— Как это много, — пробормотала она, — сто пятьдесят граммов… Бо́льшая часть бруска. Думаю, в последнее время лучше продаются рецепты с кокосовым маслом или маргарином, учитывая дефицит сливочного. Синои никак не отреагировал на ее слова, и Рика сосредоточилась на готовке. Следуя рецепту, смазала маслом форму для выпекания. Если верить Манако, с помощью этого нехитрого приема готовый кекс будет проще достать из формы. Потом порезала масло на кусочки, бросила в миску и начала перемешивать венчиком. Получалось плохо, так как масло было слишком твердым, да и когда оно подтаяло, дело не пошло лучше — комочки липли к венчику. Локти налились тяжестью; неужели она не справится? Какое-то время Синои молча поглядывал на нее, но затем, видимо, не выдержал и поднялся с места. Рика замерла от неожиданной близости, когда он подошел и встал у нее за спиной. — Так у вас ничего не получится. В рецепте ведь написано: хорошенько взбить, чтобы масло насытилось воздухом, да? — Я плохо понимаю, что это значит. Масло и воздух?.. А вы, похоже, разбираетесь в выпечке? Духовка прогрелась, и вместе с ней постепенно прогревалось помещение. Карамелью запахло сильнее. Наверное, последний раз в этой духовке готовили все-таки пудинг. — Я всегда отвечал за ту часть, где нужно применение силы. Синои забрал у нее венчик. На мгновение их пальцы соприкоснулись, и Рика почувствовала, какая шершавая у него кожа, — это открытие неожиданно поразило ее. — Значит, ваши домашние любили заниматься выпечкой… Но почему тогда… Она не договорила. Ей хотелось спросить, почему же тогда всю нужную для выпечки утварь жена Синои оставила в доме? Ведь всю другую посуду — сковородки, кастрюли — она, похоже, забрала… Как бы там ни было, ей уж точно не нужно влезать в это. Может, Синои вообще солгал про развод, может, на самом деле с его семьей случилось несчастье и их уже нет в живых… Синои молча обхватил миску одной рукой, а другой стал работать венчиком. Он держал его совершенно под другим углом, не так, как Рика. С каждым его движением масло превращалось в пышную пену. Пока Синои ловко взбивал масло, Рика прошла в гостиную, чтобы отнести пальто. Она повесила его на спинку стула и снова посмотрела на Синои. Он казался ей далеким, когда работал, но и сейчас не стал ближе. Рика ясно ощутила пропасть, пролегающую между ними. Когда она вернулась в кухню, Синои проинструктировал ее: — Сахар нужно разделить на три части и всыпать порционно. Давайте помогайте. Она послушно стала подсыпать поблескивающий в свете лампы сахар. Сбитое до состояния крема масло казалось почти белым. Ей ужасно хотелось узнать о семье Синои, но она боялась неосторожным словом разбередить старые раны. Плечи Синои мерно двигались в такт движениям, пока он размешивал сахар. — Они больше не пекут сладости, — вдруг сказал он. Рика уже успела всыпать в масло весь сахар, а на висках Синои выступили капельки пота. — В средней школе моя дочь начала сидеть на диетах. Ее дразнили одноклассники за полноту. На мой взгляд, ее разве что пухленькой можно было назвать, да и то с натяжкой, совершенно ничего криминального. Сначала я не воспринял все это всерьез, решил, что диеты — обычная забава. Жена с дочкой пытались поговорить со мной на эту тему, но я только отмахнулся. Я тогда был очень занят на работе и не нашел времени проявить должное внимание… Постепенно мы стали все меньше разговаривать друг с другом. А закончилось все тем, что дочь довела себя до анорексии, ей даже пришлось взять в школе перерыв. Так что заикаться о выпечке казалось неуместным… Рика поняла: любые слова сочувствия сейчас будут некстати. Интересно, сколько сейчас его дочери? Где она и чем занимается? Довольна ли теперь своей фигурой? Стала ли достаточно сильной, чтобы отмахнуться от болезненных уколов окружающих по поводу «лишнего веса»? Совсем недавно Рика испытала все это на себе. — Ну что же, дальше попробуйте помешать сами. А потом добавим яйца и муку. Синои вручил ей венчик, однако остался стоять рядом — видимо, решил, что не стоит оставлять ее без присмотра. Рика тихо ахнула, поразившись тому, как легко теперь было взбивать массу. Побелевшее масло стало воздушным, словно облако. Она и не подозревала, что сливочное масло может так измениться. — На самом деле я давно хотела у вас спросить… Почему вы так помогаете мне с работой? Конечно, я вам благодарна. Очень. И я искренне уважаю вас. Но порой это меня тревожит. Мне ведь совершенно нечего дать вам взамен как коллеге. Извините за прямоту… но иногда я начинаю думать, что дело во мне как женщине. И однажды вы потребуете что-то взамен… Простите, я понимаю, как это звучит. Рика отчаянно избегала смотреть в лицо Синои. Тот аккуратно разбил яйца в миску. — Продолжайте, не останавливайтесь. Рика не сразу поняла, о чем он. Потом догадалась — работать венчиком. — У меня нет таких намерений, — скупо прокомментировал ее слова Синои. — Я уже лет пять ничем подобным не интересуюсь. Ожидая продолжения фразы, Рика старательно взбивала смесь, добиваясь однородности. Желтки окрасили масло с сахаром в приятный теплый цвет. — Наверное, прозвучит глупо, но я просто хотел сделать что-то хорошее для кого-нибудь и получить искреннюю благодарность в ответ. Мне этого не хватало. В общем, я тешил свое самолюбие. А вы из всех знакомых журналистов показались мне самой порядочной, заслуживающей доверия. И… слишком честной для того, чтобы завести полезные связи самостоятельно. В животе все сжалось — слова Синои ударили по самооценке, но это было секундное ощущение, а потом напряжение исчезло без следа. Рика осознала, что ей нравится их совместное времяпрепровождение, и к тому же, как выяснилось, он не потребует от нее платы. Яйца, масло и сахар на глазок достигли нужной кондиции. Рика собралась добавлять муку, но Синои остановил ее. — Эта часть сложная, давайте я вам сначала покажу. Рика послушно позволила забрать венчик. На мгновение их пальцы снова соприкоснулись, но теперь это не вызвало никаких эмоций. — А почему вы не готовите себе, раз умеете, да еще так хорошо? Жаль, такие навыки пропадают… Синои аккуратно, понемногу всыпал муку и тут же перемешивал. Масса на глазах становились единым целым. Рика поймала себя на том, что ее беспокоит землистый цвет лица Синои. — Не вижу смысла готовить себе одному. Да и долгожителем становиться не планирую — к чему мне это? Ну вот, достаточно. Тесто было легким на вид, таким, как и описывала Манако. Терку Рика не нашла, так что решила немного отступить от рецепта: вместо того чтобы добавить цедру, просто выдавила несколько капель лимонного сока. Затем она выложила смесь в форму, провела по поверхности ножом, чтобы выпустить воздух, и открыла духовку. Лицо обдало горячим воздухом. Синие огоньки внизу завораживали, но медлить нельзя. Рика поставила форму на решетку, закрыла духовку, установила таймер на пятьдесят минут, и только тогда коротко выдохнула. Осталось помыть посуду за собой. — Мне кажется, беспорядочный образ жизни схож с актом насилия, — сказала она. Синои уже успел вернуться к своему ноутбуку, но ничего не печатал — сидел и молча смотрел в экран, поэтому Рика продолжила: — Когда люди машут на себя рукой, они словно выплескивают на кого-то свое недовольство. Я вот… Нет, не ей ставить себя в пример… Рика уткнулась взглядом в раковину, механически продолжая мыть миску. Для нее работа всегда была на первом месте. Незаметно для себя она ранила окружающих своим наплевательским отношением к быту. Маму, Рэйко, Макото… Так же, как когда-то поступал отец по отношению к ней. Квартира отца была грязной и запущенной, совсем не такой, как квартира Синои, но по атмосфере обе были похожи. Руины семейной жизни. Не то место, где хочется долго находиться. — По-вашему, мужчинам, рядом с которыми нет тех, кому они не безразличны, все равно нужно придерживаться правил? — неожиданно холодно спросил Синои. — Как строго… Рика тщательно вытерла чистую посуду бумажными полотенцами, убрала ее в шкафчик и протерла поверхности. Затем прошла в гостиную и села за стол напротив Синои. Из духовки уже доносился аромат выпечки — даже не верится, что кекс из четырех ингредиентов может пахнуть так вкусно. А, ну да, еще лимон. — Мне кажется, что и такие мысли — проявление скрытой агрессии. Ваш образ жизни не кажется беспорядочным, но если вы и правда думаете, что незачем заботиться о себе, то это грустно. Думаю, ваша дочь наверняка расстроится, если узнает. Знаете… Все те мужчины… жертвы Манако. Они вполне могли бы быть счастливыми и без нее, для счастья женщина не так уж и нужна. Могли любить себя, могли бережно относиться к себе, могли, если уж совсем невмоготу, попросить у окружения помощи и поддержки… Это ведь несложно — проявить заботу о себе. Не надо для этого искать кого-то. Как журналист, именно этот посыл я хочу вложить в свою статью о Манако. Синои уткнулся в экран ноутбука. Рика не знала, удалось ли ей достучаться до него. Да и уверенности в собственных словах ей недоставало. Какое-то время она бессмысленно сверлила взглядом столешницу, затем прикрыла глаза. В реальность ее вернул звон таймера. Похоже, она ненадолго задремала. — Нет, вы только посмотрите! — восхищенно воскликнула Рика, едва открыв духовку. Кекс поднялся и окрасился в красивый золотисто-рыжий цвет. Сквозь разрез на выпуклой поверхности проглядывала желтизна бисквита. Синои помог вытащить пышущий жаром кекс из духовки и поставил на стол. — Подумать только, всего четыре ингредиента — а какой пышный получился! — не могла успокоиться Рика. — Это все благодаря тому, что вы так хорошо взбили тесто! Вот они, «границы», о которых говорила Манако. Выпирающий из формы кекс казался надежным щитом. «Выстраивание границ» не обязательно означает отталкивать других в отчаянных попытках казаться сильнее. Это ведь еще и умение с головой погружаться в любимое дело. Да, конечно, нужно оберегать свой маленький мирок от посторонних, но оберегать не значит огораживаться от всех. Достаточно выстроить границы, и тогда твоя личная крепость будет нерушима. И ничего, если стены этой крепости сделаны не из холодного бетона, а из масла, сахара, яиц и муки. Стараясь не обжечься, Рика достала кекс из формы и разрезала на порции. Щеки раскраснелись от жара. Времени на чай уже не оставалось, так что Рика попробовала лишь маленький кусочек с ножа. Бисквит таял во рту, оставляя сладкое послевкусие масла и — едва уловимое — лимона. Она завернула пару кусочков в фольгу и протянула Синои. — Вот, это вам. Тут немного, но мне будет приятно, если вы попробуете. А остальное мне нужно отдать кое-кому, пока горячее. Так мы договаривались с Манако. — Любимому человеку? Рика кивнула, и Синои сделал короткий жест — мол, ступайте. Она упаковала горячий кекс в два слоя фольги. Затем быстро сполоснула форму и нож, протерла поверхность стола и на всякий случай проверила духовку. — Пойдемте к станции вместе? Рике не хотелось оставлять Синои одного в квартире, сладко пахнущей свежей выпечкой. — Нет, не могу, у меня еще осталась работа, а вы идите, а то кекс остынет. Обернувшись напоследок, Рика ушла. Холодный зимний ветер уже не казался таким пронизывающим. До работы она доехала на такси: офис был близко, и Рика была уверена, что кекс не остынет. В литературный отдел на восьмом этаже она заглядывала нечасто — в этом не было необходимости. Несмотря на позднее время — половина второго ночи, в коридорах еще встречались сотрудники. Макото был у себя — проверял верстку. У него было холодное и какое-то постаревшее лицо. Они встретились глазами, и Рика кивком позвала его выйти, желая преподнести свой сюрприз на маленькой офисной кухне. — Что-то случилось? — растерянно спросил Макото, заходя в кухню следом за ней. Она вспомнила его реакцию на пасту с тарако, но тут же отбросила сомнения — нужно угостить Макото кексом, пока он горячий. Это главное. И не важно, что Макото о ней подумает. Отодвинув вазу с печеньем со стола, освобождая место, Рика выложила сверток и торопливо выпалила, стараясь скрыть смущение: