– Я как раз собирался пойти пообедать… – Прочти. – Но согласно правилам Гильдии у меня есть право… – Прочти – и посмотрим, что станет с твоим аппетитом. Господин Стригс неуклюже уселся и взглянул на первую страницу. Отложил ее в сторону. Через некоторое время он открыл ящик письменного стола и вытащил линейку, на которую долго и задумчиво смотрел. – Ты прочел о Банановом Изумлении? – осведомился Козлингер. – Да! – Подожди, ты еще не знаешь, что такое Биг Смак. – Вообще-то, моя бабушка отлично готовила, так что пальчики оближешь… – Это не то, что ты думаешь. – В тоне Козлингера звучала абсолютная уверенность. Стригс принялся листать дальше. – С ума сойти! Неужели это действительно можно приготовить? – Какая разница? Немедленно отправляйся в Гильдию и найми всех гравировщиков, которые сейчас не заняты. Чем старше возрастом, тем лучше. – Но еще не отлиты предсказания на грюнь, июнь, август и сплюнь для следующего «Ещегодника»… – Забудь. Всегда можно использовать старые гранки. – А если читатели заметят? – С чего бы вдруг? До сих пор не замечали, – возразил господин Козлингер. – Ты же знаешь, как все делается, не мне тебя учить. В Клатче пройдут Поразительные Аджиковые Дожди и случится Загадочная Гибель Серифа, Осиная Чума грозит Очудноземью. Ну и так далее. Нет, вот это поважнее будет. Он опять невидящим взором уставился в окно. – Куда важнее… И господин Козлингер предался любимой мечте всех издателей. В этой мечте фигурировали штаны, карманы которых были доверху набиты золотом, и двое слуг, нанятых специально, чтобы поддерживать штаны. Гигантский, с колоннами, усаженный горгульями фронтон анк-морпоркской Оперы величественно возвышался над Агнессой Нитт. Агнесса остановилась. По крайней мере, бо?льшая ее часть. Агнессы было много. Более удаленным от эпицентра регионам, чтобы остановиться, требовалось некоторое время. Ну вот. Наконец-то. Теперь она может войти, а может уйти прочь. Это и называется «сделать выбор, который, быть может, изменит всю вашу жизнь». С проблемой выбора Агнесса сталкивалась впервые – раньше всегда выбирали за нее. На размышления у Агнессы ушло довольно много времени – сидящий неподалеку голубь даже всерьез задумался, а не пристроиться ли на ночевку на огромной и довольно-таки унылой черной шляпе с обвисшими полями. В конце концов Агнесса решительно направилась вверх по ступенькам. Ступеньки подметал какой-то паренек. То есть теоретически он должен был их подметать. На самом же деле он с помощью метлы перемещал мусор с одного места на другое, видимо, считая, что смена обстановки еще никому не вредила, – и кроме того, какая прекрасная возможность завести новых друзей. На пареньке было надето длинное, слегка маловатое для него пальто, а топорщащуюся шевелюру украшал не совсем уместный черный берет. – Прошу прощения… – окликнула Агнесса. Эффект был подобен удару молнии. Паренек обернулся, одна его нога заплелась вокруг другой, и он с грохотом рухнул на свою метлу. Испуганно прижав ладошку ко рту, Агнесса поспешно наклонилась к пострадавшему. – О, прости, я не хотела!.. Ладонь паренька была холодной и очень липкой – подержав такую руку, потом мечтаешь как можно быстрее подержать кусок мыла. Паренек быстро отдернул пальцы, откинул со лба сальные волосы и улыбнулся Агнесс испуганной улыбкой. Его лицо было из тех, что нянюшка Ягг называла «недоделанными», – бледное и с какими-то неопределенными чертами. – Никаких проблем госпожа! – Ты в порядке? Он неловко поднялся, но метла умудрилась запутаться у него между коленей, и он резко сел обратно на ступеньки. – Э-э… может, я помогу? – услужливо предложила Агнесса. Она выдернула метлу из завязавшихся узлом конечностей. После пары фальстартов паренек сумел-таки подняться. – Ты работаешь в Опере? – спросила Агнесса. – Да госпожа! – В таком случае не подскажешь ли, где тут у