— Ты опять играешь со мной. — Нет. Я просто думала о твоей коже. И минуту, и час назад. Какая она влажная и наверняка солёная на вкус. И как мне хочется прикоснуться. И как я не могу вынести мысль о тебе с кем-нибудь ещё. Поехали к тебе, или скажи мне уезжать. — Я не могу этого сказать, Киара. Блять, ты же знаешь, что я этого не скажу, — наклоняясь, он порывисто шепчет, и жар его дыхания опаляет кожу рядом с бретелью платья. — Я тоже не могу вынести мыслей о тебе с кем-то другим. И моё вдохновение… Без тебя, когда ты сама лишь мысль или фото в телефоне, всё хреново. Это худшие дни моей жизни после смерти отца. Поехали. Я остановился в Ритце. — Ты не переоденешься? — А надо? Я думал, ты всё равно собираешься меня раздеть. Но ты права. Картер натягивает рубашку, складывая остальные вещи в рюкзак. После Картер берёт рюкзак в левую руку, а правой дотягивается до моей руки и открывает дверь гримёрки, чтобы выйти. Мы едва не сталкиваемся с Джейсом фактически у порога. С занятыми клавишными руками он застывает, как вкопанный, стоит ему узреть и меня, а не только Картера. Джейс перехватывает оборудование, и по движению понятно, что удержать инструмент требует немало сил. — Картер. Ты… — Расслабься. Я уже всё понял. Всё в порядке. Лучше неси их, пока не уронил. — А вы куда? — Много будешь знать, раньше состаришься. Отзвонюсь завтра. — Ну круто, что. А нам ещё всё это таскать. — Пока, Джейс. — Давайте. У чёрного входа Картера уже ждёт автомобиль. Водитель открывает заднюю дверь, и я первой проскальзываю внутрь. Картер забирается на сидение со своим рюкзаком, а потом опускает его на пол. И пристёгивается ремнём безопасности. Водитель оперативно заводит двигатель, вернувшись за руль, и мы выезжаем в направлении отеля. Долго ехать не приходится. И я чертовски рада. Потому что Картер обхватывает мою руку с неудержимой силой, как всё когда-то и было. Чувствуя очертания каждого пальца, чувствуя этот заряд тепла и мощи, я мечтаю лишь оказаться наедине. Когда мы в последний раз занимались сексом с упоением на грани безумия и не могли думать ни о чём, кроме того, чтобы очутиться максимально близко? Я честно не помню. Но сейчас ощущаю то же желание, что томится внутри в ожидании взрыва. Томится влагой между ног и ускорившимся биением сердца. Вот так просто. И одновременно сложно. Потому что я всё ещё многого не знаю. Не знаю, как действительно всё может получиться с ребёнком, когда получится. Как я уйду и пожертвую карьерой на какое-то время. Я думаю об этом в лифте при подъёме на шестнадцатый этаж, пока не перестаю думать. Всё равно сейчас мне ничего не решить и не выстроить. Лифт останавливается на этаже очень скоро, и Картер выходит первым, двигаясь налево по коридору. Номер в трёх дверях от лифта. И вот Картер уже открывает дверь картой-ключом. Зелёный огонёк загорается и быстро гаснет, но Картер уже внутри. Я переступаю порог сразу после него и закрываю дверь. Тихо. Вот моё первое ощущение от номера. А второе это Картер. Пересёкший пространство и вжимающий меня в себя и в дверь. Я зажата между его теплом и её неодушевлённой поверхностью, и это, чёрт возьми, лучшее чувство в моей жизни за всё последнее время. Я скольжу руками к его заднице и сжимаю, сжимаю и отпускаю, и снова сжимаю. Он делает то же с моей. Приступил даже раньше, чем я. Направил руку под платье и обхватил рядом с полоской стрингов, а сейчас совершает движение бёдрами через одежду, одновременно стягивая парик левой рукой. Ничто не готовило меня к тому, что Картер будет таким. Таким жёстко-горячим, но обходительным. Таким, каким он всегда был со мной. Когда он целует меня, это как столкновение. Он словно впивается в меня, настолько сильно его губы поглощают и тянут, а язык влажно скользит мне в рот. Я становлюсь такой мокрой между ног. Картер двигается вглубь номера, не разрывая нашего поцелуя. Моё сердце стучит по рёбрам, как отбойный молоток. Боже. Наконец я чувствую кровать. Как только Картер разворачивает нас и толкает меня на неё. Я на самом краю, и он наклоняется ко мне, просто задирая платье. Я думаю, он снимет с меня трусики, желание этого проносится через всё тело, сосредоточиваясь именно там, но он не спешит. Картер шумно целует меня в живот, всасывая кожу, и ещё, и ещё. Он клеймит меня. Я не могу подобрать происходящему иного определения. Останутся засосы, и надолго. Этого он хочет? Видеть их, и чтобы видела я и помнила, кто их оставил? Желание большего словно скручивает меня в узел. Я покрываюсь мурашками, что словно жалят, когда добираются до сосков. Я больше не могу. Я ёрзаю, когда Картер стягивает с меня стринги. Я смотрю на него. На то, как он расстёгивает свой ремень, пуговицу и молнию и приспускает джинсы, только чтобы освободить себя. В комнате темно, ведь мы не включили свет. Извне его почти не проникает. Но я различаю смазку, что поблёскивает на кончике. И касаюсь его, растирая её выше. Картер выдыхает сквозь плотно сжатые зубы, и этот звук резонирует в меня, отражается во мне, как продолжение меня. — Киара. — Что, не нравится? — Знаешь же, что нравится. — Знаю, — лишь шепчу я. — Ты делал это в последнее время? — Нет. Не доводи меня. Не хочу так. Хочу в тебя. Я продолжаю двигать рукой, пока Картер не перехватывает её, наклоняясь надо мной, склоняясь к моему лицу и отбирая инициативу. Он целует меня с захватом нижней губы и наконец толкается. Это всё, чего я так долго хотела. Я сжимаюсь, как пружина, после первого же движения. Оборачиваю ноги вокруг него, чтобы ощущать как можно ближе. Он двигается медленно. Вперёд и назад, назад и вперёд. Он любит меня, а не просто занимается сексом, лишь бы поскорее закончить и лечь. Чёртово платье собирается складками между нами, но Картеру удаётся проникнуть под ним к моей груди и обхватить правый сосок пальцами. Приятная боль распространяется по телу от ореолы, и я просто хочу ещё. Просто. Хочу. Ещё. Хочу ещё всё. Я скольжу ногтями по уже голой заднице своего мужчины. Я тоже могу его заклеймить. Он стонет мне в рот и передвигается, входя в меня под немного другим углом. Так потрясающе. Так даже лучше. Я словно проваливаюсь в чувство эйфории, когда новое движение запускает обжигающую тело волну. И я уже больше не принадлежу самой себе. И не могу думать. Я могу только вцепиться в Картера. Он дрожит, стискивает мою грудь всей поверхностью ладони и, совершая вот так ещё один выпад, ещё один безумный толчок, кончает в меня бурной струёй. Я не в силах пошевелиться, конечности как желе, а Картер продолжает двигаться, пока не выходит, но проникает снова после короткого прикосновения к себе. Проникает, но лишь на пару сантиметров, и шепчет голосом, от которого становится ещё жарче внизу. — Повтори за мной, Киара. — Что повторить? — Я, Киара Миллер, обещаю рассказывать всё, что бы ни было, делиться всем, что чувствую, и говорить, если что-то вызывает моё беспокойство, потому что я люблю тебя, и это единственный способ провести вместе всю жизнь с детьми или без. — Я, Киара Миллер, обещаю рассказывать всё, — Картер вновь начинает двигаться во мне. Господи. Как мне не растерять все мысли под его натиском? Чёрт. Чертовский чёрт. — Картер, ты… — Да, вот так. Хочешь глубже? — Хочу, — я дёргаю за мужскую рубашку, сливаясь с Картером сильнее. — Рассказывать всё, что бы ни было, делиться всем, что чувствую, и говорить, если что-то вызывает моё беспокойство, потому что я люблю тебя, и это единственный способ провести вместе всю жизнь с детьми или без. Я люблю тебя, Картер. Я кончаю снова, а он просто опускается на меня и часто дышит мне в шею. Становится и жарко от его возбуждённого дыхания, и тяжеловато от веса, но и приятно. — Нужно купить дом. — Что? — Нам нужен общий дом, Киара. — Зачем нам общий дом? Чем плох мой? — Ничем, — Картер приподнимает голову, и его взгляд останавливается на моих глазах, — но если ты меня любишь… — Люблю. — Тогда мы приобретём дом, и это будет совместная недвижимость, принадлежащая в равных долях нам обоим. Я хочу этого. Чтобы ты знала, что даже в случае размолвки это и мой дом тоже, и я не обязан уходить. — Значит, дом. Хорошо. Где ты хочешь? В Беверли-Хиллз? Картер двигается надо мной и, выскальзывая, ложится рядом. Я такая чувствительная после него. Будто мы не занимались сексом где-то год. Но нет, мы не настолько отдалились друг друга. Он протягивает руку к моей ноге, его ладонь обхватывает бедро. — Нахуй Беверли-Хиллз. Ни за что. Мне нравится наш район, просто я бы немного сменил местность. Скажем, несколько улиц, и будет здорово. — Когда начнём искать? — Да хоть на следующей неделе. Но я пока не могу поехать домой. Образовался ещё один концерт завтра вечером, — шепчет Картер в темноте, и эта темнота лишь усиливает ощущение того, насколько я скучала по нему. По его голосу, по тому, чтобы быть вместе в кровати, занявшись сексом, и по его теплу рядом с моим телом. — Останешься? А обратно полетим на частном самолёте вместе с парнями. — Я, ты и твои парни. Несколько часов в замкнутом пространстве. Глупые шуточки и типа серьёзные вопросы. Будет замечательно. — Значит, не останешься. — Этого я не говорила. Я останусь, Картер. А ты переедешь обратно ко мне? — Лучше давай поскорее найдём дом, а пока будем просто встречаться, как тогда. В последующие несколько недель мы смотрим пять или шесть домов, выставленных на продажу. Но нам ничего не нравится. Где-то хреновая планировка, не отличающаяся практичностью и пространством, где-то маловат задний двор, а где-то всё просто выглядит шатким, даже стены, и год постройки или материалы не внушают доверия, а цена при этом не маленькая. Деньги для нас не проблема, но и переделывать всё сверху до низу желания нет. Картер всё чаще и чаще задерживается у меня допоздна после игр с Джеком или секса со мной, или в результате обоих вещей. Кроме того, мой парень иногда сочиняет что-то при мне, не делится и не показывает, но непрестанно строчит в блокноте или просто на выдернутых откуда-то тетрадных листах. Однажды на другой день после просмотра очередного дома Картер звонит в мою дверь и, когда я открываю, заходит с тяжёлой сумкой. Что она тяжёлая, я понимаю по усилиям, которые он прикладывает, перенося её через порог. Джек влетает в прихожую и сразу кидается к ней, но переключается на Картера, как только тот избавляется от ноши. И лает. Очень громко лает. — Что у тебя там? — Вещи и ноут. Устал уходить каждый вечер и ночевать не с тобой и без него. — А кто говорил, что мы снова съедемся лишь в общем доме? — Я. Но я не думал, что и два месяца могут пройти впустую. — Ты как раз к ужину. — Хорошо. Ты в меню есть? — В основном нет. В десертном может быть. Во время еды Картер принимает таблетки. Врач уверен, что хватит и медикаментозного лечения. Однажды мы обстоятельно поговорили об этом. Было странно обсуждать сперму с медицинской точки зрения, но не неловко. Выписанный ему препарат безопасно принимать в низких дозах в течение двух лет, пока уровень гормонов не станет нормальным. Но через полгода могут добавить и второй препарат. Если количество сперматозоидов к тому времени не улучшится, это повод изменить терапию, включив в неё инъекции. Всё на самом деле непросто. Но я полна решимости делать для него всё, что возможно. Не как врач, разумеется, но как любимая женщина. После ужина я надеваю на Джека ошейник и пристёгиваю поводок. Надо погулять. Я кричу Картеру, что мы уходим. Он выходит из гостиной в одних шортах. В низко сидящих шортах. Это почти нечестно. — Я могу пойти с вами. — Можешь, но не пойдёшь. Ты устал, проведя весь день на студии. — Я не собираюсь в тур, Киара. — Увидим. Не думаю, что он совсем не собирается. Он проводит много времени вне дома. Став музыкантом, остаёшься им навсегда. Я понимаю это. Можно покончить с гастролями, но не выкинуть музыку из головы совсем. Не знаю, кем мы станем в будущем, когда перестанем быть интересны, и наше место займёт более молодое поколение. Правда, не знаю. На заре наших отношений я как-то спросила Картер об этом. Кем он видит себя через тридцать лет. Он брякнул, что, может, моим мужем, а в профессии хрен его знает. Что пусть всё просто идёт своим чередом, а он подстроится. С тех пор он столько раз подстраивался под меня и мои нужды. И теперь я пытаюсь отдать ему своего рода долг. Гуляю с Джеком чаще одна. Закупаю продукты и готовлю. Стараюсь сразу отвечать на звонки, даже если репетирую песню вне дома, а мой телефон находится в беззвучном режиме. — Да. Привет. — Привет. Знаю, ты чертовски занята… — Для тебя нет. Что ты хотел? — Показать тебе один дом. Возможно, через час-два. Приедешь? Я подожду. — Ты уже там? — спрашиваю я прямо перед тем, как слышу лай через трубку. — Ты что, взял Джека с собой? — Ему нравится. И он вот-вот прыгнет в бассейн. Мне пора. Скину адрес. Приезжай побыстрее. Я получаю адрес, но вникаю лишь на пути туда через полтора часа. Это же почти Беверли-Хиллз. И нахрена нам этот район? Здесь же пафосно. Всё, что не любит Картер. Он сам говорил, что нахуй его. Ничего не понимаю. Но, подойдя к довольно высокому забору, звоню в калитку. Машина Картера всё ещё здесь. Стоит припаркованной не напротив, а чуть поодаль. Значит, и он сам должен быть тут. Мне открывают и сразу узнают, приглашая пройти. Женщина-риэлтор лет сорока. Одетая официально в юбку и блузку с пиджаком. А я примчалась, в чём была. В джинсовых шортах. Ну и пофиг. Могу себе позволить. Я не на премию приехала. — Мне нужно позвонить, но вы осматривайтесь, сколько будет нужно. Ваш парень на заднем дворе. Она закрывает калитку за собой. Я прохожу вперёд по дорожке. Гравий, плиты, зелень. На самом деле не дурно. Моему взгляду предстаёт светлый дом. Такие больше ожидаешь увидеть где-нибудь в Греции, но не в Лос-Анджелесе. Я немного знакома со средиземноморским стилем в строительстве. По картинкам в интернете, но представление имею. Я продвигаюсь через дом, пока обходясь осмотром первого этажа. Солнце проникает через окна под разными углами. Помещение словно светится, а лучи отбрасывают тени от мебели на деревянный пол. Он бежевый. Люблю бежевый цвет. В гостиной есть настоящий камин с уютным диваном напротив. Ловлю себя на мысли, что хочу себе такой же диван. Просторный и манящий откинуться на декоративные подушки. Вся мебель и интерьер выдержаны в оттенках белого. С заднего двора доносится лай. Я выбираюсь туда. Джек носится по газону, как безумный. Двор очень большой. Чтобы найти Картера, я немного петляю, прежде чем выйти к бассейну. Там и расположился Картер. На одном из четырёх шезлонгов в полутени. Кажется, ему вполне уютно. Меня простреливает мыслью, что он здесь уже несколько часов, что Джек бегает везде и всюду, как у себя дома, и хорошо, если не оставил подарков действующим владельцам, и что я словно в меньшинстве. Я только приехала, а моим мужчинам, возможно, всё нравится. Картер приподнимает солнечные очки и сразу говорит: — Видела лестницу на второй этаж? Вроде не должна сильно вонзаться в спину, если мы решим как-нибудь там трахнуться. — Если купим дом. Сколько? — Шесть. Можем поторговаться и снизить до пяти с половиной. Вид слегка заброшенный, и в бассейне барахлит система подогрева. Риэлтор честно об этом сказала. Но вся мебель останется нам. Эта прекрасная светлая мебель. И садовая в том числе.