— Ну, я, пожалуй, пойду, — торопливо засобирался Константин, уловив недовольство Владимира. — Пока, Марьюшка. До завтра! От этого его «Марьюшка» у Владимира чуть не скрипнули зубы. Он никогда не считал себя собственником и ревнивцем, но теперь в его душе и сердце творилось нечто непонятное. Полная неразбериха, если быть точным. Он ведь не ухаживал за Марьей, а она ничего ему не обещала. Они вообще чужие друг другу. Просто соседи… — Привет, — проглотив недовольство, поздоровался он. — Вижу, дела идут в гору? Он кивнул на грузовик, только что скрывшийся за поворотом. — Все прекрасно, — проговорила Марья, смущенно краснея. Она тоже испытывала неловкость от того, что произошло вчера. Чуть было не произошло. Подумать только, она чуть не поцеловала мужчину, который вскоре должен жениться на другой. — Семен Петрович хочет запустить крупное производство и уже готовит новый цех. Сегодня Константин передал мне несколько резюме, предложил самой выбрать будущих помощников. Я никогда не занималась подбором персонала, и мне, признаться, слегка не по себе. Да, вот так. Лучше говорить о работе и списать неестественность в поведении на волнение за общее дело. Марье такой выход показался единственно верным. Но Владимир сам начал разговор, которого ей всеми силами хотелось избежать. — Прости меня за вчерашнее, — произнес он, вздохнув. Марья его признание расценила как угрызения совести. Ну, конечно же, он любит Пэтси. Он женится на ней. А она нафантазировала себе невесть чего. Это была лишь сиюминутная слабость, не более. — Тебе не за что извиняться, — произнесла она, стараясь, чтобы голос не дрогнул. Тот не случившийся поцелуй заставлял ее сердце биться в груди, как пойманную в клетку птицу. — Все хорошо. — Правда? — уточнил Владимир, подняв на нее взгляд. Как бы он хотел прочитать ее сокровенные мысли. Один взгляд, мимолетный жест, единственный намек на то, что она была бы не против продолжения. — Правда, — подтвердила Марья, пряча взгляд. Она прикусила нижнюю губу, как будто запрещая себе добавить что-то еще. В безумном порыве Владимир вскинул руку, собираясь прикоснуться к ней. Притянуть ближе, наплевав на доводы рассудка. Он боялся, что Марья шарахнется в сторону, упрекнет в грубом поведении. Почти видел, как маленькая изящная ручка влепляет пощечину. Но не мог остановить себя. — Марья, — позвал он, касаясь ее щеки тыльной стороной ладони. Глава 33 — Мама!.. — На крыльцо выбежала взволнованная Павла. — Мы поедем за Кренделем, да? А где Глаша?.. Девочка заозиралась, а Владимир с сожалением убрал руку. Марья не отшатнулась от него, но посмотрела, кажется, с укором. — Глаша собирается, она встретит нас у ворот, — произнес он. — Едем? Всю дорогу до клиники и обратно Марья держалась от Владимира на расстоянии. Он буквально физически ощущал ту непробиваемую стену, что она возвела между ними. Ему было тяжело и горько. И он не знал, как поступить. Его жизнь, размеренная и расписанная на несколько лет вперед, сейчас летела под откос, как перекати-поле, подхваченная теплым ветром неожиданно нахлынувших чувств. Девочки не замечали напряжения между их родителями. Они были так рады, что Кренделя разрешили забрать домой, что не могли думать ни о чем другом. Щенок, вернувший былую веселость, вилял хвостом и переходил из одних маленьких рук в другие. Он и Марью пытался лизнуть, но она сидела на переднем сиденье, никак не добраться. По возвращении домой всех ждал сюрприз. Возле ворот стояла Пэтси в коротком ярко-красном платье, выделявшемся кровавым пятном на фоне окружающей зелени. Она как будто специально оделась так, чтобы ее заметили издалека. Марья едва заметно вздохнула. Встречаться сейчас с роскошной невестой Владимира она меньше всего хотела. Но, стараясь быть вежливой, поздоровалась с ней и даже отметила, какое красивое у нее платье. Сама Марья была одета в длинную юбку и строгую блузку, застегнутую, несмотря на жару, на все пуговицы. Она как будто специально отгораживалась, боясь, что одно случайное прикосновение Владимира к обнаженной коже снова собьет с толку и взбудоражит в ней то, что она похоронила в себе с потерей мужа. — Вы как раз к обеду, — необычайно весело прощебетала Пэтси. Павла и Глаша обменялись удивленными взглядами, а последняя крепче прижала к себе Кренделя. Щенок тявкал и рвался из рук, рычал на Пэтси как-то слишком обвиняюще. — Да, простите, нам пора. — Марья взяла дочь за руку, собираясь увести ее домой. — Приятного аппетита. — О нет! — возразила Пэтси, преграждая ей путь. — Вы сегодня обедаете с нами. Володя, разве ты не передал мое приглашение? Марья недоуменно похлопала глазами. Идти в особняк сейчас? Снова сидеть за общим столом и невольно сравнивать себя с красавицей Пэтси. Нет, такого она пережить не могла. — Отказы не принимаются! — все также бойко заявила Пэтси и взяла Марью под локоток. — Не обижайте меня, пожалуйста. Я старалась. Показное дружелюбие поразило всех, включая Владимира. А