вас проходят прослушивания? Паренек с диким видом заозирался по сторонам. – Конечно! – воскликнул он. – Вход на сцену! Сейчас покажу! Слова выскакивали из него с невероятной скоростью, как будто ему пришлось выстроить их в очередь и выдать одним залпом, пока они не разбрелись кто куда. Выхватив метлу из рук Агнессы, паренек сбежал вниз по ступенькам, направляясь к углу здания. Походка у него тоже была исключительной, прямо-таки уникальной: словно бы его тело тащила вперед неведомая сила, а ноги болтались где-то позади, отчаянно поспешая следом и ступая куда придется. Это была не столько ходьба, сколько отложенное на неопределенное время падение. Тем не менее паренек успешно доставил Агнессу к незаметной дверце в боковой стене здания. Сразу за дверцей обнаружилось нечто вроде небольшой будки со стойкой, расположенной так, что находящийся внутри будки человек мог наблюдать за дверью. Существо за стойкой, скорее всего, относилось к роду человеческому, потому что моржи ливрей не носят. Странный паренек моментально скрылся в сумрачных глубинах Оперы. Агнесса в отчаянии огляделась. – Да, госпожа? – произнес человек-морж. Усы у него были и впрямь впечатляющие. Казалось, они высосали из организма своего владельца всю способность к росту. – Э-э… Я пришла… на прослушивание, – ответила Агнесса. – Прочла объявление – там говорилось, вы проводите прослушивания… Она улыбнулась слабой, беспомощной улыбкой. На лице привратника было большими буквами написано, что таких вот улыбок он повидал больше, чем Агнесса съела за всю свою жизнь горячих обедов. Он равнодушно вытащил большой блокнот и огрызок карандаша. – Записываются на прослушивание тут, – сообщил человек-морж. – А кто был этот… паренек, что привел меня сюда? Усы шевельнулись – очевидно, приведенные в движение скрытой под ними улыбкой. – Уолтер Плюм. Его тут все знают. На более подробный ответ рассчитывать не приходилось. Агнесса вцепилась в карандаш. Самый важный вопрос: как назваться? Ее имя обладает массой достоинств, и лишь одного качества ему явно недостает: сладкозвучности. Оно горчит на нёбе и пересыпается песком на зубах, но сладости, произнося его, не ощущаешь. Как назло, в голову не приходило ни одного имени, обладающего достаточным ротационным потенциалом. Может, сказаться Катериной? Или… Пердитой. Да, можно еще разок попробовать Пердиту. Однажды она уже использовала это имя – в Ланкре, но тогда как-то не сложилось… Такое таинственное имя наводит на мысль о сумраке, интриге и, кстати, о ком-то очень стройном. Она даже добавила себе инициал – «Икс». «Х» – сколько интересных, будоражащих воображение подсмыслов кроется в этой букве! Бесполезно. Жители Ланкра наотрез отказывались будоражиться – они стали называть ее Агнессой, которая почему-то подписывается Пердитихой. А уж самой заветной своей мечтой Агнесса не осмеливалась поделиться ни с одним человеком. И мечта эта заключалась в том, чтобы ее полное имя звучало как Пердита ХХХ. Так будет совершенно загадочно… и волнующе. Впрочем, обычным людям и с одним-то «иксом» не справиться. «Совсем обиксела, – скажут они. – У самой две полки битком набиты мягкими игрушками, а она тут имена себе выбирает!» А здесь… здесь можно начать с чистого листа. Она ведь талантливая. У нее и правда талант. Хотя Три Икса, наверное, и тут не пройдут. Придется как-то уживаться с Нитт. Нянюшка Ягг обычно ложилась рано. В конце концов, она ведь уже немолода. Поэтому иной раз отправлялась спать еще до рассвета, часиков этак в пять. Она шагала по лесу. Дыхание вырывалось в воздух облачками пара. Под башмаками хрустели сухие осенние листья. Ветер затих, небо очистилось и словно бы расширилось, готовясь к первым осенним заморозкам. Когда представляешь, что первый морозец сотворит с оставшимися цветами и плодами, начинаешь понимать, почему Природу кличут матерью…