! – Она подалась к двери. Он поймал ее за локоть и решительно втащил в комнату. – Да. – А как же Пао… – Пао подождет, Илла. Мы должны принять Нлле. – Я на несколько минут… – Нет, Илла. – Нет? Он отрицательно качнул головой. – Нет. К тому же до них очень далеко идти. Через всю Зеленую долину, за большой канал, потом вниз… И сегодня очень, очень жарко, и доктору Нлле будет приятно увидеть тебя. Хорошо? Она не ответила. Ей хотелось вырваться и убежать. Хотелось кричать. Но она только сидела в кресле, словно пойманная в западню, и с окаменевшим лицом разглядывала свои пальцы, медленно шевеля ими. – Илла, – буркнул он, – ты останешься дома, ясно? – Да, – сказала она после долгого молчания. – Останусь. – Весь день? Ее голос звучал глухо. – Весь день. Шли часы, а доктор Нлле все не появлялся. Казалось, муж Иллы не очень-то удивлен этим. Уже под вечер он, пробормотав что-то, подошел к стенному шкафу и достал зловещее оружие – длинную желтоватую трубку с гармошкой мехов и спусковым крючком на конце. Он обернулся – на его лице была лишенная всякого выражения маска, вычеканенная из серебристого металла, маска, которую он всегда надевал, когда хотел скрыть свои чувства; маска, выпуклости и впадины которой в точности отвечали его худым щекам, подбородку, лбу. Поблескивая маской, он держал в руках свое грозное оружие и разглядывал его. Оно непрерывно жужжало – оружие, способное с визгом извергнуть полчища золотых пчел. Страшных золотых пчел, которые жалят, убивают своим ядом и падают замертво, будто семена на песок. – Куда ты собрался? – спросила она. – Что? – Он прислушивался к мехам, к зловещему жужжанию. – Раз доктор Нлле запаздывает, черта с два стану я его ждать. Пойду поохочусь. Скоро вернусь. А ты останешься здесь – и никуда отсюда, ясно? – Серебристая маска сверкнула. – Да. – И скажи доктору Нлле, что я приду. Только поохочусь. Треугольная дверь затворилась. Его шаги удалились вниз по откосу.