Марья была слишком хорошо воспитана, чтобы жестко отказать, хотя и была близка к тому, чтобы поступить именно так. Как будто предчувствуя нечто неприятное, она ни в какую не хотела идти сегодня в особняк. — А как же Крендель?.. — охнула Павла. — Его нельзя пока оставлять одного. — И мы хотели прогуляться с ним по саду, — добавила Глаша. — Давайте поступим так… — загадочно проговорила Пэтси и подмигнула обеим девочкам. — Вы пообедаете отдельно в домике, последите за вашим славным щеночком. А я закажу для вас пиццу. Идет? Девочки были счастливы оказаться подальше от Пэтси и, разумеется, тотчас согласились. Что может быть лучше, чем пицца в компании подруги? К тому же без взрослых можно поговорить о своих секретах, поделиться сокровенными мыслями. Устроить небольшую вечеринку на троих: Глашу, Пашу и их дружка Кренделя. — Пицца на обед?.. — засомневался Владимир. — Ну, пожалуйста, папочка!.. — Глаша молитвенно сложила руки. — Только один раз. Обещаю, что на ужин я съем суп и второе, все, что предложите. А пока мы поедим вдвоем с Пашей. — Одни, без присмотра? — Марья отчаянно пыталась найти веский довод, чтобы и самой не идти в особняк. — Мы уже большие, — заметила Павла, отрезая эту неловкую попытку. — И будем вести себя хорошо. Очень-очень хорошо, правда. Марье ничего не оставалось, как согласиться. Пэтси все так же поддерживала ее под локоток и завела ничего не значащую беседу о погоде. Владимир кинул ключи от авто охраннику и пошел вслед за женщинами, невольно сравнивая две таких разных фигуры. Пэтси, казавшаяся ему прежде необычайно стройной, сейчас выглядела прямо-таки исхудалой на фоне пышущей здоровьем Марьи. Неуклюжая походка его невесты казалась странной и неуместной. Кто же гуляет по дорожкам, усыпанным гравием, в босоножках на шпильках? Только Пэтси. А вот Марья ступала ровно, как будто плыла на своих маленьких туфлях-лодочках, и выглядела очень грациозной и женственной. А этот нежный запах ее волос… При дуновении ветерка он пробивался сквозь удушливо-сладкий парфюм Пэтси и заставлял ноздри широко раздуваться. На обед подали лучшие ресторанные блюда: салаты, тунца в сливочном соусе, множество разнообразных закусок. И белое вино, от которого Марья отказалась. — Простите, я не пью, — пробормотала она, отодвигая поданный бокал. Сегодня на правах хозяйки Пэтси решила сама поухаживать за гостями. Она даже нацепила поверх короткого красного платья кружевной передник. — Возьми мой бокал, — предложил Владимир. — Это мой любимый безалкогольный сидр. А я, пожалуй, сегодня выпью вина. Пэтси напряженно и даже испуганно застыла. В ее планы не входило, чтобы Марья и Владимир поменялись бокалами. Однако это произошло. Глава 34 Спустя полчаса Марья почувствовала странное томление во всем теле. Она будто сходила с ума. Даже прикосновение одежды стало казаться возбуждающим. Краска прихлынула к ее лицу, кровь бурлила и кипела, дыхание стало неровным, сбивчивым. Она попросила воды, чтобы хоть немного унять это жар. Но когда Владимир передал ей бокал, и их пальцы случайно соприкоснулись, ее словно током прошибло. Она вздрогнула, почувствовав, как вдоль поясницы словно прокатилась горячая змейка, туго охватила живот, свернулась в нем, вызвав одновременно приступ паники и волнения. Бокал в руке дрогнул, выпал и покатился по полу. — Простите… Не понимая, что на нее нашло, и ругая себя за неуклюжесть, Марья опустилась на корточки, чтобы поднять бокал. Владимир опустился рядом с ней. Его сознание тоже помутилось, как будто он сильно напился. Перед глазами поплыла белесая пелена, и сквозь нее он вдруг рассмотрел Ларису, свою бывшую жену. Видение было таким отчетливым, что он не сдержал стона. — Что с тобой? — Марья протянула руку, чтобы удержать покачнувшегося мужчину. — Тебе нехорошо? Он отшатнулся от нее и плюхнулся на пятую точку. Неверяще протер глаза. — Лариса?.. — позвал, всматриваясь в до боли знакомое лицо. — Ты… Ты здесь? В то время как тело Марьи, вся ее женская сущность молила о прикосновении, об одном только жарком взгляде, душа застонала от разочарования. Она уже слышала, что отдаленно напоминает Владимиру его погибшую жену. Но вот такое демонстративное сравнение привело ее в смятение. — Нет, я Марья, — прошептала она, едва шевеля губами. — Ты ошибся. — Сынок?.. — позвал Семен Петрович. Он не столько увидел, сколько почувствовал, что за столом (точнее, под ним) творится нечто из ряда вон выходящее. Нагнулся и приподнял скатерть. — Что у вас там? — Я всего лишь уронила бокал, — отозвалась Марья. Кое-как поднялась и, все еще замирая от волнительного возбуждения, снова села за стол. Было больно и обидно, и эту досаду многократно усиливало чувство разочарования. Владимир видел в ней только отдаленную копию бывшей жены. И тот не случившийся поцелуй… Похоже, он предназначался совсем не ей, а Ларисе. Той женщине, которую Владимир по-прежнему любил. — Почему ты позвал Ларису?.. — настороженно уточнил отец у сына.