– Мы искали кое-кого особенного, – поправила Сесстри. – А в результате нашли тебя. Купер даже не знал, следует ли ее слова принимать за оскорбление, но одно было очевидно: для Сесстри полная непригодность была прямо-таки начертана на его лице. – А что ты вкладываешь в понятие «шаман»? – спросил он. – Шаман – уроженец одного из центральных миров, владеющих тотемической протокультурой, обладающий способностями, в число каковых, помимо всего прочего, входит дар восходить – или же нисходить – к жизням за пределами жизни. Проводник, защитник, провидец. С некоторых точек зрения его методы могут показаться примитивными или даже шарлатанскими, но при определенных обстоятельствах они весьма эффективны. Он способен блуждать в пространстве между мирами и беседовать с духами. – Сесстри прищелкнула языком, разглядывая собеседника. – Вот только ты не похож на представителя протокультуры. Купер осклабился. – А по мне, так дикарь как он есть, – мягко уточнил Эшер. Сесстри покачала головой, и по ее волосам пробежала волна – словно ветерок заиграл подсвеченной первыми солнечными лучами занавеской. – Взгляни на его одежду. Это джинсы, Эшер, не юбка из листьев. – Она наклонилась к Куперу, внимательно разглядывая строчку на его брюках и ведя вдоль нее накрашенным ногтем. – Сама я пробудилась завернутой в банное полотенце. Такова уж суть этого процесса. Еще в прошлый раз я обратила внимание на то, что шов определенно механической природы, а покрой и этикетки свидетельствуют о вовлеченности крупной коммерческой организации. Может быть, даже гигантской. Индустрия. – Она наклонилась еще ближе, и ее глаза оттенка выцветшей древесины заблестели. Они светились интеллектом, не знавшим сомнений и жалости. – Значат ли для тебя хоть что-нибудь слова «Старсунг Андервайн»? Купер только покачал головой. – А что насчет Барабанщика Пятисолода? И вновь мимо. Сесстри надула губки. Купер сообразил, что она перебирает какие-то названия торговых марок, хотя никогда о таких не слыхал. – «Мерседес-Бенц»? – с надеждой спросила женщина. Конечно же. Она пыталась понять, откуда он. Сесстри могла и это? Купер с энтузиазмом затряс головой; он скорее радовался тому, что его гипотеза подтвердилась, нежели стремился помочь хозяйке дома. Все-таки сбитый с толку мозг начинал постепенно приходить в порядок. Сесстри щелкнула пальцами и резко повернулась к Эшеру. – Он не шаман! – провозгласила она. – Как я и говорила. Мне известен его мир. – Неужели? – скривив лицо, спросил серый человек. – Тебе – тоже, просто ты сам не сообразил, что он тебе знаком. Это довольно крупный игрок. Настоящие шаманы не рождаются в постиндустриальных мирах, где умерла магия. Шамань осевых миров – тени, а их последователи практикуются лишь в искусстве самообмана. – Тогда кто же я такой? – встрял Купер. На него посмотрели так, словно бы присутствующие забыли, что он вообще умеет говорить. – Похоже, что ошибка природы, – пробормотал Эшер, утыкаясь носом в бокал. – У меня нет ни малейшей догадки ни о том, кто ты такой, странник, ни о том, зачем ты здесь, – отрезала Сесстри. – И одно только это должно бы тебя напугать. Купер тоже посмотрел на свой бокал – теперь все трое избегали встречаться взглядом – и раскрутил зеленую, как трава, выпивку, наслаждаясь таким знакомым постукиванием кубиков льда. А прикончив свою порцию, осознал, что совсем не испуган. Никсон и Сесстри лишь один раз переглянулись и, по безмолвному согласию, больше не обращали друг на друга ни малейшего внимания. Неребенок ретировался за дверь и теперь подслушивал, что происходит внутри, делая вид, будто задремал на ступеньках. Купер понимал, что Сесстри права. Он и в самом деле должен был быть напуган и даже сам желал испытать положенное случаю чувство, чтобы иметь право свернуться в клубочек и ждать, пока его начнут утешать. Но он заставил себя отойти от края этой бездонной пропасти и начинавшегося за ним падения. На данный момент он знал только то, что угодил в переплет за гранью понимания. Его похитили из собственной постели, пока он спал, и приволокли сюда, оставив в обществе невероятных незнакомцев, населявших этот невозможный город. Прежде он жил в полной убежденности, что никогда не станет участником игры, с правилами которой не ознакомился заранее. Да, он должен был бояться, должен был превратиться в трясущийся комок слез и соплей. Но нет, ни за что. Называйте как хотите – стечением обстоятельств, волшебством или внутренним стержнем, – но Купер испытывал лишь досаду. И настороженность. – Что ж, похоже, мне остается только смириться, – произнес он, глядя прямо в глаза Сесстри. Она не отводила взгляда, не отводил и он. – Считайте это пораженчеством или даже поведением будущего самоубийцы, ну и что теперь? Кстати, прямо сейчас, Сесстри, я полагаю весьма лестным тот факт, что мне удалось выбить тебя из колеи. После этого Сесстри довольно долго с ним не заговаривала. Сон манил Купера, подобно пению сирен. Сесстри и Эшер кружили по комнате уже битый час, обмениваясь колкостями и делая вид, будто не замечают своего гостя, который, впрочем, был только рад. Он потихоньку цедил эти «нафталиновые шарики», напиваясь второй раз за день и наблюдая за звездами. И все же напряженность спала. Так или иначе, но все трое теперь были связаны друг с другом, сколь бы одиноки и сбиты с толку они ни были. Купер даже подумал, что они сейчас… если можно так выразиться, стали почти что друзьями. Впервые за этот день он был свидетелем хоть чего-то нормального. Ладно, положим, друзья – слишком сильно сказано, но союзниками. Сообщниками. Их всех поимели. Снаружи, на каменной лестнице, привалившись головой к двери, дремал Никсон. Поимели… Похоже, именно это и был самый ходовой товар в Неоглашенграде. Вдруг Купер вновь почувствовал на себе соколиный взгляд Сесстри. Она тоже изрядно налегала на выпивку, хотя на ее поведении это никак не сказывалось. Женщина определенно приняла какое-то решение. Двигаясь осторожными мелкими шажками, она подошла и присела рядом. Сесстри была стремительной, словно хищный зверь. – У этого города нет имени, – призналась она, прижимаясь к Куперу. – Сейчас ты уже должен знать, что это одно из очень немногих мест во всех мирах, где возможна Истинная Смерть. Может, даже первое из них. А теперь, вероятно, и последнее. Изо всех уголков мультиверсума к нам прибывают те, кто ищет Смерть. Когда-то здесь было очень красиво, но только так давно, что никто из живущих этого не помнит. Теперь все лежит в руинах. – Так как же я попал сюда? – Купер задумчиво дотронулся до своего живота под футболкой. Сесстри с Эшером обменялись виноватыми взглядами. – Мы не знаем, – вновь развел руками Эшер. – Тут действовали силы, на которые мы не способны повлиять. К примеру, существа, называющие себя богами, но доказательств тому у нас нет. Сесстри распрямилась, и лицо ее озарилось решимостью. Затем она выпалила на одном дыхании: – Ты пришел из мест, называемых Замла, так? – Земля. – Купер был готов услышать смешок Эшера, но тот сдержался. – В таком разе нам известен вектор твоего движения и то, откуда ты родом. Осталось только узнать, как ты сюда попал. – Какие пустяки! – прыснул Эшер. – Кстати, до сих пор не могу поверить, что они назвали свою планету в честь грязи. Все-таки не сдержался. Сесстри жестом приказала ему умолкнуть. – Они полагали, что, кроме их грязи, другой и не существует. Когда-то и я такой была. Не так уж это и удивительно, Эшер. Не все мы начинаем свой путь в Несравненном городе. Большинство миров, к слову сказать, носят довольно примитивные имена. Куперу показалось, что Сесстри пытается как-то загладить вину за свое недавнее пренебрежение; мертвая или нет, эта женщина была жестче гвоздей, а ее ум – даже острее. Она налила всем еще абсента, и в бокалах вновь засверкала влага цвета свежескошенной травы. Купер расправился со своей порцией одним залпом, и Сесстри одобрительно кивнула. Эшер оперся о подоконник, словно балерина о станок, – серая груда расслабленных сейчас мышц на фоне огненного зарева на горизонте. Вновь Купер увидел башни; небоскребы из стали и стекла возвышались в окружении еще более фантастических строений из резного мрамора и пористого известняка. Некоторые из построек были объяты пожаром, и их вершины пылали, словно свечки, но разрушаться конструкции не спешили. Почему-то вид горящих башен напомнил Куперу о доме и заставил затосковать по его городу. Он смотрел вдаль в оцепенелом молчании. Как бы он ни храбрился, но все это было слишком, слишком тяжело принять. Как и прежде, разглядывая башни, он услышал плач. Крики и рыдания. – Ты упоминала про ложных богов, – тихо произнес он. – Что конкретно под этим подразумевается? Сесстри сцепила руки и опустила их на колени. – Очень важно, чтобы ты сейчас прислушался и постарался понять то, что я скажу: поклоняясь богам, ты действуешь на собственный страх и риск. На свете и в самом деле существуют создания, чья природа лежит за гранью твоего понимания. Это Первые люди, пришедшие до нас; в своем могуществе они бывают и добрыми, и злыми, и капризными. Многие приписывают им божественную сущность. Но только то, что кто-то старше, мудрее или даже обладает силами, которых нет у тебя, еще не дает ему права присваивать себе этот статус. Они являют собой загадку, которую подавляющее большинство людей, судя по всему, просто не способны разгадать. Создания эти являются нам под видом могущественных духов, существ и стихий, облаченные в одеяния вечности, но если на свете и есть кто-то вездесущий и всеведущий – подлинный божественный свет, – то я с таким не встречалась. – Она помедлила, постучав пальцем по своим сливовым губам. – А уж можешь поверить, я искала. – ИскалаИИскалаИИскала. Эшер привалился спиной к оконной раме, касаясь, будто в поцелуе, покрывшегося инеем краешка бокала. – Если уж кто и мог бы найти доказательство существованию богов, – проворчал он, – так это мисс Манфрикс. – Великан равнодушно взглянул в окно, проследив за взглядом Купера. – Она очень… дотошная. – Ты все еще злишься, что я солгала тебе. – Интонации Сесстри были куда более мягкими, чем ожидал услышать от нее Купер. Эшер грубовато фыркнул: – Ни капельки, любовь моя. Я злюсь лишь потому, что ты не ляжешь со мной в одну постель. – Как пошло! – отсутствующим тоном произнесла Сесстри, хотя Купер прямо-таки почувствовал, как вокруг их беседы затягивается тугая петля ссоры. – А мне-то казалось, ты получил хорошее воспитание. – Воспитание! – возмутился Эшер, не отводя взгляда от окна. – Что такое воспитание? Колокола, женщина, да это словечко – всего лишь забавный способ сказать, что мужик достаточно натренирован, чтобы успеть вытереть свой конец и натянуть штаны до того, как его жена войдет в комнату и увидит в ней дочку портного, которая с раскрытым ротиком стоит на коленях, растрепанная и такая сексуальная в этом своем узком корсете посреди украшенной скандального вида нижним бельем спальни, такая пухленькая, страстная и, кхм, жгучая… – Он вздохнул, успокаиваясь. – Вот что такое ваше воспитание. – Ты пьян, – сказала Сесстри. – Ступай в постель. – ТвоюПостельМоюПостель. Он пропустил ее слова мимо ушей и заговорщически подмигнул Куперу: – Есть ровно две вещи, которые любой мужчина понимает о Сесстри Манфрикс, как только ее видит. Во-первых, нет и не будет в его жизни женщины более прекрасной. Во-вторых, у него нет ни единого шанса настругать с ней детей. Эшер пьяно гоготнул, вновь опустив нос в стакан, а затем пожал плечами и рыгнул. Сесстри, похоже, совершенно не обиделась. Более того, она даже кивнула. Это был едва заметный кивок, словно она соглашалась с ним, но собственная красота не только не была ей интересна, но даже тяготила. – А почему вы разыскиваете этого шамана? – спросил Купер в пустоту, пытаясь сменить тему. Эшер распрямился, внезапно полностью протрезвев. – Пока все это не началось, – произнес он, устремив на Купера взгляд цикламеновых глаз, – я научился никогда не запоминать своих снов. Теперь же мне просто некуда от них деваться, и в них всегда ко мне являются не находящие покоя Умирающие. Умирающие приходят в Неоглашенград, чтобы обрести забвение Истинной Смерти, освободиться из пляски жизней, надеюсь, пока понятно? – (Купер кивнул.) – Это освобождение в последнее время стало довольно трудно заполучить. Поток паломников притом не иссякает, и на улицах теперь полным-полно тех, кто прожил сверх отмеренного им срока. И это… это куда хуже, чем просто проблема перенаселения. Без Истинной Смерти колеса мультиверсума начинают замедлять свой ход, как шестеренки без масла. Существует… некое заболевание, я полагаю, которое продолжает распространяться и оказывать свое влияние на всех. Я пытался найти кого-нибудь, кого угодно, кто мог бы нам помочь, но у меня ничего не вышло, и вот мы сидим здесь. – Сварнинг, – кивнул Купер. – Тот парень, что напал на нас в Неподобии, упоминал о нем. А еще о нем говорила та старая рассеянная с апплсторища. – Развеянная. Апостабище. – Сесстри произнесла это спокойно, но с нажимом. – Да. Ладно… ладно. Похоже, всем присутствующим известно про сварнинг, вот только никто и понятия не имеет, что с этим делать и когда болезнь захлестнет мир, подобно чуме. – Она отвела взгляд. – Как бы то ни было, в последние годы князя почитай что и нет. Кому-то надо присматривать за этим городом. По всей видимости, непонимание достаточно явственно отразилось на лице Купера, поскольку Сесстри поспешила пояснить: