— Да, да, я помню, после таких прямых разговоров вы с Филиппом едва не расстались. — Тоже мне, пример нашла, вспомнила! Это когда было-то? — Не так уж и давно. Только, что изменилось за это время? — Филя повзрослел. — С гордостью произнесла Лариса, а Маша скептически скривилась. — Даже не хочу знать подробностей, о каком именно месте ты говоришь. — Я говорю о его состоятельности как мужчины, как мужа и отца. — Говорю же: без подробностей. Лар, одно дело Филя — самостоятельный, точно знающий чего хочет, а другое дело Тимоша. — Тимоша… — Потянула с улыбкой Лариса, а Маша обиженно закусила губу. — Так вот, у него большие амбиции, но нет результативности в действиях. Вот, знаешь, когда чувствуется, что у человека есть потенциал, а он им не может воспользоваться. — Знаю, знаю, это как моя дочура: вроде и может выпить ещё немного молочка, но уже вырубается. — Подмигнула Лариса, а Маша снова скривилась. — Ну… да, пусть так. Только я не о том. А к тому всё веду, что и Тимоша… — Маша выдержала похотливую улыбку подруги и тяжело вздохнула над куском пирога, — он вроде и понимает, что со мной нужно сделать, и карт-бланш я ему предоставила, а на последний шаг так и не решается. — Может, у него комплекс неполноценности? — С чего бы? — Ну, Серёга, Денис… Филипп, в конце концов. Твоё окружение наводит на определённые размышления. Да и Самсонов, не пальцем деланный. Тоже видный мужчина. — Это-то здесь при чём? Они же друзья. — И я о том: если уж друзья такие, то каким должен быть любимый мужчина, думает он, глядя на тебя со стороны. — Да прям! Правда… Нет, не может этого быть, да и вчера… — А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее. Лариса потёрла аккуратные ладони и в азарте облизнула нижнюю губу. Она всегда так делала, когда готовилась слушать очередную байку. Так случилось, что после замужества, как бы это сказать… Свою личную жизнь она закрыла для окружающих, и общение со многими подозрительными со взгляда мужа людьми, прекратила. Не спорила, хоть и не понимала этого собственнического инстинкта. И как каждая женщина, готова была тучи развести руками, только бы любимый остался доволен. Поэтому последние пару лет всё, что ей оставалось делать, так это слушать. Доверять-то Филя, конечно, доверял, но и контролировал с запредельным постоянством. Вот и получается, что личная жизнь подруги — это очередной шанс блеснуть умом, который вот-вот грозит завянуть. В общем, она слушала. — Да ничего особенного. Из-за одного хама на работе… — Кто такой, почему я не в курсе? — Неважно это. Алекс уже разобрался, всё отлично. — Целовались? — Что? С кем? Да. — Выдала Маша буквально за одну секунду, припоминая тот самый поцелуй на улице. — Вот, везучая ты, Маша, с тобой хотя бы по большой и светлой дружбе такие мужчины целуются, а меня Филя… — Да, я знаю, только помнишь ли ты о том, что каждого, кто посягнёт на честь и достоинство самого… — Постигнет неминуемая кара. Знаю. Не отвлекайся. — Да! — Выдала Маша эмоционально и на секунду задумалась, припоминая суть разговора. — Я как-то совсем расстроилась и попросила Алекса меня выгулять. Он выгулял, только домой принёс уже невменяемую и вручил Тимоше прямо в руки. И прекрати облизываться, когда я называю его Тимошей! — Но это так интимно, так эротично… Ты, кстати, отвлеклась. Что вчера произошло? — А что? Я пожаловалась этому предателю… — Алексею? — Маша нервно посмотрела на подругу, не любила, чтобы её перебивали, но сейчас даже объяснять этого не хотелось, продолжила. — Да. Пожаловалась я ему, что никто меня не любит. А он и говорит: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Я почему-то подумала, что он Тимоху хочет напоить и развести на правду. А этот гад взял, и напоил меня. — И как? Правда получилась? — Ещё какая. — Маша вздохнула. — Естественно, я на Тимку повесилась и, естественно, он мне ответил. Куда тут денешься — это же я. — Не выдумывай. Ты вполне мирная. — Так вот он ответил, а я увлеклась. Знаешь, у него ладони такие тёплые и почему-то я уверенней себя чувствовала… — Только не говори, что… — Да, Лар, я его отшила. Но не потому, что не хотела. Хотела и даже очень. Только всё это показалось таким неправильным. Лариса схватилась ладонью за лицо, изображая безмолвный крик «О, Боже!». — И перестань кривляться, я тебе, между прочим, всю душу наизнанку. — Маш, это несерьёзно. Конечно, глядя на то, как ты пыталась добиться взаимности от своего Самсонова, я понимала, что у тебя какие-то комплексы, но чтобы настолько. — Да при чём здесь Самсонов?! Я тебе объясняю, что он из жалости согласился переспать со мной, а ты… — Маша встрепенулась, вскочила, шумно задышала, и только когда услышала, как в комнате пискнул ребёнок, опомнилась и пробормотала тихое «Извини…». — Не вздумай уходить. — Пригрозила Лариса, смешно нахмурив тонкие брови. Маша ещё подумала: как с таким абсолютно несерьёзным лицом можно было воспитать такого самостоятельного сына? Да и Филю усмирила… Спустя несколько минут, Лариса вышла из спальни и удовлетворённо кивнула, показывая, что дочь спит. — Мы остановились на жалости. — Напомнила, не позволяя Маше начать первой. Знала, что та будет мозги пудрить. — Так вот, неужели ты не понимаешь, что мужчины в принципе не способны испытывать к тем, кто им безразличен, жалость или какое-то подобное чувство? Ты Филю вспомни: как он метался между своей свободой и зависимостью от меня. Только на двух стульях не усидишь, особенно если рядом такие прекрасные и единственные в роде своём женщины. Такие, как мы с тобой. — Кивнула на всякий случай, потому как Машу что-то развезло. Наверняка пока она укладывала дочку, та снова вытянула из загашника любимый ликёр. — И вот, помнишь ведь, что даже когда поставила вопрос ребром и ушла от него, он не вернулся. По крайней мере, без твоего волшебного пинка. Так бы и бесился в своей конуре, срываясь на окружающих. И не нужно лишний раз упоминать, что он не жалел меня и всё такое. То есть, не хотел даже любимую женщину поддержать! И что в итоге? Всё равно ведь со мной. А ты говоришь… Да наверняка Тимоша тоже хочет тебя, только, как и тебе, ему что-то мешает. Смущает что-то. — Не знаю. Конечно, всё, что ты говоришь, понятно и ты, безусловно, права. И… да, наверно, про секс из жалости я загнула, к тому же… — О том, что у Тимофея, предположительно!!! есть сексуальный партнёр и о его ориентации, Маша всё же умолчала, хотя и не успела скрыть от Ларисы своего посветлевшего от догадки взгляда. Но и та допытываться не спешила. Что-что, а берега видела всегда и знала, где надавить, а где придержать. — И наверняка я полная дура, потому как сбежала с самого утра, не поговорив с ним. А ведь поговорить он хотел… — В любви признаться! — Едва ли не подпрыгнула на месте Лариса. — Или, наоборот, поставить меня на место. — Ага, особенно после того как продемонстрировал, какие у него горячие ладони. Как, кстати, что ещё у него горячее? — Дура! — Сама такая! Кухонное полотенце повисло на рыжих волосах, а вьющиеся тёмные пополнились вкраплениями хлебных крошек. — Всё у него горячее. И вполне себе приличное. — Ты увидела или почувствовала? — Почувствовала, конечно! — Возмутилась Маша, как благородная девица, но тут же задорно рассмеялась. — И, вообще, я не о том поговорить хотела. И даже не поговорить, а спросить. — Закусила губу, не зная, как сформулировать, а Лариса развела руками, взглядом и жестами этих самых рук напоминая, что мысли читать не умеет и Маша сдалась. — Как ты поняла, что Филя тот самый, единственный? — Выдала, наконец, и вцепилась в Ларису взглядом. Та даже смутилась от такого резкого поворота событий. — В каком смысле единственный? Нет, он, конечно, хороший и всё такое… — Не увиливай. Ты, та женщина, которая не признавала отношений, что длятся больше месяца и, в крайнем случае, соглашалась на периодический секс без обязательств, с какой-то радости решила расстаться со свободой и собственным мнением. И не говори, что всё не так, это же Филипп Гошанов, у него только одно верное мнение и оно отнюдь не женское. Так что я прекрасно знаю, что он именно тот и именно единственный! Давай колись. — Если честно, ты меня в тупик поставила. Я никогда не думала о нём с такой стороны. Он не такой как все, что ещё? Взгляд умный… — Лариса действительно была растеряна, поэтому взглядом просила помощи даже у кухонной утвари, но, что вполне естественно, та ей не ответила. — Не знаю, просто я увидела его и всё перевернулось. Не так, чтобы я прям упала без чувств, но что-то неприятно царапнуло по душе. Вот… как-то так. — Офигенно информативно. Нет, у меня, однозначно, этого нет. — Тут Маша и сама задумалась. — С Самсоновым всё было вроде как естественно, само собой разумеющееся. Он предложил вместе работать — я согласилась. Мы часто находились вместе — привыкли друг к другу. Потому, когда дошло до интима, это уже мало кого удивляло. А с Тимофеем как-то иначе. Я не воспринимаю его как просто квартиросъёмщика. Это что-то большее. Мне важно видеть его с утра, знать, что он ночевал дома. И именно дома!.. никак иначе. Я не могу адекватно воспринимать его замечания, а временами он меня просто бесит. И ещё я очень-очень хочу ему понравиться. Не разочаровать, а даже наоборот, продемонстрировать способности во всей красе. — Это любовь. — Да ну тебя! — А почему нет? Мы меняемся не просто так, а когда это для кого-то нужно. Любимый человек — это как самый сильный стимул для движения вперёд. Почему ты пытаешься это отрицать? — Да я и не отрицаю, я просто не понимаю этого. Ты, Лариса, как ни крути, а с матерью выросла. Я, в принципе, тоже, но у меня всё иначе было. — Я бы сказала, прямая противоположность. — Поддакнула подруга, и Маша нервно сглотнула набежавшую слюну. — И у меня нет того трепета, женского тепла, не знаю… Я всю юность, молодость, да и, вообще, всю сознательную жизнь провела среди парней, которые ругаются матом, пьют горячительные напитки и относятся к жизни куда проще, чем девушки, согласись. Лариса согласно кивнула и Маша облегчённо выдохнула. — И я именно у них училась, как нужно относиться к обстоятельствам, к партнёрам в постели и жизни, и у меня иное, отличное от всех женщин, восприятие мира! Ты говоришь «что-то царапнуло на душе», а я говорю, что чувствую себя некомфортно, но при этом не готова признать, что люблю или что-то подобное, и поэтому мне… — Сложно. — Да, это именно то слово. Сложно. И вся эта суета просто непонятна. Меня словно не научили любить. Я как Серёга, или Филя до встречи с тобой. Мне с Самсоновым было привычно и комфортно, поэтому я не хотела ничего менять. А разбежались и ладно. Лар, я даже не переживала! Я облегчение почувствовала!