Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 9 из 14 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Так… так было нужно. – Тебе нужно было их убивать? Но каким образом… – Рис осекся, пораженный, как громом, ужасной мыслью. – Это дело рук Жанно? Он нашел тебя, да? И говорил с тобой? Это он велел тебе совершать убийства? – Не знаю я никакого Жанно. – Это маг. Такой же, как я, но постарше. И волос поменьше. Я знаю, что он часто спускался сюда… – Он ест персики? Один человек, похожий на того, что ты описал, бывает в архивах. Иногда я вижу его в усыпальнице, но только когда он говорит с другими. – С другими? Кто эти другие? Коул пожал плечами: – Они сидят в темноте и толкуют о разных скучных вещах. Этот маг всегда бросает на пол косточки от персиков. Так я и узнаю, что он там бывает. Рис задумался над его словами. Тайные сборища в усыпальнице? Если в них участвовал Жанно, то подозрения Лорда-Искателя насчет заговора в башне могли оказаться недалекими от истины. От этой мысли ему стало не по себе. – Почему ты мне раньше не рассказывал об этих встречах? – Понятия не имел, что тебе это неизвестно. И что тебе надо об этом знать. – Эти люди могли тебя увидеть? Может, они наложили на тебя какое-то заклятие и принудили убивать? Кто знает – вдруг именно они сделали тебя убийцей. Коул задумался. С минуту он молчал, хмурясь и рисуя в пыли какие-то черточки. – Они меня не видели, – наконец вымолвил он. – Никто не может меня увидеть, кроме тебя. И еще тех, кого я… – Убил. Коул кивнул. – Ты поэтому и убивал, да? Опасался, что они выдадут тебя храмовникам? – Нет. Те люди меня не видели, пока я сам к ним не приходил. Но я знал, что они меня увидят. Коул прикусил губу. Рис и прежде видел у него на лице такое выражение. Оно возникало всякий раз, когда юноша пытался облечь какую-то сложную мысль в слова. – Ты бывал когда-нибудь глубоко под водой? – спросил Коул. – Да, конечно. – В одном нижнем зале есть небольшая заводь. Иногда я прихожу туда. – Юноша запнулся, погруженный в мысли. – Знаешь, под водой можно плавать. Если закрыть глаза, кажется, будто плывешь в пустоте. Вокруг черно и ничего не слыхать, кроме самого себя. Весь мир как будто бы далеко-далеко. – Не понимаю. Коул раздосадованно вздохнул: – Мне иногда кажется, что я очутился глубоко под водой и больше уже никогда не выплыву. Просто опускаюсь все глубже и никак не достигну дна. Темнота вот-вот поглотит меня целиком. – Коул смятенно уставился в пол. – Я как будто просачиваюсь в трещинки между настоящим миром и призрачным, и если не смогу остановиться, то меня просто не станет. И спастись от этого можно только… Рис попятился. Всего на шаг, но Коул все равно заметил это движение. Лицо его исказила такая боль, что у Риса мучительно сжалось сердце. Он разрывался между тревогой и страхом. Коул – славный мальчик. Он всегда был по душе Рису, но слишком уж нелегко увязать безобидного юношу с убийцей, вонзившим нож в сердце шестерым беспомощным магам. – Спастись от этого можно, только если ты кого-нибудь убьешь? – тихо, сдавленным голосом докончил Рис. – Я знаю, что они меня увидят, – прошептал Коул. – Непонятно откуда. Но знаю. И тогда я иду к ним. В тот миг, когда они умирают, они смотрят на меня. Знают, что это я их убил, и тогда я становлюсь для них самым главным в мире. – Лицо его вновь исказилось болью. – Никогда и ни для кого я не был самым главным, – прибавил он, и его хриплый голос сорвался. – И то, что ты становишься самым главным… помогает тебе остаться настоящим? Коул поглядел на него широко открытыми, непонимающими глазами: – А с тобой разве не так? Рис не знал, что на это ответить. В глубине души он сейчас задавал себе совсем другой, куда более важный вопрос: убьет ли Коул и его? В конце концов, Рис ведь тоже его видит, как видели все жертвы. Если Коул проникнется убеждением, что смерть Риса каким-то образом поможет ему сделаться настоящим, то неужели же он не решится на убийство? Как бы ни стремился Рис помочь юноше, теперь было очевидно, что Коул просто безумен. И помочь ему невозможно. – Вот что, Коул, – твердо проговорил Рис. – Выслушай меня. Ты не исчезнешь. И убийство невинных людей ничего не изменит. – Откуда тебе знать? Ты сам говорил когда-то, что понятия не имеешь, в чем моя беда. Рис шагнул к юноше, крепко схватил его за плечи и рывком поднял на ноги. Глаза Коула округлились от изумления, однако он не попытался вырваться.
– Ты не представляешь, чем грозят эти убийства! И не только тебе – всем нам! Храмовники думают, что убийца – маг крови. Ты обязан пойти со мной! – Нет! – Юноша рванулся было, но Рис не ослабил хватки. – Мы сделаем все, чтобы тебя увидели! Объясним, что это невидимость, откуда бы она ни взялась, довела тебя до сумасшествия, что на самом деле ты ни в чем не виноват… не знаю, да хоть что-нибудь объясним! Только так и можно будет тебе помочь! – Никто мне не поможет! – Коул все-таки вырвался из рук Риса и отскочил к дальней стене. – Не поможет! Во взгляде его читались безграничный ужас и полное крушение надежд. Рис колебался. Коул, безусловно, прав. Даже если устроить так, чтобы храмовники увидели его и тут же не забыли, помощи от них не дождешься. Скорее всего, они решат, что Коул подпал под власть демона. Что касается магов, в Коуле они увидят лишь убийцу шестерых своих собратьев… и Рис вовсе не был уверен, что сумеет их разубедить. Коул болен. Чтобы избавиться от некой напасти, он убивал других людей. Разве это не преступление? Он вскинул руки, чтобы не дать Коулу сбежать. – Больше так продолжаться не может, – твердо изрек он. – Так или иначе, но убийства должны прекратиться. – Не надо! – всхлипнул Коул. Он так страдал, что не сочувствовать ему было невозможно. – Правда, я не хотел тебя сердить! И не хочу, чтобы ты перестал со мной разговаривать! – Тогда пойдем со мной. – Не могу! С этими словами Коул опрометью метнулся к двери. Рис бросился было за ним, но, поскольку в одной руке сжимал посох, сумел лишь другой ухватить Коула за край кожаной куртки. Этого оказалось мало, и он едва не потерял равновесие, когда Коул сломя голову выскочил в темноту коридора. – Проклятье! Рис не хотел ничего подобного. Он выбежал из комнаты вслед за Коулом и остановился на пороге. Свечение посоха озарило коридор, уходивший прямо вперед, и винтовую лестницу справа. Насколько помнил Рис, по коридору можно было добраться до темниц, а лестница уводила вниз, в недра Ямы. Там, на глубине, располагался запутанный лабиринт старинных переходов и залов, в том числе храмовнических усыпальниц. Рис не видел, куда именно побежал Коул, а топот его ног доносился, казалось, отовсюду. Тогда он помчался вниз по лестнице. В темницах наверняка ходят дозоры храмовников, и хотя Коула они разглядеть не в силах, беглец вряд ли направился бы туда. Рис перемахивал через две, а то и три ступеньки; с каждым поворотом лестницы он налетал на каменные стены. В глубине души Рис боялся, что снова покатится кубарем и тогда дело кончится куда хуже, но сейчас предпочитал пренебречь опасностью. Наконец Рис достиг подножия лестницы и мгновение спустя заметил вдали Коула, бежавшего прочь со всех ног. – Стой! Рис пропустил через посох поток маны, и в темноту коридора сорвался ослепительно-белый шар. Он ударился о стену, едва не задев Коула, и ветхая кладка с оглушительным треском лопнула. Во все стороны брызнули осколки камней. Коул громко вскрикнул от страха. Рис зажал рот ладонью, закашлялся в облаке каменной пыли, но упрямо помчался дальше. И наконец увидел Коула – тот сидел, сжавшись, возле груды камней, а с потолка над ним все еще сыпалось крошево осколков. Коул был весь в пыли, но, судя по всему, невредим. И это хорошо. Рис не хотел его смерти. – Не вынуждай меня так поступать! – крикнул он на бегу, с трудом переводя дыхание. – Коул, ты должен пойти со мной! У тебя нет выбора! И резко остановился. Коул вовсе не сжался в комочек от страха. Нет, он низко пригнулся, и глаза его опасно сверкали. В руке он сжимал кинжал с зазубренным лезвием – оружие убийцы… И видно было, что юноша сумеет пустить его в ход. – Я не хочу тебя убивать, – вполголоса, с неприкрытой угрозой предостерег Коул. Взгляды их скрестились. Гнев охватил Риса при мысли о том, что все это время он искренне сопереживал юнцу, который на поверку оказался волком в овечьей шкуре. Правда, Коул никогда и не утверждал, будто чист и невинен как младенец… но Рис все равно чувствовал себя жес-токо обманутым. – Отчего бы и нет? – процедил он. – Я ведь тебя вижу. Убьешь меня – станешь настоящим. Судя по тому, как дернулся Коул при этих обвиняющих словах, Рис мог с тем же успехом наотмашь ударить его по лицу. Впрочем, он не жалел о сказанном. Хватит нянчиться с этим паршивцем. – Это твой последний шанс, – прибавил он, и шар в навершии посоха заискрился. Глаза Коула сузились, и на долю секунды Рису по-чудилось, что юноша сейчас бросится на него. Внезапно Коул вскочил и метнулся прочь. Застигнутый врасплох, Рис ударил молнией из посоха, но Коул проворно отпрыгнул в сторону, и удар не достиг цели. Брызнуло каменное крошево, породив еще более густое облако пыли, и Рис отшатнулся, зашедшись отчаянным кашлем. Когда он пришел в себя и протер глаза, Коул исчез. Из огромных трещин в потолке сеялись осколки камня. Зря он так неосторожно – не хватало еще устроить здесь обвал. Впрочем, Рис не намерен был отступать. Как ни претила ему сама мысль о том, чтобы силой тащить кого-то к храмовникам, на сей раз придется поступить именно так. Единственный способ доказать, что убийства совершались не магами, – сдать храмовникам Коула и молиться Создателю, чтобы необычные свойства юноши не заставили их через пять минут забыть об этом. Собравшись с духом, Рис нырнул в облако каменной пыли и бросился в погоню. Посох он держал перед собой, на бегу собирая в него энергию. В следующий раз он не промахнется. Евангелина валилась с ног от усталости. Если б она осталась спать в своих покоях, как и задумывала ранее, то не обнаружила бы, что чародей Рис пропал. Незнание этого освободило бы ее от необходимости действовать, а к утру, вполне вероятно, чародей мог вернуться к себе – и концы в воду. Евангелина прекрасно знала, что маги тайком шныряют по всей башне. Словно крысы, ухитрялись они выискать заветный темный уголок или потайной ход, где можно было без помех насладиться уединением. В обычных обстоятельствах Евангелине и в голову бы не пришло беспокоиться из-за такого пустяка. Сейчас, однако, обстоятельства изменились, и храмовница это прекрасно понимала. Еще раз проверить пост, выставленный в общем зале, а уж потом спать – так она велела себе. Часовой сперва мямлил и отнекивался, уверяя, что не покидал пост. Это, естественно, означало, что на деле все было иначе. Нарочито небрежным тоном он доложил, что заметил на лестнице свет, будто кто-то нес в руке лампу, – по крайней мере, так ему показалось. Вот тогда-то Евангелина в точности поняла, что произошло. Казалось бы, храмовники, из года в год стерегшие магов, должны были свыкнуться с тем, что их подопечные пускали в ход не только молнии, но и прочие чары. Видимо, служба в ордене никак не способствовала развитию воображения. Если учесть, что чародей Рис обладал даром общения с духами, не так уж трудно догадаться, что именно отвлекло внимание часового. И вот теперь Евангелина вслед за Первым Чародеем Эдмондом поднималась по длинной лестнице в комнату, где хранились филактерии. Эдмонд освещал дорогу сиянием посоха, однако тьма все так же упорно со всех сторон подступала к идущим. Старый маг почти на каждом шагу спотыкался и останавливался, чтобы протереть покрасневшие от изнеможения глаза. Евангелина всей душой сочувствовала ему, но другого пути у них не было. Миновало не так уж много времени, когда лестница вывела их в небольшой зал, за которым располагалось хранилище филактерий. Голые каменные стены подпирали массивный свод. Дверь хранилища – искусный механизм гномьей работы – представляла собой ряд перекрывающих друг друга кругов, отлитых из бронзы, стали и прочих сплавов, которым Евангелина даже не знала названия, – достаточно прочных, чтобы выдержать самый мощный и слаженный удар магии. Вся башня могла бы обрушиться до основания, но на этой двери не осталось бы даже царапины. Само собой, то, что хранилось за дверью, в этом случае тоже превратилось бы в прах, и потому Евангелина не могла понять, почему хранилище не разместили в подземных ярусах башни. По всей вероятности, орден предпочитал держать филактерии наверху, чтобы магам труднее было до них добраться, – так жестокосердая нянька трясет блестящей погремушкой высоко над головой отчаянно вопящего младенца.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!